Осборн отломал толстый сук, покачнулся. О бок стукнуло что-то тяжелое. Он сунул руку в карман и обнаружил там пистолет Канарака. Пол совсем забыл про оружие. Странно, что пистолет не выпал, когда он барахтался в реке. Интересно, можно ли теперь из него стрелять. Все равно пригодится: уже один вид наставленного пистолета способен делать чудеса. Если убийца близко, пистолет может оказаться кстати. Опираясь на сук, Осборн заковылял прочь от реки.
8 октября, суббота, 3.15
Агнес Демблон сидела в комнате одна и не отрываясь смотрела на телефон. Вторая пачка сигарет «Житан» подходила к концу. Агнес, вернувшись с работы, не переоделась – так и осталась в мятом костюме. Она не ужинала, не чистила зубы. Где Анри? Он должен был давно вернуться или хотя бы позвонить. Что-то произошло, это ясно. Странно. Даже если американец ас в своем деле, Анри все равно справился бы с ним, как он справился с Пакаром.
Сколько лет прошло с тех пор, как он дернул ее за косичку и задрал ей юбку во дворе школы № 2 в Бриджпорте, штат Коннектикут? Агнес была первоклашкой, а Анри Канарак, то есть Альберт Мерримэн, учился в четвертом. Шуганув малявку, он со своими дружками переключился на толстого мальчика и очень быстро довел его до слез.
Но Агнес не привыкла оставаться в долгу. В тот же день она проследила, как Альберт возвращается домой, дождалась момента, когда он зазевался на витрину, и с размаха, обеими руками стукнула обидчика по затылку. В кулачках девочки был солидный булыжник. Альберт рухнул на асфальт, заливаясь кровью. Агнес решила, что он умер, но «покойник» вдруг извернулся и чуть не схватил ее за ногу. Маленькая Агнес бросилась наутек. Вот так более сорока лет назад началось их знакомство. Рыбак рыбака…
Агнес Демблон затушила очередную сигарету. Полчетвертого ночи. По субботам в пекарне тоже был рабочий день, хоть и укороченный. Это значит, меньше чем через два часа нужно отправляться на работу. Агнес вспомнила, что осталась без машины. Интересно, открыто ли так рано метро? Она так давно на нем не ездила.
Видно, придется взять такси. Агнес сняла костюм, надела халат, легла. Будильник поставила на без четверти пять. Погасила свет, накрылась одеялом. Семьдесят минут сна все же лучше, чем ничего.
* * *
На другой стороне улицы, в темно-зеленом «форде» сидел высокий человек в плаще, Бернард Овен. Когда в окне погас свет, Овен взглянул на часы. 3.37.
Рядом на сиденье лежал черный пенал, похожий на телевизионный пульт управления. В левом углу – циферблат. Овен установил время: три минуты и тридцать три секунды. Потом завел двигатель «форда» и нажал на пульте красную кнопочку. На таймере появились цифры 0.0.00, и тут же замелькали десятые доли секунды.
Еще раз посмотрев на темные окна дома напротив, Бернард Овен тронул с места.
3.32.16.
В подвале дома Агнес Демблон лежали семь очень маленьких коробочек с суперкомпактной пластиковой взрывчаткой зажигательного действия. В каждой – электронный взрыватель. В начале третьего Овен взломал окно подвала, заваленного всяким хламом, и за пять минут повсюду рассовал неприметные коробочки, особое внимание уделив бочке с топливным маслом. Потом бесшумно выбрался наружу и вернулся в автомобиль. Без двадцати три в доме еще горело одно окно – у Агнес Демблон. В 3.35 свет погас.
Взрыв произошел в 3.39.
Самолет рейса № 38 Чикаго – Цюрих приземлился в аэропорту Клотен на двадцать минут раньше. Авиакомпания приготовила для Элтона Либаргера кресло-каталку, но тот пожелал идти сам. Очевидно, не хотел, чтобы домашние воспринимали его как калеку. Джоанна Марш собрала багаж и сказала своему пациенту, чтобы он подождал, пока выйдут остальные пассажиры. Потом вручила Либаргеру трость и попросила его ступать поосторожнее. Швейцарец решительно шагнул на трап, проигнорировав ослепительную улыбку стюардессы. Глубоко вздохнул и застучал палкой по ступенькам.
– Вы уж извините, он так взволнован, – улыбнулась Джоанна стюардессе и бросилась догонять своего подопечного.
Когда очередь на таможню осталась позади, Джоанна сложила на тележку чемоданы. Предстояло еще пройти паспортный контроль. А вдруг встречающих не будет, с тревогой подумала американка. Она понятия не имела, куда в этом случае ехать и кому звонить.
После паспортного контроля они оказались в зале прилета. И тут вдруг раздались звуки музыки – оркестр из шести музыкантов грянул что-то приветственно-бравурное. Группа из двух десятков нарядных женщин и мужчин зааплодировала. Чуть поодаль стояли четверо шоферов в ливреях.
Либаргер замер на месте – Джоанна так и не поняла, узнал ли он этих людей. Крупная дама в меховом манто и вуали с огромным букетом желтых роз в руке бросилась к Либаргеру на шею и принялась осыпать его поцелуями, восклицая:
– Ах, дядюшка! Как мы по вас скучали! Добро пожаловать домой!
Элтона окружила шумная толпа, и Джоанна осталась предоставлена сама себе. Эта сцена ее изрядно удивила. За пять месяцев интенсивного терапевтического курса пациент ни словом, ни единым намеком не обмолвился о том, насколько он богат и влиятелен. И почему все это вовсе не было заметно? Странно. Но в конце концов, это не ее дело.
– Мисс Марш?
К ней подошел молодой человек очень привлекательной наружности.
– Меня зовут фон Хольден. Я работаю в компании мистера Либаргера. Если позволите, я провожу вас до отеля.
Фон Хольдену было на вид лет тридцать пять. Высокий, стройный, с широкими плечами пловца. Светло-русые волосы, элегантный темно-синий костюм в полоску, белоснежная рубашка, галстук с каким-то гербом.
– Вот спасибо, – заулыбалась Джоанна.
Оглянувшись, она увидела, что двое шоферов усаживают ее пациента в кресло-каталку.
– Мне было бы надо попрощаться с мистером Либаргером.
– Он не обидится, уверяю вас, – ласково сказал фон Хольден. – Да и потом, вы еще с ним встретитесь. За ужином. Идемте, нам в ту сторону.
Взяв ее чемодан, фон Хольден направился к лифту. Через пять минут они уже мчались в «мерседесе» по направлению к городу.
Никогда в жизни Джоанна не видела столько зелени. Изумрудные луга, густые леса, а на горизонте белыми привидениями вздымались Альпы, уже успевшие покрыться снегом. Все это было так не похоже на Нью-Мексико. Несмотря на пестрые торговые улицы и высоченные небоскребы, край этот оставался глухоманью, где еще ощущался дух далекого приграничья. В пустыне по-прежнему властвуют койоты, ягуары и гремучие змеи, а в глухих каньонах еще можно встретить хижины тех, кто сторонится людского общества. Весной на горных лугах распускаются диковинные цветы, но к осени остается только выжженная солнцем пыль.
Швейцария выглядела совсем иначе. Особенно сильно Джоанна почувствовала это, когда машина въехала в район Старого Города. Здесь история уходила корнями в эпоху Габсбургов и древних римлян. Эти серые доготические здания уже стояли здесь за века до того, как на просторах Нью-Мексико появился первый белый поселенец.