– Никаких записей в Вашингтоне нет.
– Это невозможно, говорю вам! Из Нью-Йорка досье поступило по факсу…
– Старые коды, дружище, – перебил Каду. – В прошлом руководство Интерпола имело личные коды, дававшие доступ к абсолютно секретной информации. Теперь эту практику отменили, но те, кто владеет этими кодами, пользуются ими по-прежнему, и проследить за этим невозможно. Нью-йоркская полиция могла послать факс в Вашингтон, а информация поступила непосредственно в Лион, минуя Вашингтон.
– Каду… – Нобл колебался. – Догадываюсь, что Маквей был бы против, но мне кажется, мы теряем время. Нужно потихоньку взять Класса и потрясти его. Если хотите, я прилечу.
– Понимаю, дружище. Я согласен. Дайте мне знать, когда получите хоть какие-то сведения о Маквее.
– Ну конечно, обещаю.
Закончив разговор, Нобл задумался. Потом потянулся к трубке, лежавшей на полке позади стола, набил ее табаком и закурил.
Если Маквей и Осборн не ехали поездом Париж – Мо, потерпевшем крушение, и пропустили встречу с пилотом по каким-то другим причинам, они постараются попасть в аэропорт Мо завтра. Но точно это станет известно только через двадцать четыре часа – слишком долго. Пока нужно исходить из того, что они были в этом поезде. Если они погибли, тогда не о чем говорить, но если живы, они попытаются воспользоваться самолетом, как договорились, пока их не нашли преступники.
* * *
Примерно без четверти одиннадцать, через четыре часа после катастрофы, высокая, изящная, очень привлекательная журналистка с аккредитационной карточкой «Ле Монд» припарковала свою машину в месте, выделенном полицией Мо для машин представителей прессы.
Отряд французской национальной гвардии помогал полиции Мо и пожарным эвакуировать пострадавших. Пока обнаружили тринадцать погибших, в том числе машиниста. Тридцать шесть человек госпитализировали: из них двадцать – в очень тяжелом состоянии, пятнадцать пассажиров с небольшими травмами отпустили домой. Но многие еще оставались под обломками. Высказывались мрачные предположения, что до полного завершения поиска пострадавших потребуются не часы, а дни.
Молодая журналистка вошла под навес, натянутый в пятидесяти футах от места трагедии.
– Список пострадавших уже есть? – спросила она. Пьер Андре, седеющий военный врач, занимавшийся идентификацией жертв, поднял усталый взгляд от бумаг на своем столе, посмотрел на карточку «Ле Монд», приколотую к воротнику журналистки, смерил взглядом ее изящную фигуру и улыбнулся, похоже, первый раз за этот день. Авриль Рокар и впрямь была лакомым кусочком.
– Oui, madame. – Он повернулся к помощнику. – Лейтенант, список пострадавших для мадам, s'il vous plait. [24]
Вытащив листок из папки, лейтенант протянул его Авриль.
– Merci, – поблагодарила она.
– Должен предупредить вас, мадам, что список далеко не полный. И публикация не разрешена, пока не сообщат родственникам, – сказал Пьер Андре на этот раз без улыбки.
– Разумеется.
Авриль Рокар была парижским детективом, специалистом по подложным документам. Но ее присутствие в Мо в качестве корреспондента «Ле Монд» не имело отношения к ее служебным функциям. Она была здесь по просьбе Каду. Их любовная связь продолжалась уже десять лет, и для Каду Авриль Рокар была единственным человеком во Франции, которому он доверял, как себе самому.
Авриль на ходу просмотрела список. В основном среди пострадавших были французы. Правда, в списке значились два немца, швед, южноафриканец, два ирландца и австралиец. Американцев не было вовсе.
Авриль подошла к машине, отперла дверцу и села. Подняла трубку телефона и через Париж соединилась с номером Каду в Лионе.
– Да? – Каду было отлично слышно.
– До сих пор никаких сведений. В списке нет ни одного американца.
– Ну как там?
– Как в аду. Что мне делать?
– Никто не усомнился в твоей аккредитации?
– Нет.
– Оставайся на месте, дождись полного списка жертв.
Авриль Рокар медленно опустила трубку. Ей уже тридцать три. Давно пора иметь семью и ребенка. По крайней мере – мужа. На кой черт ей все это?
Было восемь утра, но Бенни Гроссман только возвратился домой с работы. Он встретил своих мальчишек, Мэтта и Дэвида, уже уходивших в школу, в дверях. Быстрое «Привет, па! Пока, па!» – и они скрылись из виду. Жена Эстелла собиралась на работу в свой парикмахерский салон.
– Вот черт, – донеслось до нее из спальни.
Бенни, в одних трусах, с банкой пива в одной руке и сандвичем в другой, застыл перед экраном телевизора. Всю ночь он добывал информацию для Маквея, не отрываясь от компьютера и телефона, призвав на помощь самых опытных программистов, чтобы залезть в частные банки данных.
– Что стряслось? – Эстелла вошла в комнату.
– Ш-ш-ш!
Эстелла перевела взгляд на экран. В программе Си-эн-эн рассказывали о подробностях крушения поезда под Парижем.
– Ужас, – ахнула она, глядя, как на носилках пронесли по насыпи окровавленную женщину. – А что тебя так разобрало?
– Маквей в Париже. – Бенни не отрывал глаз от экрана телевизора.
– Ну, в Париже, – равнодушно протянула Эстелла, – кроме него еще несколько миллионов человек. Я бы и сама не отказалась быть среди них.
Бенни резко повернулся к жене.
– Эстелла, иди на работу, ладно?
– Тебе известно что-то, чего я не знаю?
– Эстелла, милая, иди на работу. Пожалуйста.
Эстелла Гроссман внимательно посмотрела на мужа. Когда он переходил на такой тон, это означало, что перед ней полицейский и ей нечего соваться в его дела.
– Постарайся поспать, – вздохнула она.
– Угу.
Эстелла еще раз посмотрела на мужа, покачала головой и вышла. Временами ей казалось, что Бенни слишком близко к сердцу принимает дела своих родных и друзей. Если его о чем-то просили, он готов был горы свернуть. Но когда сильно уставал, вот как сегодня, воображение начинало играть с ним злые шутки.
* * *
– Мистер Нобл, говорит Бенни Гроссман из нью-йоркского департамента полиции.
Бенни, все еще в одних трусах, сидел за кухонным столом, разложив на нем свои бумаги. Маквей просил его связаться с Айаном Ноблом из Скотленд-Ярда, если вовремя не позвонит сам. Каким-то шестым чувствам Бенни понимал, что Маквей не позвонит, по крайней мере сегодня.
За десять минут он выложил Ноблу все то, на что потратил ночь.
– Александр Томпсон, способный программист, вышел на пенсию в тысяча девятьсот шестьдесят втором году по состоянию здоровья и из Нью-Йорка перебрался в Шеридан, Вайоминг. Там познакомился с писателем по имени Гарри Симпсон, работавшим над сценарием научно-фантастического фильма для Голливудской киностудии «Америкэн пикчерс». Александру Томпсону заплатили двадцать пять тысяч долларов и заказали программу для компьютера, управляющего механической рукой, держащей скальпель и заменяющей хирурга во время операции. Это, конечно, чистая фантастика. Футурология, так сказать. Речь шла о механизме, на самом примитивном уровне орудующем скальпелем. В январе тысяча девятьсот шестьдесят шестого Томпсон создал такую программу. Три дня спустя его нашли на сельской дороге застреленным. В ходе расследования установлено, что в Голливуде писатель по имени Гарри Симпсон не значится и никакой компании «Америкэн пикчерс» в природе не существовало. Судьба программы, составленной Александром Томпсоном, неизвестна.