Увиденное повергло Ржавого в замешательство. Он ожидал обнаружить под лазаретной дверью либо полуживого раненого, либо готовящегося взорвать ее мароманна. Но вместо них узрел довольно странную личность. Это был один из заложников – тот самый смаглер Бенталь, с которым Клык воевал бок о бок в башне «Триглифа» и которого Хамсин взял с собой в команду «А». Что любопытно, никто сейчас Бенталя не охранял. А значит, он или удрал от мароманнов, или действительно был единственным, кто выжил на шаттле Готфрида, что бы там ни произошло…
…Хотя нет, был еще один вариант: мароманны отпустили сайтена к Нублару с какой-то целью. Вот только в последний момент посланник заколебался. И теперь он никак не мог отважиться известить запершегося в лазарете капитана о своем прибытии.
Эта версия выглядела наиболее правдоподобной, учитывая то, как вел себя сейчас Бенталь. Он расхаживал туда-сюда перед запертой дверью, нервозно дергая руками – так, словно бы разговаривал сам с собой. Причем разговаривал настолько увлеченно, что иногда забывал о коридорных стенах и врезался в них. Благо ходил он небыстро и потому не разбивал себе лицо. Но, как бы то ни было, такое поведение уже не вписывалось в рамки нормального. И Клык, поостерегшись окрикивать Бенталя, также по-тихому спрятался назад в отсек.
Сообщив полушепотом Гриру о том, что увидел, и велев ему и Бобусу не высовываться и не шуметь, Ржавый отошел в дальний угол и, задрав голову к потолку, произнес:
– Лавина, ты на связи? Если да, говори тише, чтобы нас не услышали в коридоре.
– В чем дело? – поинтересовался у Клыка «потолок». Звук из скрытых в нем динамиков шел совсем негромкий – Карр приняла совет вильдера к сведению.
– Тот, кто топчется у дверей лазарета, – это Бенталь, – доложил Ржавый. – Вроде бы он цел, только с ним что-то не так. Он просто молча ходит от стены к стене и дергает руками. Иногда натыкается на стену, но, кажется, совсем не обращает на это внимания.
– Ты не пытался с ним заговорить?
– Нет, не рискнул. Хотел сначала посоветоваться с тобой.
– Это хорошо. Это ты правильно сделал… Можешь нацелить на него издали видеокамеры робота? Хочу сама взглянуть на Бенталя.
– Попробую. Но как он поступит, если вдруг нас заметит?
– Чего не знаю, того не знаю. Но вы на всякий случай и дальше помалкивайте. В коридоре друг с другом тоже лучше не разговаривайте.
– Ладно, сейчас все сделаю…
Бобусу еще в лазарете настрого запретили подавать голос. Поэтому он выслушал то, что от него требовалось, с нехарактерной для себя бессловесностью. Затем, поморгав индикаторами, намекнул, что все понял, и аккуратно выехал за порог отсека.
Проследовал он, правда, совсем недалеко – лишь до середины коридора. После чего остановился и замер, перейдя в беззвучный режим. Или, вернее, в почти беззвучный – было лишь слышно, как внутри его посвистывают сервомоторчики, нацеливающие на Бенталя объективы камер.
Поскольку робот сорвал конспирацию разведчиков, оба они тоже решили выглянуть в коридор – так, чтобы держать странного смаглера под наблюдением. Однако он продолжал как ни в чем не бывало расхаживать по своему короткому цикличному маршруту. Или Бенталь притворялся, что не замечает объявившегося неподалеку робота, или и впрямь не замечал его. Так или иначе, но Бобус получил возможность снабдить Лавину нужной ей видеоинформацией.
– Спасибо, этого достаточно. – Громкий шепот Карр прозвучал из динамика над дверью, из которой выглядывали Клинки. – А теперь, вождь, сделай вот что: подойди к Бенталю как можно ближе, но продолжай молчать. Если вдруг он на тебя нападет – защищайся. Только постарайся обойтись без стрельбы. Сам же первый его не бей и даже не дотрагивайся до него… Ты меня понял?
– Как сильно мне его бить, если придется? – попросил уточнения Клык. Ему не нравился новый приказ Лавины, но с Бенталем в любом случае надо было что-то решать. Не век же Клинкам и смаглерам отсиживаться в лазарете, а этот странный малый торчал прямо у них на пути.
– Если его и впрямь придется бить, боюсь, сила твоих ударов уже ни на что не повлияет, – туманно пояснила Карр. – Но ты все же постарайся его не прикончить. И не покалечь, если в этом не будет крайней необходимости.
– Сдается мне, ты что-то насчет него все-таки выяснила! – нахмурился Ржавый. – Что именно?
– Иди сначала покажись Бенталю на глаза, и тогда я смогу точно тебе это сказать, – вновь уклонилась от прямого ответа Лавина.
– Ну, хорошо, – сдался вождь. И, не снимая «лидбит» со спины, вышел в коридор и неторопливо направился к сайтену.
Клыку требовалось пройти всего два десятка шагов. И с каждым шагом ему все больше казалось, что картина происходящего начинает для него проясняться и без подсказок Карр.
Спокойный псих, который может впасть в буйство, если услышит громкие посторонние звуки… Кого-то он Ржавому очень сильно напоминал. Ну да – точно такие же ненормальные содержались в сайтенском изоляторе «Блитц-4» на Гамилькаре. Пока они находились в своих звуконепроницаемых камерах, все было в порядке. Но стоило лишь сайтенам раздразнить тех психов оглушительными звуками и вспышками света, а затем выпустить их из камер, как все они превратились в живые зажигательные бомбы. Замешкайся тогда отряд Клыка и не отступи в безопасное место, весь он был бы испепелен в мгновение ока…
«Проклятье! – подумал Клык. Он едва не выругался вслух, но вовремя спохватился. – Что там, помнится, говорила Лавина насчет узников «Блитц-4»?.. Да вроде бы ничего конкретного: есть, мол, нынче в Большом мире такая болезнь, и случаев заболевания ею становится все больше и больше. А причина ее до сих пор не обнаружена… До сих пор! А что, если именно здесь и сейчас настала эта самая пора?»
Подступать к источнику потенциальной угрозы с таким смятением в мыслях было негоже. И Ржавый по-быстрому взял себя в руки, решив не делать поспешных выводов, пусть даже они напрашивались сами собой.
А Бенталь тем временем наконец-то заметил идущего к нему Клинка. Вот только отреагировал он на это как-то вяло, если не сказать с неохотой. Смаглер остановился, повернулся навстречу Клыку и перестал махать руками, но глаза его не выражали никаких эмоций. Назвать его немигающий взгляд мертвым тоже было нельзя. Тот был вполне нормален и не тускл, только сосредоточился непонятно на чем, но точно не на Ржавом. Походило на то, что сайтена больше интересовала коридорная стена. Хотя, если в Бентале не умерли защитные инстинкты, бояться ему следовало все же Клыка. Ведь стена-то не могла его убить, если только он сам не разбежится и не размозжит о нее голову.
Клык остановился в двух шагах от смаглера и нахмурился: дойти-то дошел, а теперь что? По логике, было самое время задать Бенталю пару вопросов, но Лавина дала ему четкие инструкции, где указывалось – никаких разговоров. Зато про жестикуляцию она ничего не говорила. И вождь, подняв правую руку, помахал ею перед лицом смаглера. Сделал он это нарочито медленно, дабы не спровоцировать подопытного на нападение, хотя Ржавому и было разрешено отбиваться. Но ему, так же как Лавине, не хотелось доводить дело до насилия. Бить теперешнего Бенталя было все равно что бить больного – иными словами, занятие, недостойное Зазубренного Клинка.