– Ну что, наболталась со своим новым другом? – спросил он, не меняя позы.
– Андрей… – севшим голосом проговорила Тави.
– Ничего, я все понимаю. Ты же у нас такая терпимая. Тебе что Свет, что Тьма – все едино, да? А чем они в этом доме занимаются, ты думала? Откуда Темные берут Силу, тебе на уроках рассказывали? Или ты в это время в облаках витала, как обычно? Конечно, ведь я за тобой опять все разгребу, ты же выше этого, можешь гадить не задумываясь…
– Похоже, мне действительно нужен новый друг, – сказала Тави.
– И пожалуйста.
– Андрей…
Он молча отвернулся к стене, и Тави вдруг ощутила страшную усталость. Захотелось свернуться в клубок и заснуть. Но кровать в номере была только одна, и страшно было даже подумать о том, чтобы разделить ее с Андреем.
* * *
Скорчившись в маленьком плетеном кресле, Тави пыталась задремать, но сон не шел. Может, Андрей прав, и она действительно слишком терпима. Известие о смерти врага не принесло ей ни облегчения, ни тем более радости, ни даже холодного сожаления об упущенной возможности раскрыть не дающие покоя тайны. Только горечь и боль. Перед глазами стояла крошечная фигурка, венчающая гигантский утес. Ветер трепал оранжевую тряпку, обернутую вокруг беззащитного хрупкого тела. Дождь заливал стекла очков – протер ли их Дэнг или радовался, что струйки воды мешают рассмотреть подножие? Темные, почти черные клубы зелени внизу – очень, очень далеко внизу. Светлая полоса дороги… Тави знала, что он чувствовал, глядя с вершины. Она слишком хорошо помнила, каково это: стоять на самом краю и собираться с духом, чтобы сделать последний шаг.
Полно, да по своей ли воле она оказалась на подоконнике?! Дэнг – древний маг вне категорий, его Сила огромна, а знания бесконечны. Что-то Тави читала о такой магии – работающей с самими глубинами психики, не требующей личного присутствия, независимой ни от носителя, ни от языка, ни от способа передачи… Магия смыслов. Приказ, зашифрованный в банальном электронном письме. Может, Дэнг вовсе не звал ее. Может, он пытался стереть с земли все следы своего великого и смертоносного открытия, о сути которого Тави до сих пор ничего не знала… Но координаты, зачем координаты? Неужели… неужели Дэнг хотел, чтобы у нее был выбор?
Тави так и не смогла до конца поверить, что Дэнг – убийца, и возненавидеть монаха. Она заперла сомнения в самом темном закоулке сознания, спрятала сама от себя. Но теперь мысль о возможной ошибке вновь подняла голову. Психопаты не кончают жизнь самоубийством. Даже если у монаха внезапно проснулась совесть… да он просто не сумел бы добраться до вершины скалы! Он Светлый. Стоило осознать, что он совершил зло, – и его тут же ждало развоплощение. Андрей вот… тоже, сонно подумалось Тави, и эта неуместная мысль выдернула ее из глубин дремоты. «А что – Андрей? – напряженным, тоненьким голосом спросила Настя. – Он в отличие от Дэнга никого не убивал!» Он убивал меня, возразила Тави. Он хотел, чтобы ты осталась одна, послушная и беззащитная. Это – не любовь…
Но ведь любовь была, ответила Настя. Были прогулки по монохромным московским бульварам, глинтвейн в кофейнях, ее замерзшие пальцы в его горячей ладони. Чудесные байки и смешные безобидные сплетни о коллегах. Первая ночь, горячечная неловкость, удивительно нежные руки, понимание, для которого не нужно было ни звука, ни жеста, наслаждение, которого она не испытывала ни с одним человеком – ведь Андрей не был человеком… Радостно замершее сердце, острое ощущение счастья, когда он, мило смущаясь, предложил обменяться ключами. Любовь была – так куда она делась? Ведь все было хорошо. И осталось бы хорошо, если бы не ты, Тави. Ты слишком хочешь жить, ты, Темная во мне. Ты все испортила. Из-за тебя я потеряла свою любовь. Ты должна уйти – а мы с Андреем останемся. Ты упряма и живуча, но в конце концов он прогонит тебя, и все будет хорошо…
Она проснулась, мокрая от пота, содрогаясь от необъяснимого ужаса, не понимая, где находится и как ее зовут. Реальность потерялась в чернильной темноте. Несколько кошмарных мгновений казалось, что вокруг – космическая пустота, и нет в ней опоры ни внутри, ни снаружи, нет памяти, движения, тела, чувств…
– Тра-та-та-та-та, – отчетливо произнес рядом неприятный мужской голос. Тави сдавленно вскрикнула и в панике вывалилась из кресла. – Тра-та-та-та-та. То-ки! То-ки! То-ки!
Она истерически рассмеялась: в саду кричал токи, крупный геккон, обычный для всей Юго-Восточной Азии. Вслед за смехом пришло ощущение собственного тела, затекшего от сна в неудобной позе. И темнота не была такой уж абсолютной – в окно пробивались слабые отблески поселковых фонарей. Внутренний диалог забывался, истаивал, оставляя по себе лишь ощущение безумия. Доигралась. Дошутилась про хорошую девочку Настю, которой иногда нужна помощь плохой девочки Тави… Доприкалывалась… Так недолго и настоящее раздвоение личности заработать.
Измученные креслом мышцы ныли, и Тави решительно перебралась в кровать. Что за глупость – наказывать обоих за ссору. Она потянулась, чтобы обнять Андрея, все равно наверняка проснулся от воплей ящерицы и ее дурного хохота. Может, уже перестал кипеть и обнимет в ответ.
Рука нащупала пустоту.
Тави села на кровати. Посмотрела на приоткрытую дверь в темную, очевидно, пустую ванную.
Куда делась их любовь – хороший вопрос. Но теперь появился другой, еще лучше: куда делся Андрей?
Стараясь ступать неслышно, она вышла на галерею и зябко обхватила себя руками. Снова пошел дождь, и манговый сад был пропитан промозглой сыростью. Шорох капель, как занавес, скрывал тишину. Все живое умолкло, и только вдалеке, на краю поселка, упорно лаяла на кого-то собака. Почему-то вспомнился старик-карусельщик. Наверное, старый брезентовый верх его фургончика протекает, и сейчас он вертится в своей жалкой кровати, натягивая на себя тонкие влажные тряпки, и стонет от холода. Темный. Маг-самоучка. Враг…
Тави тряхнула головой, прогоняя ненужные фантазии, и тихо двинулась вдоль галерейки. Вход на хозяйскую половину оказался приоткрыт. Темная щель на чуть более светлом фоне будила предчувствие беды.
Не размышляя, Тави скользнула в дом. Воздух здесь был холодный и какой-то неживой, очищенный от обыденных запахов жилья. Странно, казалось, что в доме нет кондиционеров, да и какой смысл включать их и оставлять дверь открытой? Заливистый храп – это, наверное, отец семейства, человек полный и пожилой. Скрип пружин, тонкий прерывистый вздох: Эппл о чем-то печалится во сне. Распахнутая дверь в комнату и за ней – мягкий белый огонек, повисший на уровне груди. Лепесток света, отсвет Изначальной Силы, призванной Светлым магом.
– Что, ищешь своего нового друга? – спросил Андрей, оглядываясь. – Опоздала.
Тави судорожно вздохнула, и неестественно сухой воздух оцарапал горло. В этой комнате Темный жил, наверное, с раннего детства. Фотографии на стенах: группа мальчишек в футбольной форме, класс, выстроившийся у беленой стены сельской школы. Темный – подросток с чуть кривоватыми зубами – хохочет в обнимку с двумя приятелями; рыжие колонны грота – из-за одной выглядывает с лукавой улыбкой девушка в скромных, до колен, шортах и рубашке с длинными рукавами. Плакаты с рок-звездами. Модельки машин и самолетов, гордо выставленные на полке. Узкая подростковая кровать. Хозяин комнаты спит, поджав колени и подложив руки под щеку, грустный, потерявший смуглый румянец, неподвижный…