Луиза вошла в квартиру, сбросила с себя пальто и прямиком проследовала в ванную. Даже не остановилась в кухне, чтобы приложиться еще разок к бутылке бренди, оставленной на столе.
Проложив дорогу в ванную, Луиза взялась за дело. Взяла кружку, привезенную с Корфу. Извлекла зубную щетку. Жить одной просто великолепно. Можно вступить в клуб, если не хватает общения. Или еще что-нибудь придумать. Она свободная личность. Вероятно, могла бы жить, как Гаррис. Луиза прекратила жевать щетинки своей зубной щетки и поглядела на потолок. Может, мысль об изобилии тестостерона у Гарриса покажется ей привлекательной, когда она протрезвеет. Или Салли до чертиков надоест ее Фергюс, и они с ней уедут куда-нибудь вдвоем, чтобы заняться серьезным флиртом. Или еще что-нибудь подвернется. Она не останется в одиночестве надолго. О нет.
Луиза присела на край ванны и огляделась с удовлетворением. Взгляд остановился на упаковке тампаксов под раковиной. Она крепче зажала в зубах щетку. А ведь у нее задержка. Совершенно точно. Не очень большая.
Луиза сделала несколько туманные расчеты. Точно, задержка есть. Она поискала глазами пластиковую коробку из-под бисквитов, в которой держала лекарства и тому подобное. Если она не ошибается, там еще остался тест. Обнаружив коробку, Луиза достала из нее пластиковую палочку, обернутую фольгой. Попыталась сосредоточиться. Действие алкоголя определенно усилилось. Ах да. Она знает, что нужно сделать.
Ухитрившись принять почти вертикальное положение, Луиза положила палочку на край ванны и продолжала свое омовение. Так трудно не запеть, когда у нее такое хорошее настроение. И как всегда в таких случаях, первым долгом ей пришли в голову мелодии из мюзикла, которые мать научила ее играть на пианино.
Она взяла в руку палочку, оставленную на краю ванны, и принялась ее разглядывать. Потом с душевным облегчением бросила ее в мусорное ведерко под раковиной. Зевнула и отмотала несколько ярдов нити для чистки зубов и принялась ее скручивать, напевая первые строчки песни «Хочу я понять тебя». Потом вдруг вспомнила, что собиралась что-то делать с зубами. То засовывая нитки в рот, то вынимая их, Луиза одновременно пыталась разобраться в собственных соображениях, повторяя:
— Синий штрих — хорошо, нет штриха — плохо. Нет, погоди: нет штриха — хорошо, синий штрих — плохо.
Она уставилась на свое распаренное лицо в зеркале; изо рта свисали перепутанные нитки.
— Так что же это было?
Луиза опустилась на колени и вытащила из ведерка печатную инструкцию. Прочитала ее вслух, на этот раз очень сосредоточенно.
— Нет штриха — хорошо, синий штрих — плохо.
Достала из ведерка пластиковую палочку.
— Ох, дерьмо!
Сомнений нет. Она забеременела.
— Господи, Луиза. Ну и вид у тебя!
Луиза только что открыла дверь Салли Бирлингтон, своей лучшей подруге с восьмилетнего возраста, и устремила на нее испепеляющий взор.
— А чего ты могла ожидать, Сэл? Я подхватила неотвязную простуду и плюс к тому вот уже три с половиной недели беременна.
— Иди ты! Я просто не могу этому поверить!
Салли зажала рукой отвороты жакета у себя на груди, и они обе вошли в квартиру. Салли остановилась в гостиной; подбородок у нее дрожал.
— Это еще что такое, черт побери?
— Что?
Салли бросила на подругу полный иронии взгляд и указала на канделябр:
— Вот это.
— О, это уже не имеет значения. Так, была одна идея. Оставь.
— Это тебе надо попридержать твой покупательный импульс. Пора понять, что ты вечно садишься в галошу. И у тебя здесь холодно. А тебе, как ты понимаешь, нужно тепло. Пойду поставлю для тебя чайник. А ты ложись и ножки повыше.
— Если ты в ноябре разгуливаешь в вечернем туалете, ясно, что тебе будет холодно.
— Ты про это? — Салли показала на свою тонкую шелковую блузку. — Я должна соблюдать форму.
— Я знаю, не обращай на меня внимания. Я просто завидую.
— Чай, вот что нам нужно.
Салли принялась хлопотать о чае, а Луиза праздно стояла посреди кухни. После визита к врачу она облачилась в рейтузы в цветочек, теплые носки и свитер со стоячим воротником. Рядом с подругой она чувствовала себя телепузиком.
— Ну, выкладывай все кровавые подробности. — Салли подержала в руках большую миску для мытья посуды и, подвернув рукава, взялась за дело; она мыла кружки под краном и нахмурилась, не обнаружив ни одного чистого посудного полотенца.
— Я очень тебе благодарна, Сэл, за то, что ты пришла. Но тебе не стоит задерживаться. Ты же не хочешь неприятностей на службе.
— Я теперь партнер, разве не помнишь? Могу проводить присутственные часы как мне угодно.
— Ах да.
Луиза шаркала в своих носках по кухне, не зная, то ли ей сесть, то ли нет. Как ни странно, однако с того дня, как подтвердились ее предположения о беременности, она утратила всякую способность принимать самостоятельные решения. Ей чудилось, что все мыслительные процессы покинули ее голову и теперь летали вместе с облаками где-то далеко, покрывая милю за милей. Она знала, что Салли давно считает ее ходячим недоразумением, объектом бесконечных неудач. Салли, которая изучала юриспруденцию в Кингз-колледже [5] , окончила его тогда, когда Луиза тратила время зря ради получения ученой степени по биологии, которую ненавидела. Салли пришла в университет восемнадцатилетней девчонкой, рыжей и ничем не выдающейся, но она в буквальном смысле слова извела свои веснушки и превратилась в ошеломительную красавицу, в то время как Луиза в Лейстершире [6] только и занималась тем, что входила во вращающиеся двери или выходила из них. Салли теперь адвокат, причем очень хороший. Партнер в фирме. У Салли, которая в школе носила специальную скобку для выправления прикуса, теперь отличные зубы, а рыжие волосы превратились в темно-каштановые кудри, стянутые на затылке в очаровательный хвост и заколотые стильным золотым зажимом. В костюме, сшитом по фигуре, и в аккуратных туфельках она выглядит превосходно, просто фантастика! Луиза вдруг подумала, что не стоило звонить Салли и просить ее приехать как можно скорей.
— Что сказал Джон? Он приедет? Я бы не хотела встретиться с ним здесь. Да и у тебя есть о чем с ним поговорить.
— Я еще не сообщала Джону.
Салли уставилась на нее, машинально продолжая вытирать кружки и ставить их рядом с чайником.