Рики улыбнулся.
— Просто здесь напряженная работа. Винс тебя напугал?
— Да нет…
— Он немного странный, этот Винс, — продолжал Рики. — Вырос в пустыне, вместе с матерью. Она умерла, когда ему было пять лет. Когда ее в конце концов нашли, от тела уже мало что осталось. Бедный ребенок просто не знал, что делать. Наверное, после такого любой был бы со странностями, — Рики пожал плечами. — Но я рад, что ты здесь. Я боялся, что ты не приедешь.
Теперь я заметил, что, несмотря на очень здоровый вид, Рики казался каким-то нервным, немного перевозбужденным. Он быстро пошел по коридору, ведя меня за собой.
— Как там Джулия?
— Сломала руку и сильно ударилась головой. Она в больнице, за ней наблюдают. Но говорят, что с ней все будет в порядке.
— Вот и хорошо. Да, хорошо… — он быстро кивнул, продолжая идти по коридору. — А кто присматривает за детьми?
Я рассказал, что у нас гостит моя сестра.
— Значит, ты можешь остаться здесь на какое-то время? На несколько дней?
Я сказал:
— Да, наверное. Если не справлюсь раньше.
Обычно программисты-консультанты не задерживались на производстве надолго. Как правило, хватало одного дня, может — двух. Не больше.
Рики оглянулся на меня через плечо.
— А Джулия… э-э… объясняла тебе, что это за место?
— Признаться, нет.
— Но ты же знаешь, что она много времени проводила здесь, на фабрике?
Я сказал:
— Да, конечно.
— Последние несколько недель ее каждый день привозили на вертолете. А пару раз она даже оставалась на ночь.
— Я не знал, что она так интересуется производством.
Рики как будто ненадолго замешкался, потом сказал:
— Понимаешь, Джек, это совершенно новый процесс… — он нахмурил брови. — Она в самом деле ничего тебе не рассказывала?
— Нет. Ничего. А что?
Рики не ответил.
Он открыл очередную дверь и жестом пригласил меня войти.
— Это наш жилой модуль. Здесь мы все спим и едим.
После коридора воздух здесь показался прохладным. Стены были отделаны таким же гладким материалом, типа «формики». Я услышал низкий, монотонный гул кондиционеров.
В коридор выходило несколько дверей. На одной из них я обнаружил свое имя, написанное маркером на полоске бумаги. Рики открыл дверь.
— Твои апартаменты, Джек.
Комната была обставлена очень скромно, как монашеская келья. Узкая кровать, маленький столик, на котором едва помещались монитор и клавиатура компьютера. Над кроватью — полка для книг и одежды. Вся мебель была отделана чрезвычайно гладким белым пластиком. Во всей комнате не было ни одной щели или углубления, в которых могла бы скопиться пыль или грязь. Окна в комнате тоже не было, только жидкокристаллический экран на одной из стен, демонстрирующий вид на пустыню.
На кровати лежали пластмассовые часы и поясной ремень с пластиковой пряжкой. Я надел и то, и другое.
Рики сказал:
— Бросай свои пожитки, и я покажу тебе, где здесь что.
Шагая все так же быстро, он провел меня в небольшую общую комнату. Там стояла кушетка и несколько стульев вокруг кофейного столика. На стене висела таблица с каким-то расписанием. Здесь тоже вся мебель была покрыта таким же глянцевитым белым пластиком.
— Справа — кухня и комната отдыха, там телевизор, видеоигры и все такое.
Мы вошли на маленькую кухню. Здесь были два человека, мужчина и женщина. Они стоя ели сэндвичи.
— Думаю, вы знакомы, — сказал Рики улыбаясь.
Я действительно знал обоих. Они работали в моей команде в «МедиаТроникс».
Рози Кастро — темнокожая, худощавая, всегда отличалась язвительностью и экзотичным внешним видом. Сейчас на ней были мешковатые шорты с большими карманами, пышную грудь обтягивала футболка с надписью: «Ты хочешь!». Очень независимая, революционерка по натуре, Рози училась в Гарварде на шекспировском отделении — пока не решила, по ее собственным словам, что «Шекспир отбросил копыта сотни лет назад. Ничего нового о нем уже не скажешь. Так какого черта?» Она перевелась в Массачусетский технологический институт, стала протеже Роберта Кима и занялась программированием естественного языка. И оказалось, что это у нее прекрасно получается, А потом программы на основе естественного языка понадобились для распределенной обработки данных. Поскольку выяснилось, что люди оценивают речь, которую слышат, одновременно по нескольким каналам. Человек не ждет, пока предложение договорят до конца, а как бы предугадывает, что должно прозвучать дальше. Подобная ситуация возникает и при распределенной обработке данных, когда процесс работы над проблемой идет с нескольких позиций одновременно. Я сказал:
— Ты по-прежнему носишь эти футболки, Рози…
В «МедиаТроникс» у нас возникали кое-какие проблемы из-за ее манеры одеваться.
— Ну. Это держит ребят на взводе, — Рози пожала плечами.
— На самом деле мы не обращаем на них внимания. Они не настолько хороши, как тебе кажется, — сказал Дэвид Брукс. Сам он всегда очень строго соблюдал принятую форму одежды, был сверх меры аккуратен и в свои двадцать восемь лет почти полностью облысел.
Рози показала ему язык.
Дэвид был инженером и, как все инженеры, был излишне прямолинеен и не очень вежлив. Кроме того, он был полон противоречий. Немыслимо аккуратный в том, что касалось внешнего вида на работе и самой работы, по выходным он катался на горном мотоцикле и часто возвращался домой, по уши измазанный в грязи. Дэвид энергично потряс мне руку.
— Очень рад тебя видеть, Джек.
Я сказал:
— Надеюсь, кто-нибудь наконец объяснит мне, почему вы все так рады меня видеть?
Рози сказала:
— Ну, это потому, что ты разбираешься в мультиагентных системах лучше, чем…
— Сперва я хотел показать ему тут все, — перебил ее Рики. — А потом уже мы поговорим.
— Почему? — спросила Рози. — Ты хочешь преподнести ему сюрприз?
— К чему эти чертовы сюрпризы? — поинтересовался Дэвид.
— Нет, ничего такого, — сказал Рики, глядя на них со значением. — Я просто хочу, чтобы Джек сперва получил кое-какое представление о фабрике. Я хочу пройтись с ним по комплексу.
Дэвид посмотрел на часы.
— Ну и сколько времени, по-твоему, это займет? Потому что я думаю, мы получили…
— Я сказал — дайте мне показать ему фабрику, бога ради! — прорычал Рики. Я удивился. Я никогда прежде не видел, чтобы он так выходил из себя. Однако Рики явно сильно разозлился.
— Да ладно, ладно тебе, Рики.