Именно по такой схеме происходило, например, развитие жизни на Земле. Первые живые существа появились около четырех миллиардов лет назад, и это были одноклеточные организмы. В течение последующих двух миллиардов лет ничего особенно не менялось. Потом в клетках возникло ядро. И развитие начало ускоряться. Всего несколько миллионов лет спустя уже появились многоклеточные организмы. Еще через несколько миллионов лет после этого живые организмы внезапно стали очень многообразными. Потом — еще более многообразными. Пару сотен миллионов лет назад на Земле росли огромные растения, среди которых бродили громадные, сложно организованные животные — динозавры. Человек появился довольно поздно — четыре миллиона лет назад впервые появились прямоходящие обезьяны. Два миллиона лет назад — первые прямые предшественники человека. Тридцать пять тысяч лет назад — наскальные рисунки в пещерах.
Впечатляющее ускорение развития. Если сжать всю историю жизни на Земле до двадцати четырех часов, то многоклеточные организмы появились в последние двенадцать часов, динозавры — в последний час, первобытные люди — в последние сорок секунд, а современный человек — меньше секунды назад.
Первым примитивным организмам понадобилось два миллиарда лет на то, чтобы внутри них возникло ядро — первый шаг к усложнению. Но чтобы эволюционировать до многоклеточных организмов, им понадобилась всего десятая часть этого времени — двести миллионов лет. И всего четыре миллиона лет отделяет тупых обезьян с их грубыми костяными орудиями от современного человека и генной инженерии. Вот насколько стремительно ускоряется темп эволюции.
Подобная картина наблюдается и в поведении агентно-базированных систем. Довольно много времени уходит на то, чтобы агенты прошли подготовительную стадию обучения, «заложили фундамент» опыта и освоили первичные навыки. Но, как только этот этап завершается, последующий прогресс может быть очень быстрым. Нет никакого способа пропустить подготовительный период — точно так же, как человек не может пропустить детство и сразу стать взрослым. Подготовительная работа неизбежна и необходима.
Но в то же самое время невозможно избежать и последующего быстрого развития. Это, можно сказать, встроенное в систему свойство.
Обучение делает развитие более эффективным. И я был уверен, что обучающие занятия, которые проводила Джулия, сыграли очень важную роль в формировании нынешнего поведения роев. Даже просто общаясь с ними, она предоставляла необходимость выбора организмам, обусловленное поведение которых предсказать невозможно. То, что делала Джулия, было большой глупостью.
Таким образом, рой, который и сейчас уже развивается очень быстро, в будущем станет эволюционировать еще быстрее. А поскольку эти организмы искусственно созданы человеком, их эволюция происходит не биологическими темпами. Рои эволюционируют в течение считанных часов.
И с каждым часом уничтожить рои будет все труднее.
— Хорошо, — сказал я Дэвиду. — Если рои возвращаются, тогда нам, наверное, лучше к этому подготовиться.
Я встал, поморщился от головной боли и пошел к двери.
— Что ты задумал? — спросил Дэвид.
— А как, по-твоему, что я мог задумать? — поинтересовался я. — Мы должны уничтожить эти штуки, раз и навсегда. Мы должны стереть их с лица земли. И мы должны сделать это прямо сейчас.
Дэвид поерзал на стуле.
— Мне идея нравится, — сказал он. — Но вряд ли Рики согласится.
— Почему?
Дэвид пожал плечами.
— Просто не согласится, и все.
Я молчал и ждал объяснений.
Дэвид снова поерзал на стуле. Он явно чувствовал себя очень неуютно.
— Понимаешь, у них с Джулией… э-э… что-то вроде соглашения на этот счет.
— Значит, они относятся к этому одинаково…
— Да. Они заодно. Я имею в виду — в этом.
— Что ты пытаешься мне сказать, Дэвид? — спросил я.
— Ничего. Только то, что я уже сказал. Они оба считают, что рои нужно оставить в живых. Я думаю, Рики будет возражать против твоего предложения — вот и все.
Мне нужно было еще раз поговорить с Мае. Я нашел ее в биологической лаборатории. Она сидела перед монитором компьютера и рассматривала белые колонии бактерий, выросших на красноватой питательной среде.
— Слушай, Мае, — сказал я. — Я поговорил с Дэвидом, и мне нужно… Мае? У тебя проблемы?
Она пристально смотрела на экран.
— Кажется, да. Проблемы с нашей исходной культурой бактерий.
— Что там с ней не так?
— Последние генерации Тета-ди растут ненормально, — она указала на изображение в верхнем углу экрана, где колонии бактерий росли ровными белыми кружками, и сказала: — Вот это нормальный рост кишечной палочки. Так они должны выглядеть. А вот здесь… — она открыла в центре экрана другую картинку. Округлые белые пятна как будто изъела моль, у них были рваные, неровные края и неправильная форма. — Это ненормальный рост, — Мае покачала головой. — Боюсь, это свидетельствует о заражении фагами.
— Ты имеешь в виду вирусы? — уточнил я. Фаги — это вирусы, поражающие бактерии.
— Да, — Мае кивнула. — Обычная кишечная палочка чувствительна к очень многим фагам. Самый распространенный, конечно, фаг Т4, но у Тета-ди выработана к нему устойчивость. Поэтому я предполагаю, что это делает какой-то новый вид фага.
— Новый фаг? Ты имеешь в виду недавно появившийся?
— Да. Вероятно, в результате мутации существующего штамма, который каким-то образом преодолел устойчивость Тета-ди. Для фабрики это может обернуться большими проблемами. Если бактериальное сырье заражено фагами, то нам придется прекратить производство. Иначе произойдет распространение вирусов.
— Если честно, закрытие производства — не такая уж плохая идея, — сказал я.
— Скорее всего, нам придется это сделать. Я пыталась изолировать зараженную культуру, но она оказалась очень агрессивной. Возможно, чтобы избавиться от вирусов, нам придется уничтожить все бактерии, простерилизовать чаны и начать заново с новой культурой. Рики это не понравится.
— Ты уже говорила ему об этом?
— Нет еще, — Мае покачала головой. — Вряд ли Рики сейчас готов услышать еще какие-то плохие новости. И кроме того… — Она замолчала, как будто раздумывая над тем, что собиралась мне сказать.
— Кроме того — что?
— Для Рики очень многое значит успех этой компании, — Мае повернулась ко мне лицом. — Бобби слышал, как он однажды разговаривал по телефону, интересовался состоянием своих акций. И был очень озабочен. Мне кажется, Рики рассматривает «Ксимос» как свою последнюю возможность отличиться. Он работает в компании уже пять лет. Если из того, что мы делаем, ничего не получится, он будет слишком стар, чтобы начинать все сначала в новой компании. У него жена и ребенок. Он не может еще пять лет выжидать удачного случая. Поэтому Рики действительно старается, чтобы все получилось, действительно выкладывается по полной. Он целыми ночами работает, что-то придумывает. Он спит не больше трех-четырех часов в сутки. Если честно, я боюсь, что это сильно влияет на его суждения.