Феликс, едва не подавившись слюной, заел столь красочное описание обеда зайчатиной, тушёной в горшочках с овощами и разнообразными приправами, обмакнув напоследок в густую подливу, оставшуюся от зайца, кусок горячей, недавно из печи, лепешки. Затем, в свою очередь, поведал ардару свои дневные приключения, в том числе и эпизод со странным стариком и серыми плащами из Седьмой когорты.
Огаст отозвался с уважением о бойцах, отбираемых для гвардии графа Ландро, заметив, что кое-что слышал о Братстве справедливости, но развивать эту тему не стал. Добавил лишь, что, по его сведениям, образовалось Братство вскоре после войны, где-то в Западном пограничье, и постепенно проникло в провинции, лежавшие вокруг столицы, а теперь, стало быть, и в саму столицу.
Затем, наполовину опустошив кувшины, что весьма способствовало их сближению – только вчера впервые увидевших друг друга – оба собутыльника, вернее, сокувшинника, ударились в воспоминания о пережитых ими за военные годы событиях. Обменявшись историями, выяснили, что в нескольких битвах Феликс и Огаст сражались на одном и том же поле, правда, в разных отрядах, что не помешало им отыскать в своих воспоминаниях общих знакомых. За вторым кувшином Ройсу удалось узнать кое-что об истории дэргаров и самого Огаста.
Десятилетия спустя после катастрофы, в результате которой и появились дэргары, хионцы, словно подтверждая язвительное высказывание одного из туатских мудрецов, что человек найдет выгоду и на пепелище соседа, обнаружили, что даже катастрофичное для Грозовых гор бедствие может принести выгоду предприимчивым людям.
Катаклизм, разразившийся во время явления Эмургана и сопровождавшийся извержением новых вуланов, землетрясениями и разрушениями, поднял к поверхности земли множество богатых разнообразными драгоценными камнями и металлами жил, ценных для любого из народов Хиона. Первые охотники, вернувшиеся из путешествий вглубь Проклятых гор с самородками золота, с голову ребенка, или изумрудами, размером с голубиное яйцо, вызвали небывалый ажиотаж в провинциях Нолдерона и Пентакоры, примыкавших к горам, и настоящий шквал жаждущих поживиться вновь открытыми сокровищами.
Оказалось, однако, что добраться до сокровищ не так уж и легко. Выходящих прямо на поверхность месторождений было не много, а залегающие, даже на небольшой глубине, жилы драгоценных металлов и камней приходилось искать, а потом закладывать настоящие рудники и разрабатывать недра, уходя все ниже под землю. Между тем, охотников за подземными сокровищами ожидало на пути к нему немало опасностей: от внезапно раскрывающихся новых трещин в земле, извергающих лаву вулканов и диких зверей, до появлявшихся, словно ниоткуда, неведомых существ, нападавших на старателей.
Вскоре волна желающих заработать быстрые шальные деньги схлынула и в горах остались только те, кто готов был упорно трудиться ради возможности добраться до подгорных богатств. Постепенно такие старатели стали объединяться в отдельные группы, а затем и в поселения, жители которых занимались всю свою жизнь работой на рудниках. Но после того, как жизнь таких рудознатцев вошла, вроде бы, в свою колею, появилась новая напасть, сделавшая труд добытчиков ещё более горьким.
На поверхности начали появляться и нападать на людей дэргары. В основном, жертвами нападений становились одинокие путешественники или небольшие группы рудознатцев, хотя случались и набеги на поселения, защищенные стенами. Поначалу считалось, что дэргарами движет обычная жажда разрушения, привитая им их новым хозяином. Но впоследствии стало ясно, что основной целью таких нападений были похищения женщин. Никто не знал, для чего они понадобились дэргарам. О возможности иметь потомство от родителей, относящихся к разным народам, было известно издавна, однако насчитывалось немного случаев, когда туаты сходились с людьми или наоборот, а уж о сожительстве между ардарами и людьми и вовсе в основном ходили лишь слухи. Как бы то ни было, поселенцы гор смирились с ещё одной преградой, стоящей между ними и подземным богатством, и продолжили свой упорный труд.
Мать Огаста была похищена из одного такого поселения, во время очередного набега дэргаров. Его отец, Эйрик Темное копье, был магом. Огаст рос среди дэргаров, где-то в глубинах Проклятых гор, до двадцати лет, и что с ним происходило в это время, Ройсу так и не удалось выспросить. Как бы то ни было, в двадцать лет Огаст оказался на поверхности и начал свой путь во внешнем мире.
За время беседы друзей, успевших стать таковыми после двух кувшинов вина, зал наполнился почти до отказа. Служанки ласточками метались по залу, разнося подносы и кувшины, а за всеми их перемещениями из-за стойки, словно маршал на поле боя, наблюдала тетушка Меланж, протирая фартуком бесчисленные кружки и чаши. Один раз восторженные возгласы посетителей оторвали их от беседы, впрочем, как и почти всех, находившихся в зале. Оказывается, один из поставщиков эля привез хозяйке таверны партию свежесваренного напитка и Коринна выкликнула добровольца в кожаных штанах. Таковой быстро нашелся: судя по всему, это был один из стражников, зашедший после своей стражи опрокинуть кружку-другую эля.
Одну из скамей в центре зала очистили от седоков, затем торговец, набрав в кувшин эля из одной из привезенных бочек, щедро плеснул им на скамью. Стражник уселся прямо в центре скамьи, немного поелозил и затих. Окружавшие его выпивохи громко вели счет и, дойдя до «сто», дружно взмахнули руками. Стражник попытался встать со скамьи, однако с первой попытки ему это не удалось: штаны приклеились к скамье, что вызвало бурю восторженных возгласов. До этого Ройс лишь слышал о таком способе проверки качества эля, но видеть пришлось впервые. По убеждению многих знатоков, если человек, сев кожаными штанами на деревянный табурет или лавку, щедро смоченную элем, приклеится к ней, значит, продукт удался на славу, а варщик эля постарался на совесть, не разводя напиток водой.
Наконец, в очередной раз распахнувшуюся входную дверь вошел маг и Ройс замахал ему кружкой из-за занятого им с Огастом стола. Койт подошел к столу, уселся рядом с ардаром и укоризненным взглядом обвел обоих.
– Как вы можете напиваться тут в безмятежности и набивать свои бессовестные брюха этой тушеной зайчатиной, – маг повел носом, точно определив содержимое горшочка, стоящего перед Ройсам, – в то время, как ваш друг, словно голодная крыса, шныряет день-деньской по коридорам королевского замка, охотясь за крохами сведений.
– Думаю, во время войны ты не раз бы с радостью обменял зажаренную тушу быка на крохи сведений о нахождении мрунов, – ухмыляясь, ответил Ройс. – Да и не верю я, что ты не нашел в замке возможности отведать королевских разносолов.
– Ты как всегда прав, но мы не на войне, а поэтому… – Койт поймал пробегавшую мимо служанку и опустил непонятно откуда материализовавшийся в руке серебряный ригель в кармашек её блузы, покрывающей внушительную грудь. – Милая, сбегай-ка на кухню со своим чудным подносом и принеси нам его обратно, нагруженным лучшим, что у вас есть этим вечером.
– Сию минуту, мессир, – девушка поклонилась в некоем подобии реверанса, прыснула, подхватила деревянный поднос и умчалась в сторону кухни.