Я не знала, куда провалиться от смущения.
Впервые видела такое чистое соединение.
– Я люблю тебя, – сказала Леони, и голос ее наполнился истинным теплом, – и всегда любила. Просто боялась присваивать тебя. Ты принадлежишь Богу, человечеству, чему угодно великому. Но любая женщина не вправе присвоить тебя только лишь себе. Даже я. Хотя мне хотелось!
Я повернула голову в поисках официанта. Хикати засвистел какую-то мелодию, до крайности знакомую, и Леони ему ответила, тихонько проговаривая слова… на испанском. Но я не успела опознать их, потому что к столику подлетел официант.
– Шампанского, пожалуйста, – сказала я. – Всему ресторану. За мой счет. Только что двое замечательных людей за этим столиком заключили брак по очень древнему обряду. Пусть все выпьют за их счастье.
Официант улетел, а я пояснила Леони:
– Я формально по происхождению чешка. Только у меня ни одной капли чешской крови нет, я русская. Русские в таких случаях угощают всех. Это обычай.
– Берут весь мир в свидетели? – понимающе уточнила Леони. Спохватилась, полезла в сумочку. – Лоренс, я не знаю… не уверена, как оно есть… просто для надежности. – Она раскрыла ладонь: на ней лежали два старых обручальных кольца. – Их носили мой дед и моя бабка. Те, у кого я жила до колледжа, когда уже сменила имя. Они не выдали меня родителям. Мисс Берг, вы ведь христианка?
– Лютеранка.
– Неважно. Говорят, что в минуту опасности любой христианин может исполнить обязанности священника… Я призываю вас в свидетели. – Она повернулась к Хикати: – Я, Леони Хоффманн, беру тебя, Лоренс Хикати, в законные мужья, чтобы всегда быть вместе в радости и горе, в бедности и богатстве, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас…
Она отчеканила эту клятву как военную присягу. Я видела, как Хикати готовился повторить эту клятву – слово за словом, столь же решительным тоном. И их брак, я уверена, точно свершился на небесах. Задолго до того, как они это осознали.
Подали шампанское. На наш столик оглядывались, нам улыбались, мужчины и женщины салютовали бокалами, и в зыбком мареве обычной человеческой доброты и радости я вдруг почти увидела маленького Леона Хикати, русоволосого, зеленоглазого, до чертиков умного, с лишним пальчиком на левой руке, проницательного красавца и обаяшку, которому, может быть, суждено по-настоящему изменить этот мир. А может, это будет девочка. Неважно, совершенно неважно. А важно, что эти двое наконец-то пришли к тому, что им было предназначено от рождения.
– Ладно, – дивно похорошевший Лоренс убрал в карман карточку, которую отдала Леони. – Давайте решать проблемы. Леони, если суд, то ты в лучшем случае получишь пятьдесят лет. В лучшем. Это с учетом твоей готовности сотрудничать. Я думаю, ты это понимаешь.
– Конечно.
– Но пятьдесят лет – чепуха, если ими правильно распорядиться. Я знаю, для тебя работа превыше всего, пока работаешь, – живешь. Я думаю, нам стоит сосредоточиться именно на этом направлении. На том, чтобы ты в тюрьме могла работать. Делла, что скажешь?
– Я мало что решаю. Начать все-таки следует с чистосердечного признания и ареста. Я ушла в отставку, но связи остались, и тому же Джету Ашену по личным каналам я могу донести. Леони, что скажете?
– Джет Ашен – старый циничный ублюдок, – откровенно сказала она. – Но в нашем случае именно его циничность может быть достоинством. Хорошее решение.
– Когда ты хочешь? – спросил Хикати у Леони.
– Сейчас. Я прилетела из Мюнхена, чтобы сдаться. Я даже номер в отеле не заказывала.
Он покивал. Я уже набрала номер Йена Йоханссона. Дождавшись одобрительного жеста, я сказала:
– Йен, я сейчас беседую с очень ценным свидетелем по делу об Ордене Евы. Фактически соучастник. Леони Хоффманн. Она хочет признаться. Готова сотрудничать… Да. Да… Знаешь, пришли машину. С охраной. И с Верой Харрис. Мало ли что. Да, и, пожалуйста, без Кента и Вики Дуглас. Они одну операцию уже сорвали. Дуглас уволилась? Новость… Тем лучше для нас. Адрес? Ресторан «Камелот». Мы ждем. – Я отключилась и весело сказала: – У нас еще есть двадцать минут. Леони, вы не голодны? Допрос будет долгим и тяжелым, наверняка затянется за полночь. Лучше поесть сейчас.
– Спасибо. Я совершенно не хочу есть. Но не откажусь от кофе.
Я снова позвала официанта.
– Пока у нас есть время, давайте распланируем допрос. У вас есть адвокат? Если хотите, могу рекомендовать того, с которым постоянно работает мой босс. Кстати, когда он приедет, вы можете запросить инквизиторский допрос. Август прекрасно его проводит, он и мне показывал…
– Да, это было бы хорошо, – кивнула Леони. – Потому что я живая, могу что-то позабыть, а инквизиторские методы позволяют освободить память. Тем более я наслышана о вашем боссе… Адвокат, я думаю, не нужен, это чистая формальность, пожалуй, я бы даже хотела на первом этапе обойтись без лишних ушей… Мисс Берг, поймите меня правильно, это забота о безопасности…
– Допрос могу провести и я, – встрял Хикати.
– Лоренс, вы только что в моем присутствии произнесли брачные клятвы, – напомнила я. – И поверьте, я сообщу об этом агенту Харрис. Я обязана это сделать, хотя бы для того, чтобы она дала вам возможность формально зарегистрировать отношения.
– О да, конечно. Просто очень непривычно, – он посмотрел на свою руку, украшенную кольцом, которое подарила Леони. – Очень непривычно. Но свидетелем-то я имею право быть?
Я посмотрела на стол. Прежде чем надеть обручальное кольцо, Леони сняла и положила рядом с бокалом свое евитское кольцо с ядовитой ампулой. Я понимала, что символизирует этот жест: она отдавалась клятве целиком, не оставляя себе запасного выхода в виде смерти.
– Я бы посоветовала начать признание в свободной форме. Именно так, как вы рассказывали мне. Вера Харрис умеет слушать, ее такое начало не настроит против вас…
Леони смотрела поверх моей головы. Взгляд у нее опустел, лицо стало безжизненным. И вместе с нею померк словно бы весь окружающий мир.
Я обернулась.
К нашему столику шла Вики Дуглас в штатском.
* * *
К нашему столику шла Вики Дуглас в штатском.
На ней был вызывающе алый короткий жакетик, свободные белоснежные брюки-марлен, белая английская блузка и какая-то блестящая брошка под воротником. Волосы распущены, но не завиты. Сдержанный макияж, сумочка-конверт из матово-серой кожи.
– О, мисс Берг? А я ведь мечтала с вами попрощаться. Случайно зашла сюда, выпить на дорожку бокал шампанского. Да, я больше не работаю в бюро. Мне все осточертело. А вы меня просто бесите. И я очень хотела сказать вам об этом. Потому что больше всего в жизни я ненавижу несчастненьких жертв. Вам не место в моем прекрасном мире. С вами позабавился Энстон – что, не ждали? А я все знаю! – и вы с тех пор труп, и пахнет от вас не парфюмом, не надейтесь, а гнилой мертвой плотью, потому что вы и есть труп…