Я сумела удержаться от кривой усмешки.
– Могу я попросить открыть небольшой секрет? Нет, без подробностей. Вас можно отнести к креолам новой формации, но я не удивлюсь, если вы вовсе не мексиканка.
Я подумала и сказала:
– Славянка.
– У вас определенно талант – и к перевоплощению, и к языкам. Каюсь, глядя на вас, я впервые в жизни подумал: а ведь у меня сын чуть старше вас… Нет-нет, не придавайте этому значения. Это всего лишь комплимент. – Он покачал головой и повернулся к Хосе: – Но я не очень хорошо понимаю, чем могу помочь сеньорите Кастро в этой ситуации, – продолжал Арриньо. – Не понимаю, какую роль она играет.
– Никакую, – ответила я. – Просто живу.
– То есть вы в резерве?
– Можно сказать и так.
– А есть какие-то запреты, мешающие вам принимать участие в наших внутренних интригах?
Я жестом показала на Хосе, мол, у него спрашивайте.
– У меня есть небольшая проблема. Действительно небольшая. Я могу решить ее своими силами. Но мне бы хотелось сохранить в тайне сам факт этой проблемы. А это затруднительно, если привлекать моих сограждан. Люди так устроены, что могут легко проболтаться. Лучше попросить помощи со стороны. Сеньорита Кастро, как мне видится, идеальная кандидатура. У нее превосходная легенда, и я еще приму меры, чтобы укрепить ее. К тому же…
Мне на чип пришел вызов. Я проверила, ожидая, что это очередное послание от Энрике, и удивилась, увидев контакт фелинологического клуба. Участвовать в обсуждении мне было без нужды, решение всяко примет Хосе, поэтому я, извинившись, отошла от столика и ответила на вызов.
– Сеньорита Кастро? – уточнил мужской голос. – Мигель Наваро, я председатель клуба.
– Чем могу быть полезна, сеньор Наваро?
– Я хотел бы извиниться за утренний инцидент. Мне жаль, что вы столкнулись с дурными манерами и самоуправством наших служащих. Не знаю, почему вам не сказали: для людей, владеющих животными нашего разведения, все анализы на происхождение совершенно бесплатны. Разумеется, при условии, что эти люди станут членами клуба и подпишут обязательство избегать размножения животных без санкции наших генетиков.
– Сеньор Наваро, мне не по карману членство в вашем клубе. Тем более что котенок за время бродяжничества насобирал паразитов и теперь проходит курс лечения. Это дорого. Мне придется выбирать – лечить котенка или вступать в клуб, я смогу оплатить только что-то одно. И я предпочитаю вылечить котенка.
– О, я понимаю. И рад, что вы с такой ответственностью подходите к своим обязанностям владельца. Конечно, забота о животном, о его нуждах у каждого из нас на первом месте. Я хочу сказать, что как раз сегодня у нас проводится акция. Вы можете стать членом клуба всего за один песо, если успеете прислать свои данные до шести вечера. Тогда уже через час вы сможете забрать клубную карту и родословную вашего котенка. Но я должен предупредить, что ваша обязанность – представить котенка. Его необходимо зарегистрировать в клубе и получить клубный чип.
– У него уже есть чип общей регистрации.
– Нет, это другой. Вы говорите, он на лечении? Мы будем рады видеть вас с ним, когда курс лечения закончится.
Ну-ну. Конечно, будешь. И не только с ним, а желательно еще и с Арриньо. Я хмыкнула, отправила в клуб свои данные. Не успела вернуться к столику, как пришел ответ – поздравления новому члену клуба. Кто бы сомневался! Интересно, в клубе есть еще хоть один человек, купивший членство за один песо?
– Что-то случилось? – поинтересовался Хосе.
Я в четвертый раз за день поведала историю несчастного котенка. На этот раз – со счастливым финалом. Арриньо посмеялся:
– Я так и думал.
– Котеночек… – протянул Хосе задумчиво. – Долорес, а знаете, это к лучшему. Я вижу сразу два преимущества: вас заподозрят в шпионаже в последнюю очередь, поскольку разведчики не заводят домашних животных, и вам теперь всегда будет о чем поговорить со светскими дамами, коль уж судьба сама вывела вас в этот круг. Но что вы будете делать с этим котенком потом?
– С собой заберу, – ответила я. – Он еще маленький. Я думала, ему три месяца, а ему всего два. Чтобы его вывезти, мне потребуется только одежда со множеством карманов, чтобы рассовать по ним его документы, небольшой запас корма и пару пеленок для туалета, поскольку Тито весьма чистоплотен. Увезу его за пазухой.
– Это если у вас будет время на сборы, – с легким холодком заметил Хосе.
– Вы правы. Что ж, тогда мне не повезет.
– А что будет с котенком?
– У домовладелицы, разумеется, есть ключи от квартиры. Так что котенку найдут новую семью.
Мы выпили еще по чашке кофе, Арриньо распрощался и ушел. Я осталась с Хосе.
– Вы ему доверяете? – спросила я.
Хосе подвинул ближе к себе пепельницу и закурил.
– Нет. Ему – в особенности. Меня подкупает, что он и не ждет доверия. Ему нравится приятельствовать со мной – теперь и с вами. Он полагает, что бизнес не повод для напряженности в личных отношениях. Помните фразу, которую я просил вас передать ему? Я подумал, мне следует дать понять Арриньо, что вы не посторонняя. Но это не пароль. У меня действительно хобби, я развожу тюльпаны. Когда Арриньо узнал об этом – несколько лет назад, – он по своим каналам, через Куашнару, достал пятнадцать луковиц сорта, какой растет только в Пекине. У нас тюльпаны этого вида называют синайскими. Я бился с ними четыре года, уже махнул рукой – не цветут! Листья выпускают, луковицы плодят, а даже бутонов я не видел. Прошлым летом я не стал их выкапывать. Пусть, думаю, их мыши съедят к чертовой матери. Ни на что не надеялся, потому что наша зима совсем для них не подходит, им ведь нужен хотя бы двухмесячный период холода. И поди ж ты! Да, часть луковиц погибла из-за грызунов, зато остальные возместили ущерб с лихвой! Какая красота, Долорес, какая же красота… Арриньо честно приехал поглядеть на них и остался доволен тем, какой подарок мне сделал. Своеобразный человек. Он использует нас и по умолчанию предполагает, что мы используем его. Напрочь лишен страха. Пожалуй, в нем мне больше всего нравится, что он отвергает любые мессианские идеи. Он патриот, но считает Эльдорадо неотъемлемой частью цивилизации землян. Таким образом, все войны не более чем передел зон влияния, бизнес – и ничего личного.
– Это удобно.
– Да, и весьма. Он исключает один из самых сложных факторов – фактор цивилизационного противостояния. Он понимает, чего хотим мы, мы понимаем, чего хочет он. Но есть одна трудность. Он презирает Энстона.
– О! Но без Энстона в этом деле никак.
– Поэтому я и говорю – трудность. Пока Энстон занимает свой пост, Арриньо на серьезное сотрудничество не пойдет. Мы давно бы добились успеха, если бы не этот фактор. К сожалению, к нашему общему сожалению, Энстон платит ему взаимностью. Он сделал ставку на Гуерриду, что, на мой взгляд, серьезная ошибка. Гуеррида слишком слаб, чтобы провести нужные нам реформы. Зато совершенно покорен Энстону, нерассуждающе покорен.