— Прошу вас!
Аркадий Бром сидел за столом, накрытым к ужину. Увидев Юру, он встал, обогнул стол и снова долго держал его руку в своей, а потом усадил на стул и отослал метрдотеля. Он налил Юре вина и положил на его тарелку тонко нарезанный расстегай, пригласив сначала угоститься и согреться и при этом просил чувствовать себя совершенно свободно. Юра при одном взгляде на тонкие ломтики расстегая с рассыпчатой рыбной начинкой почувствовал, как сжимается от голода желудок. Он взял вилку и стал есть, поначалу стараясь отламывать небольшие кусочки. Бром между тем снова завел речь о том, что обыватель не понимает ни образов, ни ритма его стихов. Когда Аркадий Венедиктович поднял свой бокал и предложил выпить за поэзию, Юра, до этого пивший вино по редким праздникам и то только дома, схватил свой бокал и выпил вино как воду — одним духом. Бром засмеялся одобрительно и снова подлил из бутылки.
Так и пошло: расстегай сменился другими закусками, бокал следовал за бокалом — скоро Юра захмелел, осмелел и даже начал иногда спорить с Бромом. Правда, не совсем понимая, зачем и о чем. Он жаловался на жизнь, а вернее, на сестру. Жаловался на квартирную хозяйку, на соседей, на родителей. Наконец Аркадий Бром подсел рядом и крепко взял его за руку.
— Послушайте, Юра, — сказал он ласково. — Сейчас мы с вами поедем к людям, которые примут в вас самое искреннее участие. Они, возможно, покажутся вам немного… — он снова засмеялся, — странноватыми. Но это ничего. Вот, выпейте еще вина. На улице холодно.
Юра плохо помнил, как они прошли через зал, как оделись в гардеробе. Снаружи действительно было холодно и уже темно — фонари светили пока вполнакала. Бром поймал извозчика. По дороге он все время давал кучеру указание повернуть то направо, то налево — как будто они ехали не по знакомым московским улицам, а по какому-то критскому лабиринту. И часто брал Юру за руку — впрочем, всегда так непринужденно, как будто с дружеским участием.
Наконец Бром остановил извозчика, и они с Юрой сошли у черного входа большого трехэтажного здания.
— Сюда, Юра, идите сюда, — позвал Бром, открывая перед ним дверь.
Они поднялись на второй этаж по темной лестнице и вошли в пустую кухню. Потом через другую дверь попали в гостиную. Здесь Аркадий Венедиктович усадил Юру на кушетку и велел подождать.
Сначала он старался сидеть прямо, но тепло, исходившее от большой голландской печи в углу гостиной и выпитое вино наконец сделали свое дело. Юра снял бушлат, положив его рядом, а потом облокотился на спинку кушетки и вяло начал рассматривать помещение. «Странное место для посвящения в члены ложи», — подумал он. Большая хрустальная люстра под лепным белым потолком не горела — только несколько изящных бра погружали всю гостиную в мягкий полумрак. На стенах, оклеенных персиковыми полосатыми обоями, висело несколько картин совершенно вакхического содержания в тяжелых рамах с потемневшей от времени позолотой. Кроме кушетки, на которой он сидел, здесь стояли еще один мягкий большой диван и несколько кресел. Были и два окна, закрытых тяжелыми коричневыми гардинами. В дальнем углу Юра разглядел стол, на котором стояло несколько бутылок с шампанским.
Долгое ожидание совсем разморило молодого поэта, и он задремал.
Разбудили его тихие голоса и шелест ткани. Он открыл глаза и от неожиданности вздрогнул. Перед ним стоял Аркадий Венедиктович с бокалом шампанского в руках, а позади него — три странные фигуры. Сначала Юра подумал, что это женщины. Но секундой позже с ужасом понял — нет, это были трое мужчин, одетых в платья. Хотя прикрытые полумасками лица их были накрашены, как у женщин, однако скрыть мужские черты косметика была не в состоянии. Одна из «женщин» — ее изображал мужчина помоложе, — шурша платьем с искусной вышивкой, подошла и села рядом с юношей.
— Здравствуй, красавец. Выспался?
Мозг Юры все еще отказывался сделать логический вывод о месте, в которое он попал. Ему все еще казалось, что этот карнавал — всего лишь часть испытания для неофита. Он кивнул, даже не попытавшись отстраниться.
— Дайте ему шампанского, — приказала вторая «женщина» — платье на ней сидело в обтяжку, и фигура выдавала мужчину коренастого. — А то он оробел!
«Дамы» и Бром засмеялись. Третий ряженый в полумаске подошел к столу и налил бокал. Потом приблизился к кушетке и небрежно протянул шампанское Юре — несколько капель пролились на его пиджак.
— Держи, — приказал он.
Юноша, не смея взглянуть в его глаза, взял бокал, но пить не стал. Он чувствовал себя как кролик перед тремя удавами. Реальность происходящего постепенно начала прорываться сквозь опьянение и ту защитную стену, которую пытался выстроить мозг.
Попался! Теперь он ясно понимал, что Бром вовсе не хотел ввести его в масонский орден. Что его целью было сначала завлечь Юру, а потом отдать в руки извращенцев-мужеложцев. И он, поддавшись, позволил себя напоить и отвезти в это гнездо разврата, которое находилось непонятно где. Надо было бежать, но как? Как прорваться через руки четверых мужчин, желавших явно поразвлечься с юношей.
— Что вы хотите? — испуганно спросил Юра.
Мужчины переглянулись и начали улыбаться.
— Ничего такого, — просто ответил молодой, сидевший рядом. — Ничего необычного. Перестань дичиться, красавчик. Аркадий Венедиктович рассказал нам, что ты поэт. Вот, выпей и прочти нам стишок. — Он повернулся к Брому. — Аркаша, позови…
Бром кивнул, поставил бокал на столик и вышел.
— Это для нашего архива, — сказал молодой, снова поворачиваясь к Юре. — Ты ведь не против?
В комнату вошел человек с треногой и ящиком фотографического аппарата.
— Любишь фотографироваться? — спросил молодой, пока двое остальных занимали места позади кушетки для общей фотографии.
— Нет.
— Зря! Эти фотографии… — Молодой щелкнул пальцами.
Юра почувствовал, как на его плечо легла рука коренастого. Толстые пальцы впились в пиджак, придавливая юношу к спинке кушетки. Он дернулся, стараясь вырваться, но тут же чужая рука придавила и второе его плечо.
— Сиди смирно, — послышался голос. — Иначе фотография не получится.
— Да уж, — сказал молодой, придвигаясь ближе настолько, что Юра мог рассмотреть мелкие бусинки, пришитые по краям полумаски. — Зря мы, что ли, одевались специально для тебя? Посмотри на мое платье. Нравится? Хочешь такое?
Фотограф быстро расставил треногу, нырнул внутрь полога и поднял руку, в которой держал вспышку.
— Улыбайся! — послышался голос сзади, и пальцы еще больнее впились в плечи Юры.
«Пропал!» — с ужасом подумал юноша.
Вспыхнул магний вспышки.
— Прекрасно, — сказал молодой. — Для начала очень хорошо.
— Для начала? — простонал Юра.
— Конечно! Вечер только начался.