Остаток дня прошел в немудреных хлопотах, которые Полина, Маша и Егор воспринимали как лишний повод для веселья, Ирен и Виктор как пытку, и только Иван Ипполитович выглядел воодушевленным, как первокурсник: восторженно сиял, не отставал ни на шаг от Петровича и ловил каждое его слово.
После ужина Ирен собралась с Полиной в баню.
– Полли! Я смотрю, у тебя с этим парнем, Егором, контакт уже вполне наладился?
– Ага! Представь, тогда в Лондоне он на меня запал вообще насмерть. Ну влюбился, короче. И его приятель, индус, даже выяснял, где мы с тобой живем и куда мы ходим. И знаешь, он, по-моему, и сейчас ко мне неровно дышит. Только тут ведь такая толпа, все время на виду, ужас. Просто никакой личной жизни!
Ирен подумала, что оно и к лучшему: объяснять сейчас дочери, почему не стоит крутить роман с таким симпатичным Егором – ох, нет, на это никаких сил не было. Впрочем, это, к счастью, не первоочередной вопрос. Сперва разобраться с этим убийцей Виктором, а уж потом все остальное.
– Так, девочка моя, слушай сюда. Нужно, чтобы ты кое-что сделала. Сядь.
Полина уселась напротив и уставилась на мать в некотором недоумении. Вообще-то они всегда неплохо ладили, ну, бывало, скандалили слегка – но не со зла, а так, понарошку, для разрядки. Но такой интонации она, пожалуй, никогда еще не слышала.
– Это из-за того инструктора? Который может оказаться… Ты хоть выяснила наконец, кто это?
– Полина! Оставь пока все это, ладно?
– Ну… ладно. Чего сделать-то надо?
– Когда все вернутся из бани, Егора и Машу позови к нам. Ну там поболтать или поиграть во что-нибудь.
– И? В смысле – долго болтать-то?
– Как можно дольше. Все остальные спать лягут, а Егора не выпускай.
– Да его-то как раз не проблема, а Машу эту… И как я узнаю, что остальные спать легли?
– Это моя печаль, твое дело – как можно дольше продержать здесь Егора. Сумеешь?
– Мах, а объяснить ты ничего не хочешь? А то, знаешь, как-то странно. Мне все-таки не пять лет, а? Ну и опять же, если я буду хоть слегка понимать происходящее, мне как-то легче будет соответствовать, тебе не кажется?
Ирен помотала головой:
– Не кажется. Более того, я абсолютно точно знаю, что нет. Чем меньше ты знаешь, тем естественнее будешь себя вести.
– Ты что, думаешь, я врать не умею?
Ирен подумала, что легче у далай-ламы интервью взять, чем с Полиной справиться. Она всегда была упрямой, а уж теперь, как почувствовала себя самостоятельной, и вовсе никакого сладу. Объясни ей, видите ли! У нее ж на лице все написано, этот чертов Виктор не полный идиот, наверняка что-нибудь заподозрит.
– Полли! – Ирен сжала ее руки.
– Эй, ты чего? Больно ведь! Ну вот, теперь синяки останутся. Мах, ты меня пугаешь, честное слово. Что происходит, а?
– Полинка, девочка моя, завтра! Завтра, клянусь, я все-все-все тебе объясню. Сейчас нельзя пока, понимаешь?
– Да ладно, чего там не понять? Сделаю. Только чем бы их тут задержать… О, может, в скрэббл зарубимся? Зря, что ли, я с собой коробку тащила?
– Отличная мысль! – Ирен вздохнула с облегчением. Скрэббл – это надолго. Полина – умница. Она поцеловала дочь и незаметно ее перекрестила. Не то чтобы Ирен была такой уж верующей, но, как говорил Нильс Бор, подкова приносит счастье независимо от того, веришь ты в это или нет. Неизвестно, следит ли за ними кто-нибудь с небес, но – хорошо бы, чтоб следил. Им сегодня никакая поддержка не помешает.
– Но ты точно утром мне расскажешь, что за кошмарики ты тут проворачиваешь?
– Честное пионерское! – Ирен вскинула ладонь в пионерском салюте. – А теперь иди в баню!
Когда окно в домике, куда заселили Егора и Виктора, наконец погасло, Ирен заглянула к себе. Полина исполнила все в лучшем виде: в скрэббл молодежь рубилась так отчаянно, что появления Ирен сперва никто и не заметил. Она немного постояла в дверях, понаблюдала за улыбками, восторженными и огорченными возгласами, блестящими глазами.
– Ой, мама! – Полина вдруг, должно быть, почувствовав ее взгляд, обернулась. – Не хочешь с нами сразиться? – Ирен покачала головой. – А то нас с Егором бьют по всем фронтам. Наша Маша – просто ходячая энциклопедия. Представляешь, поставила на две красные клетки слово «штепсель»!
– Играйте, ребята, играйте! – Ирен улыбнулась. – Я так, за ветровкой зашла, поддувает с реки, а подышать хочется, воздух такой, хоть ложкой ешь или на хлеб намазывай. А вы играйте, я вам не конкурент, у меня уже склероз. – Она помахала игрокам и вышла через холл (их с Полиной разместили не в отдельном домике, а в большом гостевом корпусе) на веранду.
Так. Где там это самое место для курения? Ага, вот. Зажигалка? Ну…
Повернувшись лицом к реке, она вытащила сигарету и исполнила номер «прикуривание при налетающем ветре»: чиркнула колесиком раз, подержала – ой, погас огонек. Еще чирк – ой, опять погас! И – третий! Ну, все. Теперь только ждать.
Рашпиль, наблюдавший за базой, толкнул локтем дремавшего рядом Гарика:
– Ты видел?
– А? Чего? – Мороз крутил башкой, спросонья не соображая, чего от него хотят, тер глаза, пытался всмотреться туда, куда показывал напарник. – Алекс появился? Где? Вот луна-то нынче лупит, никаких фонарей не нужно, хоть газеты читай. – Он коротко хохотнул.
Но Костя шутки не принял:
– Ты смотри лучше! Там сейчас тетка какая-то вроде как знак подала – три раза зажигалкой чиркнула.
– Ну и чего? Может, прикуривала, а зажигалка дохлая, гаснет от ветра. Дует же.
– Ага, конечно, дует, – буркнул Седов. – Сперва горит чуть не пять секунд, трубку можно раскурить, не то что сигарету, а потом вдруг гаснет. И так три раза.
– Ну… – Гарик потянулся, разминая затекшие мышцы. – Может, и сигнал. Известное дело, хахалю маякнула. Мол, давай приходи на сеновал, пора. Ну или не сеновал, чего тут у них еще. – Он смачно зевнул. – Слуш, давай, может, поспим, что ли. Завтра выследим. Чего ночью-то? А завтра, раз толпа отдыхальщиков уже приперлась, и он небось заявится. Пойдут на сплав, мы за ними, по бережку. На привал встанут, там мы его и накроем. Вдали от цивилизации. – Он опять покрутил башкой, пытаясь разогнать сон.
– Нет, – резко бросил Рашпиль. – Сейчас пойдем. Что-то там заваривается, чует мое сердце.
– Чует он, видите ли, – недовольно протянул Мороз. Идти куда-то там ему не хотелось совершенно. Тут, конечно, не пуховая перина, камни, ветки, сучок какой-то в бок впивается, но бродить по ночному лесу, пусть даже при ослепительно яркой луне, еще хуже, того и гляди ноги переломаешь, да и спать охота смертельно. – Куда мы? Собаки ведь…
– Какие собаки, если сегодня был заезд? – Костя даже засмеялся.