– Вероятно, – согласился Володя.
Татьяна шмыгнула носом:
– Я ключ схватила и живо в торговый центр сносилась, он тут в пяти шагах, заплатила мастеру за оперативность, мигом получила дубликат ключа, а оригинал в туалет на рукомойник вернула.
– Так, – протянул Савченко, – дальше.
– Марина тут ни при чем, – каялась Григорьева, – она ничего не знала.
– Не знала, – эхом повторила девочка.
Таня скрючилась в кресле.
– Сегодня, когда начался первый тур, я вышла из зала, открыла гримерку и подлила во фляжку Горюновой слабительное. Оно сладкое и действует быстро, сама его давно принимаю, срабатывает безотказно. Галина постоянно Алиску отваром поила, я знала, что она ей его перед вторым выходом точно даст. Но начался скандал, и бабка сама настой выхлебала.
– Отлично, – кивнул Савченко. – Что дальше?
Татьяна сцепила пальцы в замок.
– Когда Галина Сергеевна упала, я очень испугалась, что ей стало плохо из-за слабительного. Подумала, наверное, Вера права, Петрова Алисе «Анталазин» давала. Ну с чего ее внучка на глазах таяла? Два размера за семь дней не потеряешь. Вдруг желудочные капли соединились со средством для потери веса и получилось… то, что инфаркт вызвало… Ну… очень мне страшно стало… И… и… и…
Таня вытерла лицо ладонями.
– Когда все ушли на второй тур, я прибежала в раздевалку. Думала, Галину Сергеевну «Скорая» в больницу увезла, открыла дверь! А она на полу! Я сразу поняла: бабка мертвая! Я чуть сама не скончалась от страха! Вот жуть! Но пришлось идти мимо тела, чтобы фляжку взять. Я ее в туалете гелем для рук помыла, скрутила кусок бумажного полотенца, запихнула внутрь, потрясла, чтобы высушить, на место ее водрузила и убежала. До сих пор ноги от страха трясутся. Все. Честное слово! Я ни в чем не виновата. От слабительного умереть нельзя.
– Можно, – не согласилась Елена, – если есть непроходимость кишечника или аллергия на препарат, то влегкую.
– Отпустите Марину, – взмолилась Татьяна, – она ни в чем не виновата, я одна все придумала. И вот еще что! Когда я фляжку вымытую на место поставила и дверь заперла, мне плохо стало.
– С чего бы это? – фыркнула Лена.
– Это вы трупы каждый день видите, вам по барабану, – обозлилась Таня, – а я настоящий шок испытала. Полетела в сортир, меня вывернуло там наизнанку, умылась я, хотела выйти, дверь приоткрываю, слышу шаги и в щелочку вижу, как Верка мимо сортира чапает. Потом слышу: трык-трык. Сразу догадалась: Яковлева раздевалку отпирает, ключ у нее есть.
– А ты видела, как я это сделала? – зашипела Вера.
– Нет, – честно ответила Таня, – но мне хватило, что ты мимо тубзика в левый конец галереи унеслась. Там одна дверь всего, вход в гримерку. Я подождала немножко и убежала, а Яковлева осталась в комнате. Спросите у нее, чего она там делала?
– Спрашиваю, – кивнул Владимир. – Вера, зачем вы в гримерку ходили? И где ключ взяли?
Яковлева демонстративно отвернулась.
Савченко улыбнулся:
– Марина, твоя мама рассказала, как обстояло дело, можешь идти готовиться к конкурсу. А Софья останется здесь.
Дочь Григорьевой молча выскользнула в коридор.
– Мать! – застучала кулаком по спине Веры Соня. – Я не успею. Хватит сопли жевать. Рассказывай! Или я от тебя уйду! Навсегда!
Вера потерла лоб рукой.
– Анюта нам сама дверь раздевалки открывает. И это очень неудобно. Если первая приедешь, надо Королевой звонить, а она не сразу трубку берет. Или потребуется что-то срочно днем взять, а створка на замке, ищи Анюту. На втором туре я решила облегчить себе жизнь, купила брикет слепочной массы, подстерегла момент и сделала оттиск, когда ключ без хозяйки остался. Королева его часто забывает, положит на столик у зеркала, уйдет, а потом назад несется: «Ой, ой, потеряла!» Я получила возможность в течение дня сама в гримерку заруливать. Соня не в курсе, я ей ничего не рассказывала. Сегодня, когда первый тур шел, я потихоньку из зала выскользнула и пошла… вот… ну… в гримерку.
Яковлева замолчала.
– И зачем? – поинтересовался Владимир.
Вера перевела дыхание.
– Колготки участницам прямо в раздевалках кладут. Я рассчитывала, что их уже приготовили, и не ошиблась, у каждой на кресле по две пары висело. Я их спреем Перкинса [2] обпшикала. Хотела, чтобы они обе на втором туре проиграли.
Алла Константиновна вскочила.
– Господи! Надо скорее у Марины и Алисы колготки поменять.
Хозяйка «Красавицы» убежала.
– Что это за дрянь? – не понял Савченко.
– Раздражающее кожу средство, – пояснила Лена, – продается в Интернете как прикол. Точный состав не назову. Запаха, цвета, вкуса не имеет. При нанесении на одежду не оставляет следов, высыхает мгновенно. Им обпшикивают внутренности шапок, если хотят подшутить над лысым человеком, колготки, нижнее белье, изнаночную сторону одежды. Женщина натягивает, допустим, лосины и уходит на работу. Первые минут десять-пятнадцать она не ощутит дискомфорта, потом начнется почесуха, которая перейдет в неудержимый зуд. Если бедолага догадается стащить с ног колготки, легче не станет. И мытье в душе не очень поможет. Чесотка продлится более суток, люди иногда в кровь раздирают тело.
– Хорошая шуточка! – возмутилась я.
– Ах ты сволочь! – заорала Татьяна, вскакивая. – Решила свою уродливую дочурку королевой сделать?
Егор схватил Григорьеву за руки.
– Сядьте!
– Сама такая, – вызверилась Вера, – разливалась тут соловьем, как слабительное одной Алиске во фляжку налила. Ага! Как же! Неужели только Горюновой понос организовать решила? Никогда не поверю! Куда ты, скотина, Сонечке лекарство набухала? А? Дрянь!
– Эвона, какая она, материнская любовь, могучая, – вздохнула Елена. – Ради победы дочерей очаровательные дамы на все готовы. Колитесь, Григорьева!
Татьяна отвернулась к окну и зашептала:
– У всех на столиках стояли бутылки с минералкой. Один из спонсоров конкурса, фирма «Пей до дна», девочкам бесплатно предоставляет свою продукцию. Алисе бабушка ни пить, ни есть ничего из того, что всем предлагали, не разрешала. Она говорила, что некоторые мамаши могут какую-нибудь гадость конкуренткам подсыпать. Поила внучку из фляжки и кормила только тем, что принесла из дома. А вот Сонька общественную воду пила. Я ей туда капли наплескала. Но Софья косорукая, захотев пить, уронила бутылку, и вода вылилась на пол.
– И кто разозлился? Татьяна. Она говорила, что вода попала на туфли Марины, мол, замша пойдет пятнами. Аня попыталась погасить ее истерику, воскликнула: «Лодочки у вашей дочки кожаные, и на них ни капли не попало», – не выдержала я. – Старшая Григорьева на секунду умолкла, но потом завелась еще сильнее, налетела на Галину Сергеевну, и уголек скандала раздулся до масштабного пожара.