Джо повиновался, а Лили направилась вдоль берега в поисках удобного спуска к воде. Сняв платье, она погрузилась в ледяную воду. Кэтлин переводила взгляд с Джо на Джеральда — две пары мужских глаз были прикованы к плавающей девушке.
— Должен признать, — сказал Джеральд, когда они съели все взятые с собой запасы, — эта часть света гораздо красивее, когда освещена солнцем. Жалко, что твоя мать, Лили, так редко может наслаждаться здешними пейзажами. Кстати, где она сейчас?
— В Лондоне. Ты же знаешь — она ненавидит жить и деревне, — спокойно ответила Лили.
— Я потрясен, что отец мирится с этим. Должно быть, чрезвычайно тяжело иметь жену, которая постоянно в разъездах, — произнес Джеральд.
— Ты ведь знаешь маму. Она, как райская птичка, должна быть свободна, — заметила Лили, — и прилетит домой, когда сама этого захочет.
— То есть неизвестно когда, — тихо пробормотал Джеральд. — И меня вы скоро тоже будете редко видеть. Я отправляюсь в Сандхерст, стану офицером, — объявил он, взглянув на Джо и Кэтлин. — Я даже завидую вам двоим в некоторой степени. Все время, день за днем, одно и то же: посчитать овец, подоить коров...
— Я бы сказала, что наша жизнь гораздо разнообразнее, — словно оправдываясь, сказала Кэтлин, которая не выносила его постоянный снисходительный тон.
— А как насчет него? — Джеральд спрашивал о Джо.
— Он счастлив. Правда, Джо? — нежно спросила Кэтлин.
— Да. — Джо кивнул. — Люблю Лили. Ей хорошо, и Джо хорошо.
— Неужели? — Джеральд удивленно приподнял брови. — Любишь ее, да? Как думаешь, Джо, Лили когда-нибудь выйдет за тебя замуж?
— Да. Женюсь на Лили. Буду заботиться о ней.
— Боже мой! — Джеральд расхохотался. — Лили, ты слышала это? Джо думает, что ты выйдешь за него замуж.
— Джеральд, не дразни его, он не понимает, — попросила Лили.
— Поймет, когда через несколько недель ты соберешь вещи и уедешь в пансион.
Лили подтянула колени к груди.
— Джо, никто не заставит меня уехать против моей воли. А я не хочу, — резко сказала она.
Кэтлин взглянула на брата — его лицо выражало ужас.
— Лили уедет? — медленно произнес он.
Лили встала, подошла к Джо и, присев рядом, похлопала его по руке:
— Не волнуйся, Джо, обещаю: я не уеду, что бы ни говорили мои родители.
— Сомневаюсь, сестричка, что у тебя есть выбор, — заметил Джеральд.
— Лили останется! — Джо посмотрел на Джеральда и обнял Лили за плечи, словно защищая ее.
— Вот видишь? — Девушка улыбнулась. — Джо не даст мне уехать, да?
— Нет. — Джо внезапно поднялся и с недовольным видом направился к Джеральду. — Лили останется здесь.
— Джо, не злись, это решение ее родителей, а не мое. Хотя мне кажется, что для Лили будет лучше, если она усвоит хорошие манеры и научится вести себя как настоящая леди.
— Лили — леди! — Джо вдруг резко размахнулся и ударил Джеральда прямо в челюсть.
Удар был такой сильный, что молодого человека отбросило назад.
— Парень, я же сказал, обойдемся без этого!
Кэтлин замерла, потрясенная агрессией брата. Он никогда раньше никого не бил. И уж конечно, ему никак не следовало направлять гнев на Джеральда.
— Джо! — Кэтлин, наконец, пришла в себя. — Немедленно извинись перед Джеральдом за то, что ты ударил его! Послушай, Джеральд, он не хотел ничего плохого, просто он всегда оберегает Лили. — Кэтлин потянула Джо за руку. — Джо, давай, нужно извиниться.
Джо опустил глаза и, тяжело вздохнув, произнес:
— Прости меня.
— Что ж, никаких повреждений вроде бы нет? — Джеральд поднялся, отряхиваясь, и повернулся к Лили: — Меня и сильнее били, но я до сих пор жив.
Кэтлин видела, что его самолюбие пострадало сильнее, чем челюсть. Особенно потому, что все произошло на глазах у Лили.
— Хорошо, давайте постараемся забыть об этом, чтобы нормально провести остаток дня, — настойчиво произнесла Кэтлин.
— Конечно, — согласился Джеральд. — Давайте забудем обо всем. Руку, Джо?
Джо с неохотой протянул руку.
— Отлично, забыли. — Джеральд скрепил примирение рукопожатием.
Но Кэтлин почему-то знала: Джеральд Лайл не простил Джо и не забудет произошедшего.
Лето продолжалось. Джо и Кэтлин видели Лили реже, чем обычно. Джо часами просиживал у окна в спальне, глядя на дорожку, не появится ли Лили. Когда она все-таки приходила, то казалась рассеянной и не похожей на себя. Кэтлин предполагала, что ее могут тревожить неприятные перспективы отъезда в пансион.
— Я не останусь там, если мне не понравится, — сказала Лили друзьям одним жарким августовским вечером, когда они шли по тропинке в скалах. — Я просто убегу.
— Лили, перестань, я уверена, что тебе понравится больше, чем ты думаешь. — Кэтлин посмотрела на грустное, серьезное лицо Джо. — И не забывай, что ты и глазом не успеешь моргнуть, как вернешься домой на рождественские каникулы. Правда, Джо?
— Лили останется. Лили останется здесь.
— Джо, я обещаю, что вернусь. — Лили обняла Джо за плечи. — Но через неделю мне нужно отправиться в Лондон, чтобы купить одежду для школы. Мама приезжает специально, чтобы отвезти меня в Англию. Папа буквально трепещет в ожидании ее появления. — Лили приподняла брови. — Честно говоря, не представляю, как он терпит ее. Она постоянно включает на весь дом отвратительную музыку к балетам, и это наводит на меня тоску! Не могу понять, как можно с удовольствием смотреть на толпу людей, молча стоящих на одной ноге целых два часа! Такая скукотища!
Кэтлин слышала, как ее мать объясняла ненависть Лили к балету тем, что страсть к нему — смысл жизни тети Анны, и она жертвует дочерью ради него. И все же Кэтлин готова была согласиться с Лили. Тетя однажды брала ее на балет в Дублин, и она уснула на спектакле.
— А теперь мне надо бежать. Джеральд учит меня играть в бридж, и у меня уже неплохо получается! — Лили поцеловала Джо и Кэтлин и поспешила в сторону Дануорли-Хауса.
Джо провожал ее взглядом, пока она не превратилась в точку вдалеке. Потом он тяжело опустился на землю и уставился на море. Кэтлин встала на колени рядом с братом и обняла его за широкие плечи.
— Она вернется, Джо, ты же знаешь.
В его глазах появились слезы.
— Я люблю ее, Кэтлин. Люблю.
Если к ним в гости приходила тетя Анна, Кэтлин чувствовала это, едва войдя в дом. От гостиной до кухни распространялся резкий запах духов и сигаретного дыма. Кэтлин могла различить гортанный смех тети и звон фарфоровых чашек, которые мать доставала из буфета, только если тетя Анна почтила их визитом.