Рваться одежда
Станет на теле.
Кости твои
Поломает от ветра.
Черви в твоей
Заведутся утробе.
Кровь твоя станет
Пивом гадюке…
Ведома все медленнее делала шаг за шагом и все неувереннее произносила слово за словом. Казалось, она слабела, будто принимала на себя эти несчастья. Темнота сильнее давила на плечи.
Они прошли уже половину пути вокруг могилы и приблизились к другому ее краю. А потом… Раздался стук или скрип – такой резкий, что Ведома содрогнулась с головы до ног и не удержала крика. Часть покрытия могильного дома, плохо видная во тьме, откинулась, будто вздыбилась земля, и могильный житель темным комом прянул со дна ямы вверх!
Ведома завизжала, не помня себя. Ударила волна трупного запаха. Охнула Рагнора и шагнула вперед, протянув руки, будто хотела схватить мертвеца. А тот взмахнул рукой, и старуха упала!
Самообладание отказало Ведоме окончательно; развернувшись, она бросилась бежать во всю мочь, беспрестанно крича. Трава путалась в ногах, цепляла за подол; кажется, она несколько раз споткнулась, даже упала, но ничего этого не заметила. Не чувствуя боли в ушибленных коленях и ладонях, она неслась через неровное поле и вопила, пока не охрипла.
Потом до ее слуха донеслись какие-то крики впереди. В черноте ночи металось пламя трех факелов, и вот она увидела озаренные красноватым светом лица Одо, Стейни и Берси – троих хирдманов, что провожали их сюда. Еще не зная, что там, на поле, произошло, они махали факелами и кричали, будто надеялись отогнать таким образом неведомую опасность. Когда из тьмы показалась княжья дочь, они бросились ей навстречу, обступили, засыпали вопросами, но она не понимала слов. Лишь вцепилась в рубаху на груди Берси и дрожала крупной дрожью, осознавая только то, что находится среди знакомых, живых людей.
– М-мертвец… Ра-рагнора… – стуча зубами и порываясь разрыдаться, кое-как выдавила она. – Вы-вы-выскочил… Наб…бросился…
– Мертвец напал на королеву Рагнвёр?
– Д-да… Из-под земли… прыгнул…
– О боги!
Берси приобнял Ведому за плечи, остальные с вытянутыми лицами взялись одной рукой за оружие, другой за обереги. Ведома вскинула голову.
– Н-надо туда пойти, – сказала девушка, и все трое сделали от нее шаг назад. – Она же… Рагнора! Мертвец!
Ведома хотела сказать, что необходимо попытаться спасти старую королеву, если на ту действительно напал могильный житель. И хирдманы ее понимали. Но они решительно не желали этого делать! Если бы им сказали, что на женщин князевой семьи напало вражеское войско, они бы бросились вперед, не раздумывая; но встречаться с мертвецом им совсем не хотелось.
– Я это… пойду людей позову, – наконец нашелся Одо. – Князю скажу. Пусть он… ему лучше…
Всем кажется, что люди королевского рода менее уязвимы для разной нежити – их защищает божественная кровь.
– Правильно! – ободрил Стейни. – Пусть наши все подходят. Тогда пойдем. А втроем нельзя. Он нам только шеи свернет и к себе утащит.
– Но бабушка! – со слезами на глазах воскликнула Ведома. Ей уже представилось, как мертвец тащит к себе под землю тело Рагноры со свернутой шеей. – Как же она?
– Если можно спасти, всей дружиной спасем! – Берси, пожилой хирдман, погладил ее по давней памяти по голове. – А если нет, то и зачем людям зря пропадать?
– Идите же быстрее!
Одо и Стейни пустились было к городу, потом остановились:
– Пойдем и ты с нами. Конунг, пожалуй, рассердится, если мы тебя не приведем.
– Я буду ждать здесь! – Ведома даже ногой топнула. – А вы бегите бегом! Там же мать конунга! Он сам вам шеи свернет, если будете медлить!
Осознав эту опасность, хирдманы и правда побежали. Берси остался рядом с Ведомой, почти прыгающей на месте от нетерпения. Ужас схлынул, теперь ее терзала тревога и неизвестность. А вдруг ей все это померещилось? Может, Рагнора всего лишь споткнулась и упала, а теперь не может сама подняться? Она же старуха, ей лет шестьдесят! Ведома даже сделала шагов пять вперед и попробовала позвать, но ее ослабевший голос растаял во тьме без отклика, а Берси уже тянул ее за рукав назад, к факелам.
Но если бы с Рагнорой было все хорошо, она уже пришла бы сама? Или она заканчивает ворожбу – ведь они успели обойти лишь половину могилы?
– Слушай, зашибли мы бабку.
– Точно?
– Да сам погляди. Не дышит.
– Ну… туда ей и дорога.
– Ты чего понял, что она тут завывала?
– Откуда я тебе по-варяжски понимаю? Да уж точно не здоровья нам желала. Договорила бы до конца – мы бы с тобой тут и окочурились.
– Дощечки у тебя?
– Здесь обе.
– Валим отсюда. Сейчас толпа набежит.
– А с ней чего?
– А давай… сюда давай.
– Сдурел?
– Сам дурак! Если поймут, что здесь были люди, начнут нас опять искать! А если это дохляк, то и какой с него спрос?
– Эй, вы, навек там решили остаться? Вылезать думаете?
– Да сейчас!
– Топор оставь.
– Не оставлю! Это теперь мой топор!
– Брось топор, дурень! Если он ее топором порешил, куда потом дел? Опять поймут, что здесь другой кто пошустрил.
– Так они тебе и полезут в могилу добро проверять! Тогда и меч бросай!
– Меч… не брошу. Про меч не догадаются.
– Они как это увидят, ни про что не догадаются!
– Идут сюда люди! Целая дружина! Весь Свинческ идет! Или вылезайте, или я пошел, а вы тухните тут с ним заодно!
– Руку давай, дятел!
– Хрен тебе! – бурчал Малец, поочередно вытаскивая из могильной ямы Лютояра и Равдана.
У каждого одна рука была занята добычей.
Когда встревоженный Сверкер во главе дружины и самых смелых из свинческой руси прибежал к могиле, она выглядела точно так же, как ее оставили сегодня под вечер. Все доски «кровли» были на месте, вокруг ничего особенного. И никого.
– Ищите ее вокруг! – едва не щелкая зубами, приказал Сверкер и сам повел факелом в темноте: – Матушка! Королева Рагнвёр! Где ты? Отзовись?
– Бабушка! – изо всех сил кричала Ведома.
Она дрожала от ночного холода и потрясения, но присутствие отца и десятков людей ее подбадривало.
Хирдманы и помощники рассыпались по полю: везде мелькали огни трех-четырех десятков факелов, и можно было подумать, что мертвые на этом поле вдруг встали и собираются на тинг по особо важному вопросу. Все на разные лады выкрикивали имя старухи, водили факелами над землей, надеясь обнаружить или тело, или следы, или оброненную вещь, или ну хоть что-нибудь. Обшарили поле до самого Хрингова кургана, но ничего не отыскали.