Джулия громко рассмеялась:
— Так, и какие же моменты показались тебе самыми романтическими?
— Да все! Я так увлеклась, даже проигрыватель выключила. А после того как дочитала книгу, мне захотелось сделать с ней что-нибудь этакое, чтобы еще глубже проникнуться ею, ну не знаю, сделать из нее бутерброд и съесть или еще что-нибудь. Вы понимаете меня?
— Да, — кивнула Джулия, действительно обрадованная. Она постаралась скрыть торжествующую улыбку. — Однако тебе придется все же быть поточнее. Если ты будешь писать об этом сочинение, тебе надо будет выделить основные моменты романа, которые произвели на тебя впечатление. Давай, попробуй еще. Подумай, что тебе запомнилось.
— Ну… — Харриэт потерла глаза, синие тени на ее веках смешивались с серыми кругами вокруг глаз. Когда она сказала, что не спала всю ночь, желая дочитать книгу, Джулия поняла, что это не преувеличение. — Вот момент, когда Хитклифф возвращается и Кэти бросается на него. Очень волнующий момент. Но мне не понравилось, как он ворвался к ней в спальню. Слишком много мелодрамы.
— О’кей, это замечание стоит запомнить для сочинения. Что еще?
— Самые лучшие куски в конце. Вы же понимаете, Кэтрин с Гэртоном вела себя как настоящая стерва, издеваясь над ним за то, что он не умеет читать. Но потом она стала помогать ему, и это… — Она мечтательно обвила себя руками. «Сейчас она выглядит как двенадцатилетняя девочка», — подумала Джулия, испытывая к ней настоящую симпатию.
— Может быть, ты найдешь в книге те места, которые тебе понравились? — Джулия подтолкнула к ней свою книгу. — И делай пометки на полях, чтобы потом ты могла их найти.
— Хорошо.
Харриэт притихла, пролистывая книгу, ее внимание было полностью поглощено текстом.
— Вот! — объявила она, поворачивая книгу к Джулии. — Это великолепно. Кэтрин читает, а Гэртон смотрит за ней и так очарован ее волосами, что протягивает руку и дотрагивается до одного из ее локонов. — Она внимательно пробежала абзац глазами. — А, нет. Это не здесь. Когда она понимает, что он делает, она говорит: «Подите прочь». Здесь она еще стерва, но на самом деле он ей нравится.
Она перевернула страницу и продолжала просматривать текст.
— Уйди от меня поближе, — произнесла Джулия.
В какой-то момент ей, кажется, удалось ухватить то, что подразумевала под этим бабушка Мака. Она спохватилась, что размышляет вслух, но Харриэт была настолько поглощена поисками нужных строчек, что не обратила на это внимание. Джулия взяла себя в руки и стала терпеливо ждать.
— А, вот: возвращение Локвуда, когда он уезжает в «Перевал», чтобы найти Нелли, и видит Кэтрин и Гэртона. Он сидит, пытаясь читать, а она склоняется через его плечо, поправляя его.
— И что же в этом такого романтичного?
— Что романтичного в том, что она учит его читать? — Харриэт недоверчиво подняла глаза на Джулию. — А что в этом не романтично?
Джулия смотрела на нее, чувствуя нарастающее раздражение. Она неуверенно прищурилась, глядя в обведенные синевато-серыми кругами глаза, требующие от нее ответа на конкретный вопрос. Джулия пыталась придумать ответ, подходящий для ученицы, готовящейся к экзаменам, который она могла бы записать и запомнить. Джулия усиленно соображала, однако мысли спутывались и исчезали, как мазки краски, которые она видела в подземном переходе.
— Ну… — Нахмурившись, она посмотрела в книгу. — Подскажи, на какой это странице.
— Триста тридцать восемь, — ответила Харриэт. Она вновь подняла глаза, ее крайний энтузиазм впервые несколько поугас. — Неужели вам действительно не кажется это романтичным?
— То, что думаю я, — ответила Джулия, опустив глаза в книгу, — это не важно. Имеет значение только твое мнение.
— У вас каменное сердце, — припечатала Харриэт. — Прочтите вот этот кусок, где она склоняется над ним и их волосы переплетаются. И она не разрешает ему поцеловать ее, пока он не прочтет слово правильно.
Джулия прочитала. Прошло порядочно времени с тех пор, как она последний раз внимательно читала этот роман. Она помнила события, их последовательность, персонажей достаточно хорошо для того, чтобы проводить занятия с Харриэт. Но она абсолютно забыла некоторые очень яркие моменты. Она дочитала до конца сцены, подняла глаза на Харриэт и кашлянула, прочищая горло.
— Да, это очень трогательно.
— Не надо обманывать, вы так не думаете, — сказала Харриэт.
Джулия строго посмотрела на нее. Быть строгим с учениками на переподготовке всегда было тяжело. Не только потому, что занятия проходили во время каникул, а потому, что, свободные от школьных рамок, они много себе позволяли. Отношение Харриэт менялось от просто неформального до откровенно развязного, и Джулия не особо противилась этому. Однако сейчас она чувствовала себя неуютно под испытующим взглядом этой юной девицы.
— Харриэт, в обучении кого-то чему-то нет ни капли романтики. Я же, например, занимаюсь с тобой, и это совершенно не романтично.
— Это потому, что у нас обеих нормальная ориентация, — сказала Харриэт, грызя ноготь. Джулия, должно быть, слишком замешкалась с ответом. — Что, разве нет? — Глаза Харриэт округлились. — Почему вы так смотрите на меня?
— Харриэт, прекрати нести чушь. Я только хочу заметить, что чувство между ними возникло не только из-за того, что она его учила.
— Но ведь именно из-за этого они сошлись, — возразила Харриэт. — Он бы так и продолжал целыми днями стрелять кроликов на пустошах, а она — сидеть у себя наверху со своими римскими поэмами, если бы не это.
— Но они бы все равно встречались по вечерам.
— Чудесно! Вы имеет в виду, он бы приносил домой кроликов, а она бы вкусно тушила их и они садились бы за стол и ели. По-моему, вот здесь нет никакой романтики! — Она без всякого изящества шмыгнула носом. — Это очень похоже на то, как живут мои папа с мамой. Может, конечно, это и есть реальность, но читать об этом никто бы не стал.
Джулия улыбнулась краешком губ.
— Ты знаешь, ведь не вся литература — романтическая.
— Да, знаю. Я читала к экзаменам Филипа Ларкина. — Харриэт посмотрела на свой ноготь, как будто сожалея, что сгрызла его. — Но ведь так приятно думать, что где-нибудь есть такой Гэртон.
— Давай вернемся к тексту, — предложила Джулия, просматривая свои заметки. — Как ты справилась с диалогами? Здесь ведь есть сложные диалектные фразы, особенно там, где говорит Джозеф.
— Это вы про всю эту тарабарщину? — Харриэт поерзала на стуле. — Я пропускала это и читала дальше, где говорят по-человечески.
Джулия со вздохом откинула назад волосы, заведя пряди за уши. Харриэт начинала вести себя совершенно предсказуемо для человека, который не спал всю ночь. Джулия наблюдала, как она возвращается к книге, переворачивая туда-сюда страницы, невнимательно скользя по ним взглядом и улыбаясь сама себе, полностью игнорируя попытки Джулии дать ей какие-нибудь указания.