— Ты просмотрел кассету до конца?
— Следующий интересный эпизод — там, где включаются аварийные сигналы и системы оповещения, — сказал Зейглер. — Как только камера застревает под дверью, я начинаю различать звуки и могу воссоздать последовательность сигналов, которые машина подавала пилоту. Но для этого потребуются еще сутки.
— Займись, — велела Кейси. — Мне пригодятся любые сведения, какие ты сможешь получить.
Запищал пейджер. Кейси отстегнула его от пояса и посмотрела на дисплей.
Дж. М. Админ. НОИП.
Джон Мардер вызывал ее к себе в кабинет. Немедленно.
Здание администрации компании «Нортон» 17:00
Джон Мардер был спокоен и невозмутим — это не предвещало ничего хорошего.
— Короткое интервью, — сказал он, — от силы десять-двадцать минут. У тебя не будет времени вдаваться в подробности. Ты руководишь ГРП, стало быть, именно тебе надлежит продемонстрировать, насколько серьезно компания относится к вопросам безопасности полетов. Ты расскажешь о том, как тщательно мы расследуем происшествия, какое внимание уделяем сервисному обслуживанию. Потом ты объявишь, будто бы предварительное расследование показало, что причиной инцидента стала поддельная решетка реверса, установленная зарубежной ремонтной бригадой, а значит, предкрылки здесь ни при чем. Это выбьет почву из-под ног Баркера, и «Ньюслайн» останется с носом.
— Джон, — заговорила Кейси, — я только что побывала в акустической лаборатории. Нет никаких сомнений — предкрылки были выпущены.
— Результаты акустического анализа могут рассматриваться в лучшем случае как косвенные данные, — возразил Мардер. — А Зейглер — псих. Чтобы точно выяснить, что произошло во время полета, мы вынуждены дожидаться восстановления записи РПД. А тем временем ГРП опубликует предварительные результаты, которые исключают выпуск предкрылков.
— Джон, мне это не нравится. — Кейси казалось, что ее голос доносится откуда-то издалека.
— Речь идет о нашем будущем, Кейси.
— Я понимаю, но…
— Сделка с Китаем спасет компанию. Инвестиции, перспективные разработки, новые машины. Вот о чем мы говорим, Кейси. О тысячах рабочих мест.
— Джон, я понимаю, но…
— Позволь кое-что спросить, Кейси. Неужели ты думаешь, будто бы с N-22 что-то не в порядке?
— Нет, конечно.
— Ты считаешь его летающим гробом?
— Нет.
— А «Нортон»? Как по-твоему, это солидная компания?
— Разумеется.
Мардер смотрел на Кейси, покачивая головой. Наконец он сказал:
— Я хочу, чтобы ты встретилась с одним человеком.
* * *
Эдвард Фуллер возглавлял юридический отдел «Нортона». Это был худощавый нескладный мужчина лет сорока. Он сидел в кабинете Мардера, беспокойно шевелясь в кресле.
— Эдвард, — заговорил Мардер, — у нас неприятности. «Ньюслайн» намерена дать репортаж об N-22. Передача состоится в ближайшие выходные, в самые популярные часы, и будет выдержана в самом неблагоприятном для нас ключе.
— Насколько неблагоприятном?
— Они называют N-22 летающим гробом.
— О господи, — отозвался Фуллер. — Только этого нам не хватало.
— Совершенно верно, — сказал Мардер. — Я пригласил тебя, чтобы спросить, что мы можем с этим сделать.
— Сделать? — Фуллер нахмурился.
— Да, — ответил Мардер. — «Ньюслайн» — передача, падкая на сенсации. Мы считаем их взгляды на нашу продукцию безосновательными и предвзятыми. По нашему мнению, они дискредитируют нас — намеренно и безответственно.
— Понимаю.
— Итак, что мы можем сделать? — спросил Мардер. — Нельзя ли помешать им выпустить репортаж?
— Нет.
— Может быть, остановить их по решению суда?
— Нет, это означало бы добиваться предварительного запрета, а с точки зрения общественности такой шаг выглядит подозрительно.
— Иными словами, ты не советуешь так поступать.
— Пытаться заткнуть рот прессе? Нарушить первую поправку? Это создаст впечатление, будто бы нам есть что скрывать.
— То есть они вольны выпустить репортаж, а мы не в силах им помешать? — спросил Мардер.
— Да.
— Хорошо. Но я считаю, что «Ньюслайн» пользуется искаженными сведениями, которые не соответствуют действительности. Можем ли мы потребовать, чтобы нам предоставили равное количество времени для опровержения?
— Нет, — ответил Фуллер. — Доктрина равноправия, частью которой было требование о предоставлении одинакового количества эфирного времени, была отменена в период правления Рейгана. Теперь информационные программы не обязаны обеспечивать сторонам равные возможности для выражения своих взглядов.
— Стало быть, они могут заявлять все, что хотят? Сколь бы односторонними ни были их утверждения?
— Совершенно верно.
— Но это несправедливо.
— Таков закон, — ответил Фуллер, пожимая плечами.
— Хорошо, — сказал Мардер. — Эта передача выйдет в эфир в очень ответственный для нашей компании момент. Негативная подача событий может стоить нам китайской сделки.
— Вполне.
— Допустим, это приведет к разрыву контракта. Если мы сумеем доказать ошибочность взглядов «Ньюслайн» — а мы уже заявили их представителю, что они заблуждаются, — то нельзя ли подать на них в суд за причинение убытков?
— С точки зрения практики — нет. Возможно, нам удастся продемонстрировать, что они игнорируют и искажают известные им факты, но, судя по прецедентам, доказать это весьма трудно.
— Стало быть, мы не можем судиться с ними из-за убытков?
— Нет.
— Они могут утверждать все, что захотят, и если в результате компания разорится, нам останется лишь проклинать жестокую судьбу?
— Именно так.
— Есть ли на них хоть какая-нибудь управа?
— Видите ли… — Фуллер заерзал в кресле. — Если они выставят компанию в ложном свете, их можно будет привлечь к ответственности. Однако в данном случае все обстоит иначе. Один из пассажиров Пятьсот сорок пятого подал на нас в суд. Журналисты всегда могут заявить, будто бы они лишь освещают факты — мол, адвокат пострадавшего выдвинул против нас такие-то обвинения.
— Понимаю, — сказал Мардер. — Однако на суде обвинения выдвигаются в присутствии ограниченного числа людей. А «Ньюслайн» собирается транслировать эту чушь на сорокамиллионную аудиторию. Вдобавок они придают обвинениям дополнительный вес уже тем, что озвучивают их по телевизору. Мы несем убытки не из-за обвинений как таковых, а из-за того, что они стали известны широкой общественности.