Book.

Верзила и Бурмыла вместе с перехитрившим их Громыхайло стали решать весьма непростую задачу. Чтобы показать юному посланнику Санта Клауса предновогодний Громгород и дать ему возможность вручить подарки, нужно было каким-то образом уменьшить Джонни раз в десять.

Уменьшить сам себя Санта Клаусёнок, ко всеобщему огорчению, не мог. Все известные ему волшебные слова и заклинания имели действие исключительно на окружающих, но никак не на него самого. К тому же Джонни просто многого ещё не умел в силу своего нежного возраста. Соответствующего уменьшения требовали и лежащие в мешке подарки. Например, плеер, который любой мальчишка мог носить в кармане или на брючном ремне, в гномьем масштабе был размером с грузовик, а вырывающийся из него звук мог свалить любого жителя Громгорода с ног.

Посудачив, гномы решили, что уменьшить Джонни и привезённые им подарки сможет разве что прорицательница и чародейка Ариффира.

− Имя у неё какое-то странное, − заметил Джонни.

− Это уж точно! – подтвердил Бурмыла. – Колдовское! Хоть слева направо его читай, хоть – справа налево.

Джонни не стал лететь к гномьей чародейке на северных оленях. Хоть они и волшебные, пусть отдохнут после долгой дороги. Он рассадил гномов по карманам своей куртки и отправился к Ариффире через лес, пешком. Дорогу подсказывал Бурмыла. Он обожал всё загадочное, необъяснимое и волшебное, поэтому чаще других посещал чародейку и знал самую короткую тропку к её жилищу.

Ариффира жила за городом в пещере, стены которой были увешаны пучками каких-то магических трав и мешочками с засушенными насекомыми, ящерицами и летучими мышами. Освещал обитель отшельницы огонь, горящий в камине, сложенном из необтёсанных природных камней. Глаза Ариффиры уже много лет ничего не видели, но чародейке не было в них никакой надобности. Каждого пришедшего она чувствовала от и до: что в его жизни было, что есть и что ждёт в будущем.

− Заходите, заходите, − проскрипела Ариффира, едва Джонни протиснулся внутрь пещеры и вытащил из карманов гномов. – Я живу почти сто лет, но впервые ко мне пожаловал настоящий Санта Клаус. Ты ещё очень юн, Джонни, но поверь, тебя ждёт славное будущее. Спасибо, Бурмыла, что привёл его ко мне.

Весь этот монолог чародейка произнесла, сидя в кресле возле камина, даже не обернувшись лицом к гостям.

− А ты, Верзила, возьми-ка справа от тебя, на третьей полке снизу, коробочку с мазью и помажь ею уши, которые ты отморозил не без помощи Громыхайло. Ты ведь тоже здесь, неисправимый пакостник?

После столь обличающей тирады Громыхайло трусливо втянул голову в плечи и стал пятиться к выходу.

− Если ты покинешь пещеру в одиночку, − предупредила его Ариффира, − то поскользнёшься и вывихнешь левую ногу.

− А правую я ему выдерну своими собственными руками, − пообещал Верзила, натирая целебной мазью свои повреждённые холодом уши.

Громыхайло не стал дожидаться, пока Верзила осуществит сказанное и припустил с такой скоростью, будто за ним гналась свора давно не кормленных собак.

− Я сделаю то, за чем вы пришли, − снова огласил пещеру скрипучий голос старухи. – Сделать крошечным мешок с подарками – проще пареной репы. Куда труднее превратить в гнома этого обаятельного начинающего Санта Клауса… Бурмыла, подай-ка мне с шестой слева от меня полки тёмно-зелёную склянку с порошком. Да не перепутай её с фиолетовой банкой, в которой хранятся писклявые гранулы.

Бурмыла быстро нашёл нужную склянку и вложил её в сухие крючковатые руки слепой колдуньи. Ариффира принялась что-то бессвязно шептать, то и дело бросая щепотки чародейского порошка в пламя камина. В эти мгновения жёлтые языки пламени вырастали до исполинских размеров, пытаясь заполнить собой всё пространство пещеры, но потом так же быстро съёживались до своей обычной величины.

Так повторялось несколько раз. Наконец Ариффира закрыла склянку хорошо притёртой пробкой и отчётливо произнесла:

− Что было, что есть и что будет потом,

Я знаю о каждом из вас.

Сейчас Джонни станет таким же, как гном,

Быть может, на век, а быть может, на час.

− На век не нужно! – взмолился Джонни на удивление тоненьким голосом. – Мне ещё летающих оленей нужно доставить Деду Морозу.

Он даже не почувствовал, как – ап! – и уменьшился в своих размерах. Просто увидел, что всё вокруг неожиданно стало большим: и Ариффира, и пещера, и стоящие рядом братья – Верзила и Бурмыла. Даже мышка, что-то усердно грызущая в углу, стала размером со взрослого кота.

− Станешь ли ты вновь таким, как был, или так и останешься гномом, − проговорила чародейка и прорицательница, − зависит от того, кто корчится сейчас от боли неподалеку от входа в мою пещеру. Если за время твоего пребывания в Громгороде этот гном совершит хотя бы одну, пусть даже ничтожно маленькую, пакость, ты, Джонни, уже не сможешь стать таким, каким был минуту назад.

Братья-гномы и Джонни, который теперь отличался от них разве что менее выдающимся носом, поблагодарили Ариффиру за помощь и пустились в обратный путь. Они не прошли и двух сотен шагов, как наткнулись на Громыхайло. Жёлтобородый пакостник лежал в сугробе и корчился от боли:

− Моя нога! Ой-ёй-ёй! Я сломал левую ногу!!!

− И поделом! – сквозь зубы процедил Верзила.

Джонни внимательно осмотрел повреждённую конечность Громыхайло, наложил на неё шину из двух ровных прутиков, которые плотно обмотал своим шарфом.

− Это не перелом, а вывих, − ободряюще улыбнувшись, сказал он.

− Не послушался Ариффиру, − назидательно проговорил Бурмыла.

Юный Санта Клаус помог пострадавшему подняться и, взвалив его на спину, двинулся дальше по направлению к Громгороду. Братья-скульпторы семенили следом.

− Смотри у меня, − не унимался Верзила, − хотя бы ещё раз напакостишь!..

− Да что я – жёлудь с ёлки, − заверял едущий верхом на Джонни Громыхайло. – Я всё прекрасно понимаю. Ой, болит-то как!