«Ну и хорошо, – отметил он, опрокидывая в себя первую рюмку. – Мне лишнее внимание ни к чему».
С каждым глотком алкоголя возвращался тонус, тело обретало гибкость. Он уверенно ступал по проторенной дорожке, где знал каждую кочку и каждый приямок.
Спустя четверть часа его окружали приятные и почти родные лица. А когда бутылка наполовину пустела, уже казалось, что он вообще никогда с ними не расставался.
Опустошив первую бутылку и покончив с закуской, он отправился в туалет.
Гальюн в ресторане был общим и очень маленьким, а потому возле него всегда стояла очередь из двух-трех человек. Сегодня в кабинку вместе с ним прорвалась пьяная бабища с внешностью страшнее фотографии в паспорте и закаленная глубоко пьющим мужем.
– Я первая, – подобрав юбку, плюхнулась она на унитаз.
От такой наглой бесцеремонности, от сплошного моветона и упадка нравов Кармазин даже забыл, что нестерпимо хотел по-маленькому.
На некрасивом лице под излишками косметики блуждала похоть, а в мутных глазах плескалась смесь из шампанского, дешевых коктейлей и еще бог знает чего.
Женщина ждала от него активных действий, но Станислав был не настолько пьян, чтобы позариться на эту «красавицу». Деликатно отвернувшись, он ждал свой очереди…
– Хочешь, я уйду из ресторана с тобой? – вдруг предложила она сиплым голосом. И через секунду добавила: – И буду твоей.
– Послушай, крошка, – взглянул на нее через плечо Кармазин, – тебе известно, что порядочная девушка обязана перед свадьбой восстановить девственность или хотя бы вылечить гонорею?
Сделав свои дела, та фыркнула и гордо покинула сортир, со всей дури хлобыстнув об косяк дверью.
«До чего же здесь душно!» – ополоснув руки над раковиной умывальника, отправился он обратно в зал.
– Серж, будь любезен – организуй еще водки и салатик, – завернул Стас к стойке.
– Момент! – ловко подхватил тот запотевшую бутылку. – Держи…
* * *
На краю обширной, слегка пологой поляны, вокруг которой вытянутой дугой располагался лагерь, уже поджидала толпа чеченских боевиков. Полевой командир по прозвищу Араб – хмурый кавказец с седыми прядками в черной бороде – привычно устроился на траве меж двух высоких деревьев.
Под одобрительные выкрики и злые усмешки спецназовцев подвели к самому краю поляны.
– Ого! Высоковато здесь, – проворчал Толик, глянув вниз.
За поляной открывался вид на глубокое ущелье. На дне тонкой змейкой блестела река, дальше темнел склон соседней гряды.
– Так даже лучше, – буркнул Кармазин. – Мучиться не придется.
– Это точно. Получим по паре пуль и…
Договорить он не успел. Всех троих заставили повернуться к боевикам. Банда была в сборе.
– Человек пятьдесят, – оценил капитан.
– Не меньше, – согласился Толик. И добавил, приметив вооруженных бандитов, вышедших вперед: – А вот и расстрельная команда.
Стас покосился на Павлова. На том не было лица – бледные губы подрагивали, испуганный взгляд метался по сторонам. Метался до тех пор, пока не уперся в того отвратительного типа с рыжей бородкой, что живо распоряжался у лачуги. Похоже, и здесь – у места предстоящей казни – роль «дирижера» принадлежала ему.
Этот урод беспрестанно поправлял на плече американскую винтовку и, вышагивая перед пленниками, ехидно посмеивался. Пройдя мимо юного лейтенанта, он остановился напротив капитана.
– Тебя мы убьем последним, – сказал он с неприятным акцентом.
– Отчего такая щедрость? – ухмыльнулся в ответ Кармазин.
– Ты же был главным у неверных?! Вот и посмотришь, как твои люди испускают дух.
– Не надейся на спектакль – мы все умрем достойно.
Громко засмеявшись, рыжебородый обернулся к единоверцам и крикнул:
– Героя из себя строит! Сейчас посмотрим на смерть героя.
Чеченский язык Станислав хорошо понимал – сказывались годы, проведенные в здешних местах.
– Знаешь, придурок, что я тебе скажу? – немного наклонившись к боевику, сказал он.
– Ну? – сверкнули любопытством черные глазки.
– Сними с плеча эту американскую хрень и отстрели себе яйца, чтоб такие уроды больше на свет не появлялись.
Моджахед позеленел от ярости и, выхватив из ножен кинжал, вознамерился разобраться с обидчиком.
– Джохар! – послышался повелительный окрик Араба.
Распорядитель остановился, что-то промямлил сквозь зубы и направился к братьям по оружию.
Стоявший рядом Толик беззвучно ржал.
– Умеешь ты, Стас, теплое словцо сказать. Особливо при расставании.
Теперь от усмешки не смог удержаться даже юный Павлов. Усмешка хоть и вышла вымученной, да, видно, подействовало поведение старших товарищей – губы уж не подрагивали, взгляд стал осознанным.
Все было готово для начала казни.
По команде рыжебородого расстрельная команда подняла автоматы. Послышался дружный лязг затворов.
Все ждали команды полевого командира.
Араб на миг задумался, что-то припоминая. Затем привстал с травы и, оглядев своих абреков, крикнул:
– Начинайте!
* * *
Вернувшись за столик, Кармазин тут же опрокинул в себя очередную порцию алкоголя и, наконец, ощутил себя опьяневшим.
– Ну, слава богу – полегчало, – откинулся он на спинку стула.
Оглядевшись вокруг, Станислав с удовольствием отметил, что внутри ресторанного зала грохотал свет и переливались огнями звуки. Вдруг показалось, будто он помещен в аквариум, набитый сверкающими разноцветными рыбами.
Чуть позже за его столиком материализовался приятный господин восточной наружности.
– Ашот, – представился он, протягивая руку.
– Станислав, – ответил бывший капитан крепким рукопожатием.
– Коль уж мы оказались за одним столом, позвольте вас угостить.
– Позволяю. Но сначала отведайте моей водочки.
И они начали пить. Вернее, начал приятель, а Станислав продолжил.
Ашот выглядел вызывающе идеально: шикарный костюмчик, накрахмаленная рубашка, галстук в тон, лакированные туфли. Изысканный антураж объяснился довольно банально – буквально на той неделе у Ашота случился день рождения, и он до сих пор его преданно отмечал. Он виртуозно ругался матом, поднимал тосты за победу над фашистской Германией, опять же крепко уважал водочку. То есть снаружи человек был армянином, а в душе – практически русский.
К полуночи Кармазин настолько плохо соображал, что постоянно спрашивал, как зовут нового собутыльника, какое сегодня число и где они находятся.