Затем он поднял вверх указательный палец и покрутил свисающими с него трусиками.

– Алекс, это мои, – стыдливо прошептала она, как будто кто-то еще мог ее слышать. – Отдай.

– Ни за что.

Джессика попыталась выхватить недостающий предмет своего гардероба, но Алекс резко убрал трусики в карман смокинга. Скользнув в сторону, он открыл дверцу, вышел из лимузина и протянул ей руку.

– Выходи. Нам лучше поспешить, пока Хавьер не начал расспросы о том, что это были за крики.

Глава 15

Взяв Алекса за руку, Джессика последовала за ним в дом так быстро, как только могла, стараясь ни на секунду не оглядываться, чтобы не встретиться глазами с его водителем. В противном случае она в ту же секунду умрет от стыда.

Едва войдя в дом, Алекс захлопнул дверь и сразу прижал Джессику спиной к толстой настенной панели. Его крепкое тело навалилось на нее, руки обхватили с обеих сторон ее голову. Грудь, бедра и торс покрывали ее как большой, теплый, тяжелый плед.

Он обрушил на нее поцелуй, лишая ее дыхания, возвращая к жизни все нервные окончания в теле Джессики. Даже те, которым, казалось бы, уже хватит удовольствий на этот вечер. Она схватила его за лацканы пиджака, притянула к себе что есть сил. Их языки и их губы бились друг о друга с такой силой, что она боялась, как бы не остались синяки.

Еще минута, и она стоит плотно прижатая к входной двери. Еще полминуты, и она парит по коридору у него на руках.

Алекс неохотно отпрянул от ее губ, чтобы видеть дорогу по лестнице. Он нес ее с такой легкостью, словно Джессика весит не больше Генри. Сердце его безудержно билось под дорогими смокингом и рубашкой.

Одной рукой Джессика упиралась ему в грудь, другой игралась с волосами на его затылке. Все это время она одаривала его легкими поцелуями в щеку, в губы, в ухо, в уголки глаз, в пульсирующую венку на шее.

Алекс протяжно стонал на ходу, и Джессика стонала в ответ.

Вдруг он остановился посреди коридора и вздохнул. Джессика подняла голову. Они стояли в паре метров от детской комнаты, дверь в которую была приоткрыта.

– Я не хочу, чтобы ты потом винила меня, – проговорил Алекс. – Тебе лучше увидеться с Генри перед тем, как мы окажемся в постели. Тем более что я не выпущу тебя из спальни очень долго.

Как бы ни содрогалось ее тело, как бы ни кипела кровь, она действительно хотела увидеть сына перед тем, как Алекс отправит ее на седьмое небо.

– Ты точно не против? – переспросила Джессика, словно извиняясь.

Алекс состроил гримасу. Гримасу, означающую только одно – ничего ему не нужно в эту минуту, кроме как уложить ее на простыни и раздеть догола. Но Джессика уже не понаслышке знала о его благородстве. Этот добрый и щедрый человек всегда учитывал чувства других.

Не говоря ни слова, Алекс аккуратно поставил Джессику на пол. А она едва держалась на своих ватных ногах. Да еще эти десятисантиметровые каблуки! Держа руку у нее на пояснице, Алекс проводил ее до двери детской.

Джессика вошла внутрь на цыпочках. Уенди сидела в кресле-качалке в углу и что-то читала. Няня подняла голову и улыбнулась.

– Как он себя вел? – шепотом спросила Джессика, подходя к кроватке. Генри лежал на спине поверх пеленок с картинками животных, до подбородка накрытый легким детским покрывалом.

– Как ангел, – ответила няня, вставая рядом с Джессикой. – Мы весь вечер играли. Я читала ему сказки, а в восемь дала бутылочку. С тех пор он спит.

– Прекрасно, – обрадовалась Джессика, хотя и расстроенная тем, что сын ее не дождался. Оставалось только поцеловать ему пальчики и слегка потеребить малыша за щечку. Его губки зашевелились, будто складываясь в улыбку. На самом же деле Генри лишь обхватил губами соску. Но как приятно сделалось на душе Джессики.

Нехотя отдаляясь от кроватки, Джессика поблагодарила Уенди.

– Теперь вы тоже можете идти спать, – сказала она. – В ближайшие несколько часов он вряд ли проснется.

Няня кивнула и отправилась к креслу-качалке, чтоб собрать свои вещи.

– И возьмите, пожалуйста, с собой монитор, – вдруг попросил Алекс. – Конечно, если мы вам понадобимся, мы к вашим услугам. Но, честно говоря, сейчас нам бы хотелось лечь и ни на что больше не отвлекаться.

Джессика ощутила на талии руку Алекса и взмолилась, чтоб внезапный румянец на ее щеках не донес до няни истинный смысл его просьбы.

Однако няня кивнула как ни в чем не бывало:

– Конечно, сэр.

– Спасибо, – поблагодарил Алекс, сильнее нажимая Джессике на талию. Иными словами – скорее выпроваживая ее из детской.

– Спасибо, – повторила Джессика, еще раз оглядываясь через плечо и на няню, и на решетку кроватки, за которой сладко спал Генри. – Спокойной ночи.

И вот они вновь в коридоре, в одной двери от спальни Алекса. Джессика засмеялась тому напору и стремительности, с которыми он загонял ее внутрь. Наконец дверь за ними захлопнулась, перекрыв свет из коридора и оставив их в абсолютной темноте.

Едва они остались вдвоем, Алекс набросился на Джессику, как хищник на птицу. Держа ее лицо обеими руками, целуя ее в щеки и губы, поворачивая ее снова и снова в разные стороны, ведя ее кругами дальше и дальше в спальню.

– Постой, – оборвала она его бесконечные напористые поцелуи. – Включи свет. Я хочу увидеть комнату.

– Потом.

– Но…

– Потом, – прохрипел он.

Это было так изумительно, что Джессика невольно улыбнулась. Но в следующую секунду пальцы Алекса скользнули по ее спине, нащупали вожделенную застежку и дернули ее вниз. Синяя ткань послушно упала с ее груди на пол, издав лишь еле слышный свист.

Поскольку платье не подразумевало наличие бюстгальтера, а трусики Джессики покоились у Алекса в смокинге, это действие оставило ее абсолютно обнаженной. Если не считать все тех же туфель и набора украшений от «Бахоран дизайн». Подул прохладный ветерок. Прикосновение бриллиантов к коже сделалось чуть холоднее, по коже Джессики побежали мурашки, розовые соски затвердели.

Хотя, возможно, это лишь от предвкушения занятий любовью с Алексом, чего она ждала, казалось, целую вечность.

Алекс сделал шаг назад, его орлиный взгляд пристально осмотрел с головы до ног ее голое тело. Хотя Джессика не знала, что можно разглядеть в практически кромешной тьме. Лишь слабый лунный свет проникал в комнату через тонкие шторы.

Алекс стянул с плеч пиджак, развязал галстук, расстегнул пуговицу на шее и запонки на запястьях.

Предметы одежды исчезали один за другим, пуговицы на рубашке легко выскальзывали из проделанных для них отверстий. Взору Джессики медленно открылась его мускулистая грудь. Вернее сказать, затемнения и отблески его грудных мышц.