Роб!
Спала? Как он думает, спала ли она? Пришлось несколько часов успокаивать очень возбужденную и оживленную Адель, убеждать не есть все выставленные в витрине бисквиты. Потом она несколько часов ворочалась в постели, прокручивая в голове сцены с Робом.
Дыши. Все, что сейчас нужно, – дышать нормально. Словно ничего особенного не происходит. Лотти улыбнулась. Он полностью в ее руках, и это до неприличия приятно.
– Великолепно, спасибо, – солгала она. – Вам тоже доброе утро. Надеюсь, синяки уже сходят?
– Еще нет. Эта тара для упаковки смертельно опасна. – Он тихо покашлял. – Хотел узнать, не встала ли еще моя мама. Нам нужно согласовать планы на день.
А, так вот зачем он звонит, беспокоится, как себя чувствует мать.
Ладно. Понятно. Однако именно она пригласила ее остаться на ночь в комнате Ди по той простой причине, что это Адель Форрестер, бедная женщина, оказавшаяся не в том состоянии, чтобы показываться прессе. Ему ли об этом не знать.
– Еще десять минут назад ваша маменька лежала под одеялом Ди и слегка похрапывала. Лекарства от простуды и шампанское – очень эффективное успокоительное средство. Ей понадобится еще некоторое время, чтобы очнуться.
– Отлично. Увидимся через час. Попытайтесь поднять ее к этому времени. Чао.
И он отключился. Невероятно!
Лотти смотрела на дисплей телефона, не веря своим глазам несколько секунд, потом покачала головой и положила телефон на полочку.
У этого человека дурные манеры.
Она фыркнула, взяла лопаточку и вернулась к работе. Наполнила конверт для глазури ароматным кремом из мягкого сыра и апельсиновой цедры, который приготовила для морковных мини-пирожных, уже лежавших рядами и ждавших, когда их покроют мягкими кремовыми волнами.
Каков наглец. То, что он знаменитость и у него есть свое шоу на телевидении и призы с разных конкурсов, еще не значит, что он может просто приказывать, что ей делать, и ждать, что она скажет: «Да, шеф», как он привык слышать на своей кухне.
Лотти бросила лопатку в чашку и сжала конверт, чтобы получилась отличная кремовая волна.
Но хоть что-то из всего этого получилось хорошо. Роберт Бересфорд, всемирно известный шеф-повар и золотой мальчик, о котором все говорят и пишут в светской хронике, обещал участвовать в сборе денег для благотворительного фонда в его отеле. И она сделает все, чтобы он сдержал слово, что бы там ни случилось.
– О, можно я оближу эту чашку? Пожалуйста? Не могу удержаться. Как мне нравится твоя глазурь. М-м-м, вкуснятина.
Лотти засмеялась в ответ на эти слова своей подруги, работавшей неполную смену официанткой; та провела пальцем по краю чаши для приготовления глазури и отправила его в рот.
– О, как вкусно, – простонала Глория. – Когда ты дашь мне рецепт, женщина? Мои девчонки будут любить меня еще больше.
Лотти запрокинула голову и захохотала:
– О чем ты говоришь, Глория, твои девицы и так считают тебя богиней, потому что ты тут работаешь и каждый день уходишь домой, нагруженная сладкой добычей. И как там твой красавчик муженек? Как на него подействовал шоколадный брауни с мягкой начинкой, съеденный на ночь?
– О да. Мне понадобятся регулярные поставки, если у парня хватит сил остаться со мной и дальше.
Лотти быстро оглянулась на столики, наклонилась и стерла глазурь со щеки Глории. Потом кивнула в сторону кассы:
– Как там дела? Вы готовы продавать морковные пирожные?
– Девушка, мы всегда готовы продавать морковные пирожные. Давай их сюда и ставь в духовку новый противень. Да, пока не забыла, девчонки спрашивали насчет занятий в клубе «Повариха и ведьма» на следующей неделе. Что особенного ты для них приготовила?
Лотти прищурилась и принялась мыть посуду:
– Поживем – увидим. Тебе придется потерпеть.
* * *
Роб смотрел в окно офиса на затянутое облаками небо. Невероятно, но всего только тридцать шесть часов назад он ел барбекю в славной Калифорнии со своей ресторанной бригадой.
Глаза словно засыпаны песком и постоянно закрываются. Его талантливая секретарша Салли Ричардс закончила говорить по телефону.
– Хорошие новости. Первая статья и фотографии выглядят великолепно. Я видела только одну фотографию, на которой она выходит из отеля вчера вечером. Адель очаровательно улыбалась всю дорогу и мило махала всем, перед тем как впорхнуть в лимузин. Ни слова о том, что она вернулась домой раньше времени из-за того, что была навеселе. Так что расслабься, Роб. Тебе удалось выпутаться из этого.
– Чудом и через черный ход. Как в кошмарном сне. – Он прикрыл зевок рукой.
– Ты готов выйти на люди? Я тебе говорила, что у меня есть тональный крем, убирающий синяки под глазами, сейчас он тебе нужен больше, чем мне. Ты хоть поспал во время перелета? Сколько вы летели? Восемь часов? Девять?
Роб фыркнул:
– Это только из Нью-Йорка. По дороге из Калифорнии мне пришлось сделать остановку и проверить, как идут дела в нью-йоркском офисе компании «Бересфорд». И еще эти жуткие пробки. Я опоздал на свой рейс до Лондона, пришлось воевать с обычной журналистской братией в аэропорту. Словом, типичный день путешествий в сумасшедшем мире, в котором я живу.
– Эй. Но ведь именно поэтому ты его так любишь!
Роб огляделся и несколько раз моргнул, глядя на Салли. Потом улегся на кожаный диван и ухмыльнулся:
– Это ты так думаешь, но последние несколько месяцев стали настоящим кошмаром, Салли. Моя маменька. Впрочем, ты ведь знаешь мою маменьку. Ненавидит врачей. Всегда на взводе. Обещала мне, что начнет курс лечения, как только закончится выставка, но не знаю. Я звонил ей из аэропорта, она была явно пьяна. А прошлой ночью вообще перебрала с лекарствами от простуды, было трудно понять, что с ней происходит.
Роб провел рукой по лицу.
– Восемь лет прошло после ее провала на прошлой выставке. Восемь лет, Салли! И пресса все еще в замешательстве, что бы такого сочного вставить о ней. Я думал, если я перееду сюда, смогу обеспечить другое отношение к ней. Ты же знаешь, каковы они. Зачем возиться с умной художницей с подмоченной репутацией, если у нее есть сын, знаменитость и телезвезда? Как знать, возможно, если мы как следует его прижмем, заставим буянить, сделаем фотографии, которые продадим по самой высокой цене. И им есть что использовать для этого.
Салли обошла вокруг и присела на край стола:
– Ты справился?
Что-то в ее голосе заставило его взглянуть ей в лицо.
– С трудом. Я не дал им такого удовольствия. Не смотри на меня так. Я вел себя мило, никого и пальцем не тронул, хотя руки чесались. Довольна? Просто я знаю этот тон. Что еще здесь произошло? Колись. Давай разбираться.
– Наблюдателен, как всегда, – улыбнулась она и протянула ему пачку напечатанных листов.