– Огромное спасибо.
Она сложила руки под грудью и побарабанила босой ногой по ковру.
– Уверен, что женщина-кейтерер достаточно хороша, чтобы выйти замуж за одного из калифорнийских Кингов?
– Достаточно хороша?
– Невозможно, чтобы один из вас женился на какой-то жалкой девице-кейтерере!
– Ты в своем уме? Мой кузен женат на королеве кухни, жена другого владеет фермой по выращиванию рождественских елок, и я мог бы продолжить список, но какой смысл? Дело не во мне. Дело в тебе, и в том, что, черт возьми, происходит в твоей голове. – Покачав головой, он добавил: – Черт, да можешь хоть готовить такос и продавать с лотка перед домом, мне плевать!
– Вау! Еще раз спасибо!
Дайна не поверила ему. Он манипулирует ею, пока она не окажется именно на том месте, где он хотел ее видеть.
Ее сердце ныло, и все же, несмотря на этот ужасный спор, она по-прежнему его любила. И возможно, всегда будет любить.
Сознание этого было крайне угнетающим.
– Значит, я плох, если хочу помочь, и плох, если не хочу.
Она еще сильнее прижала одеяло к груди, смяв в кулаке шелковистую ткань. Стараясь, чтобы голос звучал ровно, она вздохнула и сказала:
– Ты слишком многого хочешь.
– Я хочу свою семью, – поправил он, – и готов включить тебя в круг своей семьи. В чем проблема?
Она не могла сказать ему правду. Не могла сказать, что любит его, потому что он не хотел это слышать. Не могла сказать, что деловое предложение разбило ей сердце, хотя искушение принять его было велико. Потому что он хотел слишком многого, а отдавал недостаточно.
– Коннор, ты не можешь жениться на ком-то лишь затем, чтобы уладить спор об опеке.
– Почему нет, черт возьми? – Он показал на смятую постель: – Скажи мне, разве то, что между нами, – не лучший в мире секс?
Она не могла. Нахмурившись, пыталась не думать о том, что всего несколько минут назад они занимались чем-то столь изумительным.
– Секс – это тоже не причина быть вместе.
– Еще какая причина! Чертовски веская!
Он громко выдохнул, скрестил руки на груди и широко расставил ноги.
Она по-прежнему старалась не смотреть на его тело.
– Дайна, ты слишком эмоционально реагируешь.
– Разумеется.
– Если ты взглянешь на это рационально, увидишь, что все это имеет смысл. Мы прекрасно ладим. Этот дом идеален для ребятишек и будет еще лучше после того, как кузен Рейф пристроит комнаты для тройняшек.
Дайна закатила глаза. Опять в ход пошла его чековая книжка, которой он помахивает перед ее лицом.
– …у нас потрясающий секс. Ты мне нравишься. Я тебе нравлюсь.
Прямо сейчас он ей не нравился. Но она его любила. А нравился? Не слишком.
За окнами грохотал прибой, ударяясь о камни у подножия скал, словно вздыхала сама вселенная.
– Нам никогда не придется сражаться за опеку над детьми, Дайна, – вкрадчиво продолжал он. – Мы можем вместе воспитывать их. Делить все.
Она подняла голову. На нее смотрели льдисто-голубые глаза, и она почувствовала, как тонет в их влекущих глубинах. Она любила его. Но не могла признаться. Потому что он не захочет это слышать, а она не захочет давать ему столько власти над ней. Но достаточно ли одной ее любви, чтобы брак состоялся? Даже брак по расчету?
– Подумай об этом, – посоветовал он, проводя пальцами правой руки по ее щеке, прежде чем привлечь ее к себе. Она припала ухом к его груди и снова услышала биение сердца. Мерное, ровное. Спокойное.
– Только подумай об этом, хорошо?
В этом-то вся проблема. Дайна была уверена, что не сможет думать ни о чем еще.
– Скажи «да», – улыбнулась внучке Анжелика Кортес, когда они наутро сидели в местном кафе-баре. – Почему ты не скажешь «да»?
– Потому что он не любит меня, – ответила Дайна, размешивая сливки в кофе и наблюдая, как белые островки исчезают в коричневой пене.
– Но ты любишь его.
Дайна резко вскинула голову и уставилась на бабушку.
– Я никогда этого не говорила.
– Я не слепая, внучка, – тихо ответила старушка.
В баре было полно народа, в основном люди, идущие на пляж или с пляжа. В конце июня было по-прежнему прохладно, но недостаточно холодно, чтобы удержать серферов на берегу. Пол был покрыт тонким слоем песка, и каждый раз, когда кто-то открывал дверь, в помещение влетал сильный ветер, напоминая всем, что настоящее лето еще не наступило.
Дайна выскользнула из дома рано, благодаря небо за то, что Луиза с радостью соглашалась проводить время с близнецами. Дайне нужно было поговорить с бабушкой, самым здравомыслящим человеческим существом на планете, и она знала, что побеседовать в присутствии детей вряд ли удастся.
Коннор встречался в доме с кузеном Рейфом, чтобы договориться о пристройке. Все шло своим чередом. Независимо от того, готова Дайна или нет смириться с переменами, как только пристройка будет закончена, он подаст иск на получение опеки – она в этом уверена. Единственный способ предотвратить это – выйти за него замуж. Но как она может сделать это, зная, что брак никогда не будет таким, каким она желала его видеть.
Теперь, глядя в понимающие глаза бабушки, Дайна вздохнула:
– Ладно, я люблю его. Но разве это не еще одна причина не выходить за него?
Бабушка весело рассмеялась.
– Любовь – единственная причина, по которой нужно выходить замуж, – покачала она головой. – Ты и он любите детей. Вы и так живете вместе…
Поразительно, но сознание того, что бабушка знает, что она спит с кем-то заставило Дайну вспыхнуть. Но так оно и было.
– Почему бы вам не пожениться?
– Потому что это будет нечто вроде контракта, – ответила Дайна, прихлебывая кофе. – Деловое соглашение.
– Брак по договору, – кивнула Анжелика. – Мы с твоим дедом тоже женились по расчету. Но для нас все обернулась хорошо, и мы прожили сорок семь лет.
– Бабушка, – вздохнула Дайна, – это совсем другое.
– Почему? Ты уже любишь его, внучка. Это совсем неплохо.
– Возможно.
– И это может быть чудесно. Не узнаешь, пока не попытаешься.
– А если мы попытаемся и ничего не выйдет, пострадают дети.
– В таком случае, нужно, чтобы вышло.
Анжелика взяла руку внучки.
– Очень многие браки по расчету стали союзами любви. Почему бы и твоему не стать таким?
Потому что Коннору не нужна жена. Ему нужна женщина в постели. Мать его детей. И даже любя его, Дайна ждала, что Коннор будет настаивать, чтобы она стала другой. Такой, как хочет он.