Ну что же, результатами я и сам доволен, как, впрочем, и двумя флоринами, позвякивающими в кармане моей куцей курточки.
Теперь пациенты стали появляться почти каждый день. Сказывалась людская молва. Самое тяжелое – начать дело.
Как только были пролечены, причем успешно, первые пациенты и народ увидел и убедился сам – на примерах знакомых, соседей, что помощь реальна, – люди потянулись ко мне.
Вначале я оперировал всякую мелочь вроде бородавок да оттопыренных ушей. Затем пошли более серьезные пациенты.
Как-то ко мне заявилась разодетая, увешанная драгоценностями синьора лет эдак тридцати пяти, заявившая, что ее не устраивает ее нос. Конечно, правильный нос в Италии – это «римский», с прямой спинкой. У синьоры же он был с выраженной горбинкой. Для жителей Кавказа он был бы вполне хорош, но только не в Италии!
Дама пожаловалась мне, что в высшем свете ее считают метиской, а не чистокровной жительницей Флоренции. Хотя и мать ее, и отец никуда дальше Падуи не выезжали.
Подумав, я решил попробовать. Коли уж взялся за гуж, не говори, что не дюж. Рисковал репутацией сильно: нос тонкий, горбинка выраженная. Да и вообще дама эта была телосложения хрупкого. А права на ошибку у меня нет.
Мы договорились на завтра, причем в лазарете моем ей предстояло провести не менее десяти дней. Единственное ее условие, которое я вынужден был принять, – это то, что ее служанка будет при ней. Она и сейчас пришла в сопровождении двух то ли слуг, то ли охранников.
Дама важно продефилировала со своей служанкой в мою комнату на следующий день к полудню, когда я, потеряв терпение и устав ждать, хотел уже уйти. Когда я посетовал на позднее появление, экспрессивная флорентийка немало удивилась:
– Разве сейчас не утро?
Наверное, привыкла спать до обеда. Я сразу же попытался поставить ее на место, заявив, что успех операции во многом зависит от выполнения всех моих требований. Сеньора поджала губки, но согласилась – выбора-то не было.
Напоив опием, я уложил ее на стол. Когда пациентка уже впала в бессознательное состояние, начал операцию. Поднял верхнюю губу, сделал разрез слизистой в месте перехода ее на десну. Задрал губу вверх, обнажив кости носа. При таком разрезе шовчик остается во рту, прикрытый губой, и снаружи не виден. Осмотрев и ощупав кости носа, долотом срубил кости, образующие горбинку. Опустив кожу, аккуратно ушил разрез. Сделав две турундочки, затолкал их в каждую ноздрю для придания носу правильной формы. Вроде все.
Я оглядел изменившееся лицо синьоры, перенес ее с помощью служанки на постель. Лед уже был приготовлен заранее, и я приложил его к ее носу, завернув в полотенце. Наказал служанке:
– Не позволяй синьоре подниматься и не давай зеркало. Неделю будет держаться синяк на лице, что может испугать твою госпожу. Поняла?
Служанка, темнокожая девушка, кивнула. Черные, как смоль, вьющиеся длинные волосы, быстрые движения рук и пылающие экспрессией глаза выдавали в ней энергичную итальянку. Хоть и темнокожая, но – не негритянка, просто кожа была смуглой, как у всех коренных жителей южных островов Средиземноморья. А вот с бюстом – слабовато. «Нет, определенно – до наших владимирских барышень ей далеко!» – отметил я с гордостью за славянок.
Дело сделано, и неплохо!
Я вымыл инструменты, руки и пошел отдыхать. Напряжение во время операции было велико, особенно доставалось рукам, которые должны оставаться твердыми и чаще – без всякой опоры. Я уже привык оперировать без ассистентов, без электрических ламп, без аппаратуры и хорошего наркоза, без антибиотиков и переливания крови.
Полчаса отдыха на кушетке восстановили силы, а потом кухарка позвала обедать.
На удивление, дама быстро пошла на поправку, но измучила своими капризами, пока была у меня в доме. То ей еда не та, то комары по ночам досаждают, то сквозняк. Я поражался терпению, с каким служанка старалась выполнить все ее прихоти.
И все-таки он настал, этот день, когда я снял швы и дал ей зеркало. Синьора долго и тщательно изучала изменившееся лицо, пытаясь отыскать недостатки, рассматривала лицо и так, и эдак, и в фас, и в профиль. Нос был хорош, и такой, какой ей хотелось – прямой, с ровной спинкой!
– Пожалуй, у тебя и в самом деле золотые руки, Юлий. – Почему-то меня все здесь звали на местный лад – не Юрием, а Юлием.
– Я бы еще хотела убрать морщинки вот здесь, – показала она указательным пальцем на маленькие складки – у носа, на лбу и около глаз.
– Синьора, сразу после одной операции нельзя делать вторую. Дай лицу отдохнуть хотя бы месяц, и тогда я сделаю подтяжку. Ты помолодеешь на пять лет.
– Просто замечательно! И когда можно прийти снова?
– Не раньше чем через два месяца.
Дама надула губки.
– А ты не уедешь?
– Не собираюсь пока.
Вот заплатила синьора хорошо. При первоначальном визите, оценив ее драгоценности, я назвал цену за «нос» пятьдесят флоринов, а получил – семьдесят, что несколько скрасило раздражение от ее капризов.
День я наслаждался отдыхом. Пациентов не было, и я решил прогуляться по городу.
Недалеко от рынка меня тронул за руку невзрачного вида худощавый синьор.
– Извини за беспокойство, не ты ли будешь хирург из чужеземцев, практикующий на виа де ла Роза?
– Он самый.
– Рад познакомиться!
Незнакомец протянул мне руку для пожатия и представился: Кардано Джероломо, врач.
– О! Коллега! Меня звать Юрий Кожин, я из Московии.
– Наслышан.
Незнакомец заметно заикался, глаза его как-то беспокойно бегали, не фиксируясь на собеседнике. Слышал я о нем от местных – вроде как у него не все в порядке с головой.
– Синьор, не хочешь ли попробовать мой новый метод лечения болей магнитом? Я открыл удивительные свойства этого вещества.
Слышал я уже о таком способе физиотерапии, только в мое время применяют не постоянные магниты, а электромагниты, со значительно более сильным эффектом.
– Нет, синьор, мое дело – оперировать, я не лечу травами и лекарствами, равно как и магнитами.
– Шарлатан! – неожиданно громко вскричал Джероломо и, плюнув в мою сторону, повернулся и заковылял прочь.
Я не ожидал столь бурной реакции флорентийского эскулапа. Ни фига себе у них доктора! С ним явно не все в порядке – самому надо бы внимание на голову обратить. Я сочувственно поглядел ему вослед.
Пару дней я занимался работой, правда, не обременительной для меня – удалял родинки, бородавки, рубцы.
Я уже освоился в городе, осмотрел улицы, площади, фонтаны. С удовольствием после работы гулял по мощеным улицам Флоренции, не рискуя утонуть в грязи. У нас на Руси, как это ни обидно говорить, после дождя дороги превращались в непроходимое болото, и городские улицы невозможно было пересечь, не имея сапог.