Без матери остались две дочки (старшей было пять лет, младшей — год и три месяца). Поскребышев не посмел не только заступиться за свою жену, но и выразить сомнение в правоте Сталина, санкционировавшего ее арест. Продолжал преданно служить. Жизнь помощника вождя была слишком хороша, чтобы рисковать ей даже ради матери своих детей. Жену Поскребышева расстреляли в октябре 1941 года, когда немецкая армия стояла под Москвой. Он женился вновь.
Жены лишился не он один. В 1938 году была арестована жена члена политбюро и председателя Президиума Верховного Совета СССР Михаила Ивановича Калинина: «Под предлогом осмотра мебели, которую я намеревалась приобрести, меня на автомашине вывезли из Кремля, где я проживала. Около памятника Минину и Пожарскому в машину сел неизвестный мне человек в форме сотрудника НКВД. Я была доставлена в здание НКВД на Лубянской площади, где этот сотрудник объявил, что я арестована, после чего меня поместили в одиночную камеру внутренней тюрьмы. Ночью меня на допрос вызвал следователь Иванов и, сразу назвав меня шпионом, стал требовать показаний, с кем я была по шпионажу связана».
Следователей интересовал конечно же сам Калинин.
«Следователи спрашивали, кто посещает Михаила Ивановича, где он хранит свои служебные документы, с кем ведет переписку, о чем разговаривает с лицами, его посещающими, не посвящает ли в свои служебные дела родных и знакомых. Следствие хотело получить от меня показания, компрометирующие Михаила Ивановича».
Ее показания следователей не удовлетворили, и однажды ночью жену Калинина привели к самому Берии: «Берия начал с того, что назвал меня шпионкой, старым провокатором, и требовал показаний — с кем я работала и в пользу какого государства занималась предательством. Берия предложил женщине-следователю избить меня. Она стала наносить мне удары кулаком, а Берия ей подсказывал: «Бейте по голове».
В 1939 году в Свердловске в пересыльной тюрьме писательница Галина Иосифовна Серебрякова встретила много москвичек, осужденных как члены семьи изменника родины.
— Вы знаете, кто вон там в углу сидит на мешке с вещами и пьет кипяток? Не узнаете? — спросила ее одна из давнишних знакомых.
Серебрякова внимательно посмотрела на высокую худую простоволосую женщину:
— Не знаю.
— Да что вы? Это же Екатерина Ивановна Калинина, жена Михаила Ивановича.
Серебрякова была поражена.
— Ну да, она самая. Муж — наш президент, а она осуждена как шпионка. Вот судьба…
Жену Калинина укатали в лагерь на пятнадцать лет. Самого Михаила Ивановича вождь не тронул. Как и Поскребышева. Исходил из того, что, насмерть перепуганные, они будут ему служить еще более рьяно.
Сталин поучал генерального секретаря Союза советских писателей Александра Александровича Фадеева:
— Люди обкатываются, как камешки морской водой. Но вы не умеете обкатывать людей — вот ваша беда. Политик не имеет права быть чересчур впечатлительным. Мало ли какие бывают у людей острые углы, жизнь их обтачивает в интересах общего дела.
Зато другие заискивали перед Поскребышевым. На помощника распространялась часть сталинского всевластия. Его дружбы искали и командующий флотом адмирал Николай Герасимович Кузнецов, и начальник тыла Красной армии генерал Андрей Васильевич Хрулев, и знаменитые артисты — певцы Сергей Яковлевич Лемешев и Иван Семенович Козловский.
Александр Трифонович Твардовский отдыхал в Барвихе вместе с Поскребышевым:
«Маленький, лысый почти до затылка человек с помятым бритым личиком, на котором, однако, как и в форме маленькой, вытянутой назад и вверх головы и поваленного почти плашмя от бровей лба, проступает сходство с младенцем и мартышкой. Нижняя часть лица более всего определяет это второе сходство — тяжеловатая, выдвинутая вперед. Голос неожиданно низкий, с небольшой хрипотцой.
Имя его в аппаратных (высоких) кругах звучало как знак высшей власти, решающей инстанции. Такому-то позвонил Поскребышев — означало, что позвонил почти что Сталин, собственно Сталин, вещающий плотью его голоса. Он вблизи производит впечатление прежде всего человека не только малообразованного, неначитанного, но просто недалекого и почти малограмотного».
Власик и Поскребышев ощущали свою значимость. Пока в один момент не лишились близости к вождю. В конце декабря 1952 года Сталин расстался с Поскребышевым. Взял помощником Владимира Никифоровича Малина. Тот много лет работал в Белоруссии, сравнительно молодым стал секретарем республиканского ЦК. В войну бригадный комиссар Малин руководил политическим управлением Центрального штаба партизанского движения. После войны — курсы переподготовки партийных работников при ЦК. Несколько лет секретарь Ленинградского горкома. В 1952 году Малина взяли в аппарат ЦК. Он был чужим в московском аппарате, и это устраивало Сталина.
Ответ на вопрос, почему так влиятелен был начальник охраны генерал Власик, надо искать не в личности главного охранника, а в самой должности. Но ее название вводит в заблуждение: безопасность вождя — лишь часть забот его личной охраны. Такова кремлевская традиция. Это на Западе охрана только охраняет. У нас все по-другому. Одежда и еда, мебель и выбор дачи, здоровье и досуг, щекотливые поручения и тайные встречи — всем занимается личная охрана.
Когда вождь в декабре 1945 года возвращался из Сочи в Москву, проехать по железной дороге не удалось. Сталина повезли на автомобиле. А спецвагоны погнали кружным путем, через Грузию. Поезд ждал его за перевалом. Но в суете комендант госдачи совершил чудовищную ошибку.
«У И.В. Сталина были домашние тапочки, с которыми он не расставался и всегда брал с собой, когда ехал отдыхать на юг, — рассказывал капитан госбезопасности Юрий Сергеевич Соловьев, офицер выездной охраны подразделения № 1 Управления охраны МТБ СССР. — Уезжая, не успели эти домашние тапочки положить в поезд!»
Из-за анатомических особенностей ноги у него болели, поэтому Сталин не любил новой обуви, предпочитал разношенную. В управлении охраны представляли себе, как разгневается вождь, не обнаружив привычной обуви. Но выход нашли. Даже в разрушенной войной стране сталинская охрана ни в чем не знала стеснения.
Капитан Соловьев получил от коменданта государственной дачи № 1 города Сочи пакет с тапочками вождя и самолетом вылетел в Москву. Соловьев гордился точно исполненным важнейшим поручением: «Тапочки-путешественницы прилетели в Москву раньше их хозяина и оказались на традиционном месте у постели». Капитан прослужил в охране Сталина с 1943 до его смерти в 1953 году.
Генерал Власик даже к партийной верхушке обращался на «ты». Перед ним все заискивали.
— После моего назначения в Главное управление советским имуществом за границей, — вспоминал Всеволод Меркулов (снятый с должности министра госбезопасности, он чувствовал себя крайне неуверенно), — на одном из дипломатических приемов Власик по секрету передал мне, что в случайном разговоре с ним товарищ Сталин прямо сказал, что он мне доверяет.
Светлана Аллилуева вспоминала: