Он неторопливо снял галстук и расстегнул ворот белоснежной сорочки.
«Устал делать деньги, — невольно подумал Алексей. — Красавец! И опять в белом!»
— Дима, ты хотя бы ботинки сними, — вздохнула Дарья Витальевна.
— Я разуюсь, когда он обуется, — кивнул Сажин на Алексея. — В доме не должно быть две пары мужских ботинок. Разного размера, — подчеркнул он.
— Дада, я уже ухожу. — Леонидов торопливо поднялся. — Я, собственно, узнал все, что хотел. Спасибо вам, Дарья Витальевна, за гостеприимство.
— Да что вы! Даже чаю не попили! — ответил за жену Сажин.
— Дима, ты зря так с Алексеем Алексеевичем, — попеняла ему та, когда за гостем закрылась дверь.
— Как так?
— Язвишь, мешаешь расследованию. Он желает тебе добра.
— Кто? Он? — Сажин расхохотался. — Побойся бога, Даша, он же мент!
— Он неплохой человек. Умный. Ты знаешь, я тонко чувствую людей. — Она вздохнула. — Леонидов неплохой… Дима, я бы съела чегонибудь. Но ужин приготовить не успела, извини. Заболталась с Алексеем Алексеевичем.
— Давай закажем еду на дом!
— Лучше поедем куданибудь.
— Ты хочешь в ресторан?!
— А что, у тебя денег нет?
— Хорошая шутка. Деньги есть. Нет любящей женщины, с которой можно разделить радость. Я имею в виду хорошую кухню и бутылочку французского вина.
— Женщина есть. Дай мне десять минут. Только давай не поедем в пафосный ресторан, мне неохота надевать платье и делать прическу.
— Тебя пустят в любом виде в самый пафосный столичный ресторан. Я тебе это обещаю.
— Опять персики? — прищурилась Даша. — Я понимаю, Сажин, что ты растерзаешь каждого, кто посмеет напомнить мне о дресскоде. Но мне надоело быть женой тайного миллионера, который все в округе купил, кроме своей женщины, к которой он не знает как подступиться. Я уже запуталась, где правда, а где ложь. Давай поедем в простую пиццерию? Я хочу пиццу, на тонком хрустящем тесте, с моцареллой и бази ликом.
— Идет! Можешь даже не переодеваться.
— Дима, это домашний костюм.
— Да? Я не заметил. Тебе очень идет. Больше, чем вечернее платье.
Через десять минут они вышли из дома.
— А где наша машина? — удивленно спросила Даша. — На чем ехатьто?
— Вот она, — Сажин кивнул на огромный черный джип.
— Дима, где наша машина?
— Я отдал ее своему водителю. Точнее, поменялся с ним. Если ты теперь все знаешь, какой смысл шифроваться? Это и есть моя машина.
— Какая уродливая!
— Момент…
— Стой где стоишь! Не надо бежать в автосалон! Я поеду на этой.
И Даша со вздохом полезла в джип.
— Я знаю, что для мужчины нет ничего оскорбительнее, чем когда ругают его машину, — сказала она, устраиваясь на переднем сиденье. — Извини.
— Ты стала вдруг думать о том, что говоришь мне обидные вещи? — удивился Сажин.
— Я просто стала следить за собой. За тем, что именно я тебе говорю. У меня такое чувство, что мы не слышим друг друга.
— Дьявол! Никакая машина не спасет от этих пробок! — ругнулся муж, выруливая на оживленный проспект.
— Меня устроит любая пиццерия. Необязательно ехать в центр.
— Как скажешь, — пожал он плечами.
Какоето время они ехали молча. Даша напряженно о чемто думала.
— Что тебе наговорил этот мент? — первым не выдержал Сажин затянувшегося молчания. — Извини, неплохой человек. Что он тебе наговорил?
— Так… Дима, а почему ты всегда носишь белое?
— Помнится, однажды ты сказала, что тебе нравится светлое. Я тогда купил первый костюм. Мы тут же поругались.
— Светлое, но не белое. Что бы я ни сказала, ты бросаешься в крайность. Дима, откуда этот жуткий максимализм? Неужели нельзя одеваться, как все нормальные люди? Ужасный цвет. — Даша покосилась на его белую куртку. — Рукав уже грязный.
— Момент…
Сажин резко затормозил и развернулся. Легковушки шарахнулись от огромного джипа, как мухи от шмеля, на бреющем полете влетевшего в одну из узких улочек. Водитель явно спятил.
— Куда мы едем? — удивленно спросила Даша.
Они свернули еще раз, потом еще, и она увидела вывеску «Мужская одежда».
— Посиди минут десять, ладно? — сказал Сажин, вылезая из машины. — Я недолго.
— Хорошо, — кивнула она и включила музыку.
Песенка Даше понравилась, она дослушала ее до конца, потом следующую… Минут через пятнадцать из магазина вышел муж в элегантном черном пальто, махнул рукой и улыбнулся. Широкими шагами дошел до машины и, открыв багажник, швырнул туда пакет со старой курткой. Потом сел в салон, захлопнул дверцу, сел и, повернувшись к Даше, спросил:
— Так лучше?
— О господи! Нет! Дама на синей машине чуть не врезалась в столб! Дима, и когда ты стал таким? — Она смотрела на мужа с огромным удивлением. — Ты, оказывается, очень красивый… Такое ощущение, что все эти годы я спала. Ты менялся, а я упорно не хотела этого замечать. Я помню, каким ты был, когда мы познакомились. Тощий, нескладный парень в очках. Ты все время сутулился. У тебя был такой потерянный вид… Когда мы поженились, я стеснялась показывать свадебные фото. Стеснялась ходить с тобой по улицам. Я все время боялась выдать себя хоть словом. Сказать тебе, о чем я думаю, что чувствую, глядя на тебя.
— Да у тебя на лице все было написано, — усмехнулся Сажин. — Думаешь, я этого не видел?
— Сколько же тебе пришлось работать! — ужаснулась она. — И над собой тоже… Сейчас у меня чувство, как у той женщины, которая чуть не врезался в столб. Господи, Сажин, это ты?!
— А это ты?
— Знаешь что… А поехали домой? Ты прав: закажем еду на дом.
— А что мы будем делать дома?
— Сажин! — Даша покраснела и отвернулась к окну.
— Понял!
Он дал по газам, и огромный черный джип понесся по тихой улочке, пугая прохожих. Мела метель, деревья ежились под ледяным ветром, люди кутались в шубы. В столице прочно обосновалась зима…
— Леша, ты сегодня так рано пришел. Чтото случилось?
Саша смотрела на него с тревогой. Глаза у нее были цвета морской воды, когда надвигается шторм. «Седьмое море, — невольно подумал Алексей. — Не пора ли и мне?..» Спросил:
— Поесть чтонибудь сообразишь?
— Да, конечно, — засуетилась жена.
— У Ксюши в школе как? Все в порядке? — спросил он, пододвигая к себе тарелку с супом.