Гил еще раз осмотрел половицы. Мигеля погубила золотая! Почему они перестали быть безопасными? Неужели Гил ошибся? Или изменились правила игры? Ему вспомнилось, что, когда он копался в груде сокровищ, ритм механизма нарушился. Что-то произошло. Гил напряженно всмотрелся в квадраты пола. Мигель приземлился на серебряный без всяких последствий. А вдруг безобидными теперь стали серебряные пластины? Золотые вели к идолу, а серебряные — к выходу. Неужели все так просто?
Подопытных кроликов не осталось, и свою теорию Гилу предстояло проверить самому. Он осторожно протянул винтовку и постучал прикладом по следующей, серебряной пластине. Ничего не случилось. Но доказывает ли это что-нибудь? Что, если для приведения ловушки в действие требуется вес всего тела? Гил медленно опустил ногу на квадрат. Задерживая дыхание, перенес на нее вес тела, готовый отпрянуть назад при первом движении плиты или перемене в рокоте механизма. Теперь он стоял одной ногой на новой серебряной плите, а второй — на золотой. По-прежнему ничего не происходило.
Сжавшись от страха, Гил подтянул ногу к серебряному квадрату и замер. Все в порядке.
С облегчением выдыхая, он вытер пот, заливавший глаза. По его щекам бежали слезы. Гил не помнил, когда они потекли.
Он стоял на серебряной пластине, и теперь ему надо было перескочить через золотую. Не успев передумать, он с винтовкой в руке прыгнул и грузно приземлился на серебряную плиту. И опять с ним ничего не случилось.
Ухмыляясь, он выпрямился и оглянулся на статую.
— Ну что, съел?
Повернувшись к выходу, Гил увеличил скорость передвижения. Именно это и спасло его. В то время как он перепрыгивал с одной серебряной пластины на другую, первая начала опрокидываться. Он больно ударился об пол. Сверху из маленьких отверстий в потолке брызнула какая-то жидкость и водопадом обрушилась в только что приготовленную яму. Гил перекатился в сторону. Капелька влаги попала ему на щеку, которую стало жечь, как от огня. Гил отпрянул в сторону. Кислота!
Он дотронулся до обожженной щеки. Из вздувшегося пузыря уже сочилась сукровица.
При мысли, что он мог угодить в яму, а затем — под дождь из кислоты, Гил поежился. Его смерть оказалась бы долгой и мучительной.
Разъедающий поток иссяк, и яма снова скрылась под серебряной пластиной. Смерть подошла слишком близко. Дрожа всем телом, он встал на ноги и посмотрел на предательскую серебряную плиту. Серебряная!.. Значит, он рассчитал все неправильно и сумел проделать такой длинный путь лишь по чистой случайности...
С ужасом осознав это, Гил направил взгляд к выходу. До избавления оставалось три ряда — приблизительно три метра. Он уже понимал, что не может больше доверять ни одной из пластин. Надо попробовать допрыгнуть.
Гил посмотрел на винтовку. Слишком тяжелый груз. Тогда он бросил винтовку на пол вместе с висевшим на груди патронташем. Вытащив тяжелый золотой кубок, Гил задумчиво взглянул на него и вернул обратно за пазуху, подумав, что скорее умрет, чем расстанется с сокровищем. Вместо этого он скинул ботинки. Тем более что босому легче удержаться на гладкой серебряной поверхности.
Приготовившись, он попятился к дальнему краю половицы, чтобы обеспечить себе как можно больше места для разбега, но сумел сделать лишь пару шажков. Потом собрался с силами, закрыл глаза и впервые за несколько десятков лет попросил у Бога удачи и сил.
— Сейчас или никогда, — пробормотал Гил.
Он слегка пригнулся, быстро сделал два шага и со всей силой оттолкнулся ногами. Пролетев через ряды пластин, Гил приземлился на левый бок. В плече хрустнуло, когда, прокатившись по короткому коридорчику, он врезался в поваленную каменную дверь.
Морщась, Гил поднялся на ноги, не обращая внимания на резкую боль в шее. Получилось! Ощупав плечо, он догадался, что, скорее всего, сломал ключицу. Не велика беда. Когда-то давно он получил три пули в грудь. По сравнению с ними последняя травма показалась ему царапиной.
Гил извлек драгоценный кубок. После падения один из краев слегка погнулся, однако в остальном сокровище не пострадало.
Ступив одной ногой на смертоносную металлическую дорожку, Гил набрался храбрости и плюнул в сторону вождя инков, золотого идола, ярко сиявшего на фоне темного гранита.
— Я вернусь и еще вздрючу тебя! — пригрозил он, развернулся и побежал прочь.
* * *
Мэгги опустилась на колени возле вершины лестницы, которая уходила к третьему уровню руин.
— Кто-то идет! — прошептала девушка, отталкивая Сэма от своего плеча.
Внутреннее чувство подсказало ей, что им надо спрятаться. Выросшая на улицах Белфаста, Мэгги привыкла прислушиваться к внутреннему голосу. Жизнь среди постоянных стычек между воинственными ирландскими группировками и британской армией научила Мэгги ценить хорошее укрытие.
— Пошли, — скомандовала она, увлекая за собой Сэма.
Норман и Ральф поплелись за ней. Но Сэм уперся, поднимая винтовку.
— Может, это грабители. Надо остановить их.
— Чтобы нас всех грохнули, дуралей? Ты же не знаешь, сколько их там внизу и какое у них оружие. Идем!
Норман согласился:
— Она права. Сендеристы, которыми кишит вся округа, отлично вооружены. Русскими «АК-47» и тому подобным. Всякие расследования нужно оставить охранникам.
Сэм упорно смотрел на лестницу, затем покачал головой и пошел за Мэгги. Та повела группу к боковой комнатке. Там их сразу поглотила темнота.
— Будьте готовы бежать по моему сигналу, — предупредила друзей Мэгги.
Сгорбившись рядом с нею, Сэм проворчал:
— Мэгги О'Доннел, боевой археолог.
Девушка едва отличала темную тень Сэма от других и при всем желании не увидела бы его язвительной усмешки.
— Наверняка это Гил, — шепотом добавил Ральф, — или кто-нибудь из его ребят.
— А крик? — спросила Мэгги.
— Я уверен...
Мэгги коснулась колена великана, чтобы тот замолчал. Она слышала, как под кем-то поскрипывает лестница. Тот, кто поднимался, явно спешил. До Мэгги доносилось его учащенное дыхание. Приникнув к каменному полу, она заметила появившуюся из шахты голову.
Девушка узнала длинные черные волосы и белый играм на бронзовой щеке. Гильермо Сала. Бывший полицейский, едва не падая, взбирался по ступенькам. Мэгги вздохнула с облегчением: Ральф не ошибся, это всего лишь охранник.
Она начала подниматься, когда заметила на его щеке большой пузырь от ожога, лопнувший и кровоточащий. Гил мазанул рукой по раненому лицу — его рубашка запачкалась в крови. Глаза его расширились, а белки почти сияли в свете лампы, подвешенной возле лестницы. Охранник злобно поджимал губы, но Мэгги ощущала исходивший от него ужас.
Ей уже приходилось видеть людей в подобном состоянии. Такое же выражение лица было у ее друга детства Патрика Дугана, когда его настигла шальная пуля во время перестрелки в Белфасте. Патрик слишком рано высунул голову из водосточной канавы, где они прятались вместе с Мэгги. Та оказалась умнее и не двигалась, даже когда на нее сползло тело мальчика. Спешка смертельно опасна. Усвоившая этот урок Мэгги осталась в укрытии и знаком руки задержала остальных.