Сэм нахмурился.
— Что ты имеешь в виду?
— Врачи определили это как синдром посттравматического стресса, серьезную форму панического состояния. Когда напряжение достигает определенной точки, — Мэгги помахала в воздухе рукой, — мое тело взбрыкивает. И отключает мозг.
— Я не понимаю. Это бывает из-за ранения или контузии?
— Не всегда... да и война предстает в разных формах. Сэму не хотелось оказывать на Мэгги давление, но и промолчать он тоже не мог.
— Что же все-таки с тобой случилось?
Девушка ненадолго задумалась, глядя на Сэма и пытаясь определить степень его искренности. Наконец она отвела глаза и заговорила:
— Когда мне было двенадцать, я видела, как в моего школьного друга Патрика Дугана угодила шальная пуля снайпера из Ирландской республиканской армии. Он умер у меня на руках, пока я укрывалась в придорожной канаве.
— Господи, какой ужас...
— Пули все летели. Мужчины и женщины кричали, плакали. Я не знала, что делать. Поэтому спряталась под телом Патрика. — Мэгги начала дрожать. — Его... его кровь текла прямо на меня. Она была горячей и липкой, как сироп. Пахло бойней...
Сэм придвинулся к Мэгги, привлекая ее к себе.
— Тебе не следовало...
Девушка не отодвинулась, но и никак не откликнулась на его прикосновение. Не мигая, она смотрела в темноту, поглощенная давним кошмаром.
— Патрик был еще жив. Пока я прикрывалась им, он стонал, слишком тихо, чтобы еще кто-нибудь услышал. Умолял меня о помощи. Звал маму. Но я так и отсиживалась там, используя его тело как щит, а вся моя одежда пропиталась его кровью. — Мэгги развернулась к Сэму. — Мне было тепло, надежно. Ничто не могло заставить меня покинуть свое убежище. Да простит меня Бог, я заткнула уши, чтобы не слышать стонов Патрика.
Она всхлипнула.
— Мэгги, ты была всего лишь ребенком.
— Я могла что-нибудь сделать.
— И тебя бы убили. Какой толк был бы от этого Парику Дугану?
— Кто знает? — с горечью произнесла Мэгги, по ее щекам катились слезы. Она стряхнула с себя руку Сэма и обратила к нему злые, измученные глаза. — Кто?
Сэм не нашел что ответить.
— Мне жаль, — пробормотал он.
Мэгги смахнула слезы.
— С тех пор и начались эти проклятые приступы. Годы лечения ничего не дали. Поэтому я на них плюнула. — Она судорожно сглотнула. — Это моя беда, с которой должна жить только я сама. Мой крест.
«И твой, вынесенный самой себе, приговор за смерть Патрика», — подумал Сэм, однако промолчал. Перед его мысленным взором всплыли изуродованные тела родителей — их вытаскивали из искореженной машины, как мясные туши, пока он сидел, пристегнутый к заднему сиденью. Вина оставшегося в живых. Сэм хорошо знал это чувство, от которого до сих пор просыпался в холодном поту.
Слова Мэгги вернули его к действительности.
— В следующий раз не рискуй собой из-за меня. Ладно?
— Этого я тебе обещать не могу.
Мэгги смерила его сердитым взглядом.
— Мэгги?..
Им помешал Норман.
— Извините, ребята, мне надо отлить, — пробурчал фотограф.
Выглядел он очень забавно — еще не совсем проснувшийся, с торчащими во все стороны волосами. Норман пересек золотую дорожку и направился к ближайшему валуну, не заметив возникшего между Сэмом и Мэгги напряжения.
Сэм повернулся к девушке, но она спрятала глаза и резко поднялась.
— Короче... в общем, не рискуй.
Отходя, Мэгги сказала еще что-то. Слова предназначались только для нее самой, но акустика пещеры донесла их до Сэма.
— Не хочу взваливать на плечи еще одну смерть. Подавшись вперед, Сэм собрался было подойти к Мэгги и успокоить ее, затем передумал. Что он ей скажет? После смерти родителей Сэм достаточно наслушался банальностей. «Не вини себя, ты ничего не мог сделать. Это несчастный случай». Никакие слова не помогли тогда Сэму. Зато у него был дядя Генри. Недавно потеряв жену, дядя понимал, что есть вещи, которые приходится переживать одному, в тишине, а не искать у кого-то готового ответа. Именно это молчаливое понимание, а не только горе привязало племянника к дяде. Их раны затягивались и зарубцовывались вместе.
Сэм следил за удаляющейся Мэгги. Она права, это ее крест. И все же юноша не мог подавить жгучее желание броситься к ней, обнять и защитить.
Вдруг раздался пронзительный крик. Сэм схватил кинжал и прыгнул к валуну, где стоял дедовский винчестер.
Из-за каменной глыбы выбежал Норман, застегивая ширинку и в ужасе оглядываясь назад.
— Что случилось?
Несколько секунд фотограф не мог справиться с дыханием. Ловя ртом воздух, он показывал рукой на глыбу.
— Т-там...
К ним подбежал еще не совсем проснувшийся Ральф. В руке он держал винтовку Гила.
— Черт, Норман, ты верещишь, как девчонка.
Однако тот был так испуган, что пропустил насмешку мимо ушей.
— Я... я думал, что это просто... просто пятна лишайника или более светлого камня. Но оттуда что-то выползло!
— Что выползло? Что ты такое говоришь?
— Точно не знаю.
Норман содрогнулся и снова махнул рукой в сторону гранитной глыбы. Мэгги и Денал уже сделали к ней несколько шагов. Сэм оставался рядом с фотографом.
Дальняя часть черной глыбы скрывалась в тени. В темноте монолит стены соседней пещеры поблескивал вкраплениями кварца.
— Я ничего не вижу.
Норман протянул руку назад, к остальным членам команды.
— Дайте-ка мне фонарик.
Денал подошел поближе и передал фотографу фонарик. Чернильную темноту прорезал луч света.
Сэм испуганно отпрянул. По стене устремлялись вниз вовсе не прожилки кварца или гипса.
— Пауки...
Размером примерно с ладонь, каждый паук был бесцветным, словно брюшко слизняка. Казалось, их скопились там сотни... нет, целые тысячи.
Ральф попятился.
— Тарантулы.
— Тарантулы-альбиносы, — простонала Мэгги.
Армия продолжала выстраиваться. Со всех сторон глыбы рыскали разведчики. Некоторые задержались в том месте, где камень был мокрым и от него исходил легкий пар после утреннего туалета Нормана. Очевидно, тарантулов привлекло тепло.
— Мы выделяем тепло, — заметил Сэм. — Эти твари, должно быть, слепые — они идут на шум и тепло.
Сзади пробубнил что-то на своем родном языке Денал.
Сэм быстро оглянулся. Юный индеец показывал в противоположную сторону, на дальний конец золотой тропинки. По другой стене на бледных волосатых лапах спускался еще один фланг воинства. Неожиданно Сэма бросило в дрожь от пренеприятного предчувствия.