— Это — велосипед мадемуазель Каликст! А это — большой автомобиль Симона — врум, врум!
Жослин и Лора улыбались. Мадлен беззвучно смеялась. Шарлотта продолжала:
— А вот Онезим в своем красном грузовичке на полозьях едет по лесу! Крик-крак! Он наехал на ветку!
Эрмин увидела себя, закутанную в теплую одежду и похожую на мешок с мукой, на переднем сиденье грузовичка. Онезим Лапуант всегда нуждался в деньгах. И если она хорошо заплатит, он, конечно, согласится отвезти ее хотя бы в Перибонку. И дальше тоже.
«Я так хочу быть рядом с Тошаном!» — думала она.
Ночью ей приснился муж. Обнаженный до пояса, он сидел у огня, отбрасывавшего золотистые отблески на гладкую кожу его торса, к которой она так любила прижиматься щекой. Он не был ни холодным, ни отстраненным. Он обнял ее, раздел, и они легли на мехах. Это было невероятно похоже на ночь их свадьбы, в круге лиственниц.
Проснувшись, Эрмин услышала грубый голос Онезима. Она быстро спустилась вниз — в пеньюаре, с распущенными волосами. Жослин поил кофе молодого человека, который отправлялся в Шамбор за Бадеттой. Она подошла к столу, грациозная и веселая.
— Онезим, ты сможешь отвезти меня в Роберваль? — спросила она. — Мне нужно в больницу, повидаться со свекровью.
— Тогда я пойду позавтракаю, — ответил он. — Из города я сразу поеду обратно. Вечером мы с Иветтой едем на рождественскую мессу. А потом ужинаем у соседей.
Молодая женщина испытала жуткое разочарование. Она совсем забыла, что сегодня — святой вечер. Вспомнились предыдущие новогодние праздники с колядованием, организованным Жозефом, Жослином и Тошаном.
«А я еще жаловалась, что осталась в одиночестве в моей спальне, потому что недавно родила, — вспомнила она. — Господи, тогда я не понимала, насколько мы счастливы, все вместе…»
— Конечно, вы вернетесь к назначенному времени, Онезим, — ответила она печально.
И поднялась наверх, не зная, что ей предпринять. В коридоре второго этажа она встретила Шарлотту. Девочка бросилась ей на шею.
— Мимин, все устроилось, ну, или почти все! Малышки спят. Мадлен попросила не шуметь, поэтому я говорю шепотом. Я так рада, что Бадетта приезжает! Она сказала в Квебеке, что напишет обо мне историю. Я ей рассказала, что была уже почти слепой и ты катала меня на Шинуке и описывала мне пейзаж. Она сказала, что это поэтично. Кажется, это самое подходящее слово!
— Я так хотела, чтобы ты представила себе красоту мира, природы, — вспомнила Эрмин. — И Шинук был такой послушный! Мой славный Шинук, я до сих пор не сходила к нему в гости с краюшкой хлеба!
— Давай я схожу, после завтрака, — предложила Шарлотта. — И зайду к Бетти.
Эрмин ни на секунду не заподозрила настоящей цели этого визита. Девочка светилась от радости, потому что Симон в очередной раз разорвал помолвку. И теперь она убеждала себя, что он не находит идеальной невесты по одной простой причине — речь идет о ней, Шарлотте Лапуант, которой исполнилось уже тринадцать с половиной. Если верить брату, она выглядела настоящей девушкой, с черными кудряшками и карими с золотинкой глазами.
— Я не смогу составить тебе компанию, я еду в Роберваль, — сказала молодая женщина. — Пожелай всем Маруа веселых праздников!
Эрмин задумалась, не сможет ли она одолеть весь путь на лошади. Шинук был выносливым конем, и зимой Жозеф подковывал его специальными шипованными подковами.
«Но когда мы доедем до хижины, у меня не найдется ни сена, ни зерна для него! И переходить озеро на лошади опасно. Сколько коней утонуло, когда лед трескался, и в прошлом, и в наши дни…»
— Мимин, сегодня утром ты грустная, — сказала Шарлотта. — Завтра днем Лора решила пригласить к нам в гости всех Маруа. Но мне почему-то кажется, что тебя дома не будет.
Эрмин увлекла девочку в свою комнату. Там она взяла ее за плечи и посмотрела в лицо.
— Лолотта, меня и вправду не будет! Знай, я хочу поехать к Тошану, в хижину. Я ничего не сказала родителям. Ты сама им объяснишь. Это плохо с моей стороны, но я надеюсь, что между нами больше не будет ни секретов, ни лжи. Если я признаюсь, мне помешают уехать. На улице сильный ветер, и сегодня вечером наверняка пойдет снег. Но я не могу поступить по-другому, понимаешь? Я люблю его всей душой и должна идти к нему!
— Но как?
— Я найду способ! Прошу, позаботься о Мукки. Его подарки на нижней полке в моем шкафу. Он очень счастлив, когда ты с ним. Двойняшки слишком маленькие, они не заметят, что меня нет. А у тебя будет Бадетта! Скажи ей первой, что я уехала, она сумеет успокоить маму и папу. И готова поспорить, она напишет об этом в газету, в раздел «Новости»! Что-нибудь вроде «Соловей из Валь-Жальбера на тропе любви»!
Они обе прыснули, нервные, восторженные. Шарлотта представила, что бежит сквозь метель навстречу своему красавцу Симону.
— Ты поступаешь правильно, Мимин, — сказала она. — Не тревожься, я стану Мукки второй мамой сегодня вечером.
— Беги скорее, тебя зовут! Пока ты выпьешь теплого молока, я оденусь.
Эрмин причесывалась, когда вошла Лора. На матери был красивый пеньюар из зеленого атласа, накинутый поверх ночной рубашки из той же ткани, украшенной кружевом по линии декольте.
— Дорогая, — обвиняющим тоном начала она, — Мирей заявляет, что ты сегодня едешь в больницу. Уместно ли это, особенно если учесть, что приедет наша подруга Бадетта? И ты даже не поздравила меня по поводу моего героизма! Да, вчера вечером я сумела простить твоего отца.
— Мамочка, помнишь, как крепко я расцеловала тебя перед сном — это потому, что я хотела тебя поздравить! Но, сказать правду, я боялась твоей реакции. Я до сих пор поражаюсь тому, как ты воспринимаешь ситуацию. Браво, я очень горжусь тобой!
— Ты говоришь от сердца? — спросила Лора. — Мне пришлось сделать над собой нечеловеческое усилие, но прежде всего я думала о Луи. Мой сын должен расти в настоящей семье, окруженный родительской заботой, не так, как ты, дорогая. Вчера я прекрасно поняла, что ты хотела мне сказать, у тебя получилось призвать меня к порядку. Я сумела простить, ведь сама ошибалась в прошлом и знаю, что люди легко отдаются влечению плоти. Я решила покориться судьбе. Но с Кионой я знакомиться не хочу. А ты, похоже, обожаешь ее, даже больше, чем собственных детей…
Эрмин и так уже упрекала себя за странную привязанность, которую испытывала к своей маленькой сестре. Лора коснулась больного места.
— Ты ошибаешься, — отозвалась она с уверенностью. — Я обожаю Мукки, Лоранс и Мари, но Киона… Я не могу тебе объяснить… Если ты увидишь ее, то поймешь…
— Я не увижу ее никогда и не стану жертвой колдовских чар! Ребенок или нет, но она внушает мне страх.
— Мама, это смешно! Ей всего десять месяцев, и она такая крохотная, смуглая, такая улыбчивая! Киона очаровательна, вот и все! Когда я узнала, что она тяжело больна, то, конечно, разволновалась.