Я пробрался к себе через балкон и, свалившись в кровать, мгновенно уснул.
Утром, часов в одиннадцать, меня поднял Липарит, опять при параде. На столе стояли открытые бутылки с пивом.
– Вставайте, граф. Рассвет уже полощется! – заговорил стихами отставной подполковник.
– А, что? – спросонья не понял я.
– Сегодня праздник, Первый май! – торжественно провозгласил Липарит.
– Не первый и не последний, лучше я ещё посплю, – отмахнулся я.
– Совсем тебя Лен затрахал!
– Совсем, совсем, – сел я в кровати и продрал глаза.
– Такой девушка много надо! – прищёлкнул пальцами бравый армянин, – и большой!
Я не отозвался на его пошлость и налил пива обоим.
Липарит нарезал под пиво маленькими ломтиками слабосолёную сёмгу.
– Ух, ты! – восхитился я и достал из баула новую баночку икры.
– Сейчас я схожу за креветка – должен быть готов, – поднялся Липарит.
Через минуту он вернулся с большим блюдом дымящихся паром креветок.
«Лена покупала, – сжалось моё сердце, – что-то она сейчас делает?»
Мы с большим удовольствием умяли всё блюдо.
– Где варил? – спросил я.
– На плитке, сестра варил.
– А что сестру не приведёшь сюда? Для близкого знакомства?
Тут в дверь постучали. «Лена?» – бухнуло моё сердце. Но это была не она. С чашками кофе на подносе появилась накликанная медсестра.
– С праздником вас, молодые люди!
Липарит поднялся, принял из её рук поднос и поставил его на стол.
– Садись, Полин. Сейчас будем пить кофе с коньяком.
Медсестра села в кресло-качалку. Липарит чуть-чуть плеснул себе в кофе коньяка. Потом повторил священнодействие ещё два раза. Отхлебнул:
– Вкусно! Точность – вежливость поваров. Неграмотный люди переврали это на королей, потому что первый раз сказал такой фраза Людовик, я читал французский книжка.
Он налил и нам по точно отмеренной дозе напитка. Мы выпили кофе, от чистого коньяка Полина отказалась:
– Скоро придёт проверять главврач. Разве что потом? – улыбнулась она, но не мне, а в сторону Липарита.
– Конечно, день ещё долгий, – сказал тот.
Медсестра покинула нас.
– Что, займёшься Полиной? – спросил я бравого кавказца.
– Слушай, Дим! Ей сорок пять лет, – возмущённо заявил Липарит. – Мне пятьдесят два, но я люблю молодой девушка! Ко мне Наташ приедет!
Про «Наташ» я уже слышал, говорить ни о чём не хотелось, и я снова заснул и не выходил в этот день никуда.
С Липаритом мы встретились за ужином.
– Лен сегодня на пляж не было. Наверно, ты её замучил! – усмехнулся армянин.
– Ну что ты, разве можно замучить такой крепкий девушка! – в тон ему ответил я.
– Это правда! Ей много надо. И большой, – повторил циник свою утреннюю фразу. Я его не слушал.
– Наверно, тоже отсыпается. Или с подругами отправилась гулять, – думал я. Ладно, завтра появится, потолкуем.
Но Лена не появилась на пляже ни завтра, ни послезавтра. Гордость не позволяла мне заявиться к ней в гостиницу.
На третий день я проходил мимо решётки парка по другой стороне автострады.
Вдруг замечаю на площадке в парке играющих волейболистов и вижу: среди сплошь мужской компании лихо прыгает над сеткой Лена – в футболке и трусах, уже покрытая гладким ровным загаром и потому ещё более желанная. Встречу на нейтральной территории я посчитал не ущемляющей мою гордость и свернул на площадку. Лена замечает меня сразу, но доканчивает игру и, бросив команде:
– Я отдохну! – подходит ко мне.
– Привет, – напрягаюсь я.
– Привет, – улыбается она.
– Тренируешься?
– Тренируюсь.
– Капитан! – кричит какой-то долговязый, – проигрываем без тебя.
– Подождёте! – резковато бросает Лена.
– Уже на «ты», новый друг? – спрашиваю я.
– Да, новый, – вспыхивает Лена, – но он не лезет под трусы в первый же вечер.
– А трусов-то и не было, – парирую я.
Лена смущается:
– Знаешь, Дима, я не виню тебя, сама виновата.
– В чём наша вина, пьём мало вина, – пропеваю я пошлый куплетик, впрочем, совсем не радостно – на сердце скребут кошки.
– Так «мало» я не пила ни разу в жизни.
– Ладно, скажи лучше, почему обманула меня, не вернулась?
Лена замолкает.
– Может быть, нечаянно заснула? – прихожу я к ней на помощь, надеясь на мировую.
– Нет, Дима. Я не умею врать. Когда я уходила, то знала, что не вернусь. Мне это не надо!
– Можно без этого.
– Нет, с тобой без этого нельзя.
– А с долговязым?
– Что ты, он не посмеет!
– Целуетесь?
– Вообще-то да, – мнётся она, – невинно.
– Как брат с сестрой, – ехидничаю я.
– Дима, я здесь на юге ни с кем никогда не вступлю в близкие отношения. А Саша одних со мной лет, с такими часто просто дружат. Ребята капитаном меня выбрали. С тобой простой дружбы не будет. Это был хороший урок. Спасибо.
– Кушайте на здоровье, – отвечаю я и иду к выходу.
* * *
Я лежал на пляже, но не думать о Лене не мог.
«Она же пришла в халате, без трусов, значит, решила отдаться, – роились в моей голове воспаленные мысли. – Может быть, она вовсе и не девушка? Да нет, вроде… сам проверил. Что ж тогда она сняла трусы? Под влиянием коньяка? А может быть, решилась потерять невинность с опытным мужчиной старше её?»
В сердцах я подумал: «Всех их надо трахать! Не ты, так другой, для этого они и созданы». Но поздно возникшее сожаление только усугубило горечь от неудачи со студенткой.
А Липарит торжествовал.
– Наташ сегодня приезжает. Поехали такси – встречать на вокзал?
– Поехали.
Поезд запаздывал.
– Сегодня буду любить моя девушка, – не скрывал радости пожилой любовник.
– А она? Любит тебя?
– Она любит подарки и деньги! – нахмурился Липарит, – ти что, маленький, Дима, сейчас все женщин дают за деньги.
– Ну, положим, не все.
– Пока ти молодой и не понял это. Но у Наташ маленький ребёнок, и она принимает мой помощь.