Достаточно взглянуть на карту, чтобы увидеть, как грамотно князь разместил свои силы. Ладога контролировала самое начало водного пути «из варяг в греки». И проход в глубины русских земель с Балтики. Белоозеро запирало дорогу на Волгу, «в хазары». А Изборск, во-первых, был «столицей» кривичей. А во-вторых, дружина из этого города могла контролировать водный путь через Чудское озеро и реку Великую. Контролировала и дороги с запада, из Эстонии. Таким образом, Рюрик обеспечил границы своего княжества, прикрыл возможные направления нежелательных проникновений с Балтики и из Хазарии.
Но самая интересная информация вытекает из того факта, что к 864 г. под юрисдикцией Рюрика оказываются новые города — особенно Ростов и Муром. Это значит, что он кардинально изменил политику Северной Руси и начал активную борьбу против каганата! Потому что Ока и Верхняя Волга входили в зону хазарских «интересов», а племена мурома (Муром) и меря (Ростов) были данниками хазар. Поводом к войне вполне могло послужить то обстоятельство, что меряне прежде входили в державу Гостомысла. И информацию о таком столкновении подтверждает еврейский «Кембриджский аноним», перечисляющий государства и народы, с которыми воевала Хазария во второй половине IX — начале X вв.: Алания, Дербент, Зибух (черкесы), венгры и Ладога. И по тому, что два важных города остались за Рюриком, мы видим, что он одержал победу. Ну еще бы! Могли ли валы и частоколы крепостей, печенежские или славянские отряды хазарских наместников, остановить свирепых воинов-профессионалов и их предводителя, бравшего неприступную Севилью?
Но в 864 г. среди словен вспыхнуло вдруг восстание под предводительством Вадима Храброго, о котором сообщает Никоновская летопись. Что же случилось? Что вызвало этот бунт? Наверняка соединилось несколько причин. Славяне-ободриты, хоть и являлись сородичами ладожан, но во многом были не похожи на них. Существовали различия в языке, религии, стереотипах поведения. Купцы, плававшие по Балтике, к этому привыкли и не обращали внимания, иначе как же торговать? Но разница сразу сказалась, когда большое количество иноплеменников пришло на Русь, да еще и оказалось в числе знати. Ну а дружина Рюрика была вообще «интернациональной» со значительным числом норманнов, занявших при князе ключевые посты. Да и сам он всю сознательную жизнь вращался то у франков, то в сбродной среде викингов, нахватавшись соответствующих привычек. То есть вместо «братьев-славян», каковых представляло себе и желало бы видеть большинство ладожан, к ним пришло войско балтийских головорезов — примерно таких же, как варяги, изгнанные раньше.
Видимо, недовольство усугубилось и тем, что восточные славяне привыкли к вечевому правлению, и «демократия» должна была особенно разгуляться в период межвластия. Рюрик же стал вводить единоличное правление. Даже более жесткое, чем у западных королей — их власть ограничивалась крупными феодалами, при них сохранялись всякие «тинги», «альтинги», «сеймы». Но Рюрик старому славянскому боярству был чужд, новое — из его дружинников — набрать силу еще не успело, а с вечем и прочей «коллегиальностью» мог ли считаться вождь, привыкший единовластно командовать на борту пиратского корабля? Все источники сходятся на том, что несмотря на буйный нрав викингов, дисциплина в походах у них была железной. Добавим и то, что после распада державы Гостомысла о сборе податей, уж конечно же, было забыто. Но содержание профессиональной дружины требовало средств, и немалых. А возвращение налогового бремени вряд ли кому-то могло понравиться. Если учесть эти факторы, то понятно указание летописи: «Того же лета оскорбишася новгородци, глаголюще: тако быти нам рабом, и много зла всячески пострадати от Рюрика и от рода его».
Впрочем, должна была сказаться еще одна, и отнюдь не патриотическая подоплека восстания. Война с хазарами. Разумеется, каганат не смирился с поражениями. Над ним нависла угроза потерять и других славянских и финских подданных. В таком центре как Ладога не могло не быть еврейских купцов или их представителей. А рахдониты были опытными шпионами и дипломатами, имели в городской верхушке «своих» прикормленных людей. И уж ясное дело, постарались подогреть недовольство Рюриком. Его войско ушло на Волгу и Оку — так почему бы не подорвать его тылы? Причем, обратите внимание, под флагом борьбы за «свободы», за «права человека». Как все знакомо, правда?
Однако Рюрик оказался предводителем решительным и оперативным, восстание подавил мгновенно: «Того же лета уби Рюрик Вадима Храброго и иных многих изби новгородцев съветников его» (светников — то есть, соучастников, соумышленников). И после этого посадил своих боярнаместников в Белоозеро, Изборск, Ростов, Полоцк, Муром. Вероятно, как раз из этого факта Нестор (умолчавший или не знавший о восстании) сделал вывод, что братья Рюрика, ранее правившие в Изборске и Белоозере, одновременно скончались. А некоторые историки как раз и объясняют их смерть восстанием. Но Никоновская летопись говорит только о выступлении против Рюрика словен, а не кривичей и веси. Да и само слово «светники» позволяет предположить, что имел место заговор, а не общее восстание. Поэтому более логичным представляется другое объяснение. Первые два года Рюрик пытался править на основе добровольного подчинения — как-никак население само призвало его. И лишь после мятежа он принялся создавать собственную административную систему, назначая в подвластные города наместников.
Дальнейших территориальных приобретений за князем не значится. Вероятно, он сделал должные выводы из бунта словен и оценил непрочность своего государства. Решил пока удовлетвориться достигнутым, занялся внутренним устроением державы и укреплением ее рубежей. Археологические данные показывают, что как раз во второй половине IX в., при Рюрике, в Ладоге и Изборске возводятся каменные городские стены. Следы крупных военных поселений, относящиеся к этому времени, обнаружены на Волге под Ярославлем (Тимиревское городище) и недалеко от Смоленска (Гнездово) — и все находки свидетельствуют, что здесь располагались пограничные заставы и таможни Рюрика. Выявлено, что проживали тут скандинавы и какие-то западные славяне из Прибалтики. В Гнездово существовала большая крепость, обнаруживаются многочисленные арабские, византийские и европейские монеты, привозные вещи, найдены и весы. Тимиревская и Гнездовская базы перекрывали пути «в хазары» и «в греки». Проезжающие купцы останавливались тут, производился досмотр, взвешивание и оценка их товаров, уплачивались пошлины.
Особо стоит подчеркнуть еще один важный аспект деятельности Рюрика. На Балтике и Северном море бесчинства викингов продолжались вовсю. Они совершенно затерроризировали Англию, многократно грабили и жгли города по Эльбе, Рейну, Везеру, Мозелю, совершали набеги на земли прибалтийских славян, а на восточном побережье то и дело громили Курляндию. К середине X в. даже Ютландия, сама по себе пиратское гнездо, оказалась совершенно разоренной нападениями варягов. И только на Русь после прихода к власти Рюрика не было больше ни одного пиратского вторжения! Она единственная из европейских государств, имевших выходы к морю, обрела безопасность от балтийских хищников. И в этом несомненная заслуга Рюрика.
Правда, варяги стали появляться на Волге — но лишь для торговли с хазарами. Князь с каганатом больше не воевал. Да и Хазария, похоже, не спешила нарушать мир. Еврейские купцы, торговавшие по всему свету, прекрасно знали, что такое варяжские удары: даже если получится отбиться, это грозило такими убытками, по сравнению с которыми потеря дани от мери и муромы выглядела бы сущей мелочью. Зато поддержание мира с Рюриком позволяло с лихвой компенсировать понесенный ущерб. За счет потока рабов, который теперь через Ладогу хлынул в Хазарию с пиратской Балтики. Так, в конце IX или начале X вв., когда несколько норманнских эскадр добрались до Каспия, на рынки Востока выплеснулось более 10 тыс. невольников и невольниц из Франции и Нидерландов.