Все это означало большие убытки, требовало корректив политики. Пути для торговли с арабским Востоком нужно было прокладывать через Византию и союзную ей Армению. А убытки компенсировались выжиманием дани из покоренных народов. Что подталкивало хазар к дальнейшей экспансии. И она действительно осуществлялась. В ответном письме царя Иосифа в Испанию, визирю Хосдаи Ибн-Шафруту, отправленному в 950-х гг., говорилось: «Я живу у входа в реку и не пускаю русов, прибывающих на кораблях, проникать к ним (мусульманам). Точно так же я не пускаю всех врагов их (мусульман) приходящих сухим путем, проникать в их страну. Я веду с ними упорную войну. Если бы я оставил их, они уничтожили бы всю страну исмаильтян до Багдада». «Никто не устоял перед нами. Все они нам служат и платят дань: и цари Эдома и цари исмаильтян…» А о границах каганата сказано: «Земли наши на запад достигают реки Кузу, на север — до холодной страны йуру и вису. И они покорны нам, страшась меча нашего…»
Йуру и вису — югра и весь. Следовательно, хазары подчинили весь бассейн Волги и Камы. И от верховий Волги добрались до Белоозера (весь). То есть был преодолен пограничный рубеж Рюрика в Тимирево под Ярославлем. Снова покорены меряне, как и и поселившаяся по Волге часть кривичей. Может быть, хазары завоевали их еще раньше, в период максимального ослабления и распада Руси. А может, эти земли Игорю или Ольге пришлось отдать в залог за «должок». Что касается реки Кузу, это Южный Буг. Утвердившись крепостями в Нижнем Поднепровье, каганат уже протягивал руки дальше, считая своими прилегающие степи.
И заключил в это время союз с Болгарией. Хотя ее царь Петр оставался верным «дружбе» с греками. И без их благословения такого шага не сделал бы. Но для Итиля альянс был очень выгодным. В разваливающейся болгарской державе иудейские купцы получили прекрасные возможности для наживы. Оба государства могли поддерживать друг друга в случае войны с русичами. А в Причерноморье как бы тянули руки навстречу друг другу, почти смыкаясь. Как видим, щупальца каганата охватывали и душили Русь с двух сторон — через Верхнее Поволжье и Причерноморье.
А для Руси внешнеполитические условия складывались крайне неблагоприятно. Куда хуже, чем при Олеге. Она очутилась практически в изоляции, без союзников. В окружении врагов. При таких обстоятельствах Ольге довелось править. Помаленьку, скрытно готовиться к борьбе с хищным соседом. И растить сына. Она с этим справилась. Опираясь на воеводу Свенельда, воспитателя Святослава боярина Асмуда, выискивая других толковых помощников.
Но ведь титул «хельга» означал не только правительницу. А еще и верховную жрицу войска и государства. Значит, княгиня должна была участвовать в тех или иных священнодействах, ритуалах. Что, в общем-то, было обычно и привычно для всех славянок, циклы сходных обрядов осуществлялись в каждом городе и деревне. Однако важнейшие государственные ритуалы включали в себя и человеческие жертвоприношения. Правда, на Руси, как и у прибалтийских славян, принесших этот обычай, своих соплеменников убивали крайне редко. Использовали пленников или покупали жертву у пиратов, ездивших через Русь в Византию и Хазарию сбывать «живой товар». Но Ольге подобные обряды явно претили.
Нельзя исключать, что это стало одним из толчков, побудивших ее задуматься над вопросами веры. И она пришла к христианству. Мы не знаем, когда именно это произошло. Но крещение она приняла самостоятельно, до визита в Византию — туда она прибыла уже со своим духовником Григорием. А имя при крещении получила — Елена. Откуда же она приняла христианство, от какой церкви, от какой патриархии? Не от Константинопольской. И не с Запада. Иначе греки или латиняне не преминули бы похвастаться таким успехом. Но в X в. была еще одна патриархия, все архивы которой впоследствии были уничтожены. Болгарская, в Охриде. И известно, что она вела активную миссионерскую работу среди славянских народов. Остается предположить, что духовник о. Григорий был направлен или рукоположен оттуда. И факт крещения св. Ольги был крайне важным. Приняла крещение не просто славянская женщина, не просто княгиня, а еще и верховная жрица! Это был грандиозный удар по язычеству, подрывавший его устои и заставлявший задуматься других.
В 955 г. (по другим источникам в 957-м) Ольга отправилась в Константинополь. Ее визит очень подробно описан в греческих источниках. Но они оставляют и много неясного. Главное — цель путешествия. Не крещение. Уж об этом ромеи не умолчали бы. Княгиня прибыла с большой свитой, в состав посольства входили 35 женщин из ее окружения и 88 мужчин. Откуда, кстати, видно, что на Руси умели строить и большие корабли. Трудно допустить, чтобы великая княгиня со всеми придворными дамами путеществовала на лодках-однодревках. Из мужского персонала 44 были «гостями» — купцами. Следовательно, одной из целей являлось улучшение торговых отношений. 22 были послами от бояр. То есть от волостей и городов, управляемых боярами, — значит, было соблюдено представительство от всей земли русской, от земских властей. Были и особые представители от Святослава.
Но в византийских хрониках статья о визите Ольги озаглавлена… «На нашествие россов»! Так же, как беседа Фотия о нападении Аскольда и Дира. А смысл слова «нашествие» в греческом языке однозначен. Он может относиться только к военному вторжению с враждебными целями. Очевидно, княгиню сопровождала немалая воинская сила. А новгородский епископ Антоний в XII в. видел в Константинополе в храме св. Софии «блюдо велико злато служебное Ольги Русской, когда взяла дань, ходивши ко Царьграду». Еще раз вспомним, что по договору 944 г. Византия признавала русских «друзьями и союзниками ромеев», что подразумевало выплату «субсидий». О чем греки после смерти Игоря, судя по всему, «забыли». Ольга им «напомнила»: ее визит одновременно был внушительной военной демонстрацией. Русские летописи говорят, что княгиню долго мурыжили, откладывая встречу с императором. В Византии так нередко поступали с «варварами», чтобы обозначить дистанцию. Данную информацию подтверждают даты. Константин принял Ольгу в сентябре, а русские караваны в Константинополь всегда приходили в июне — они формировались в Киеве весной, по «большой воде».
Парадный прием состоялся 9 сентября. Его ритуал описан многократно. Ольга должна была пройти по многочисленным залам и галереям дворца, прежде чем попасть в триклиний Маганавры, где стоял Соломонов трон, а на нем как бы в вышине восседал император в окружении блестящей свиты. Раздавалась музыка органов, скрытых коврами. У подножия трона поднимались механические золотые львы и страшно рычали. На золотых деревьях начинали петь механические птицы. А когда послы кланялись и поднимали головы, оказывалось, что император сидит уже в другом наряде — хитрыми приспособлениями с него мгновенно сдергивалось прежнее одеяние. В общем, все тоже рассчитывалось, чтобы впечатлить «варваров». И смотрелось неплохо. Хотя умный человек не мог не почувствовать «перебор» с подобными фокусами. Потом Ольге оказали особую честь — частный прием в покоях императрицы. Где присутствовал и император и была возможность поговорить с ним лично. Но не с глазу на глаз, присутствовала вся его семья.
Дальше последовал парадный обед в Юстиниановой зале. И опять обозначили дистанцию. Императорская семья села за стол, а Ольга должна была стоять, пока ей не показали место за другим столом — с придворными дамами. Лишь в конце обеда допустили послабление ритуала. Сладкое подали за отдельным столиком, куда подошла царская семья и была приглашена Ольга. Это было великой честью, но княгине вряд ли понравилось. Ее свиту угощали отдельно, с младшими придворными чинами. И вручили подарки, мелочно рассчитав, сколько кому. Княгине — 500 милиарисиев (серебряных монет) на велоколепном золотом блюде. Другим членам посольства — кому 24, кому 8, 5, 2… 18 октября был дан второй обед, Ольга находилась в одном зале с императорицей, а император — в другом зале, со свитой княгини. Закончилось снова скупыми дарами. Ольге — 200 милиариссиев, остальным соответственно меньше. «Одна учтивость, без сомнения, заставила великую княгиню принять в дар шестнадцать червонцев».