Солнце село. Нат оглянулся на темнеющий лес. Когда джунгли оживали в перекличке сиплых уханий и одиноких воплей, легенды дремучего леса обретали форму и плоть. Все казалось возможным в этих забытых местах – даже проклятие бан-али.
7 августа, 17 часов 32 минуты
Институт «Инстар»
Лэнгли, штат Виргиния
Лорин О'Брайен согнулась над микроскопом, когда ее потревожил звонок из морга. Чертыхнувшись, она поднялась со стула, вернула очки со лба на нос и нажала кнопку громкой связи.
– Гистология.
– Доктор О'Брайен, думаю, вам следует спуститься и взглянуть.
Голос принадлежал Стэнли Гиберту, судебному патологоанатому из университета Джона Хопкинса и коллеге по «Медее». Его пригласили освидетельствовать останки Джеральда Кларка.
– Я в некотором роде занята с пробами тканей. Только что села их смотреть.
– Как насчет поражений ротовой полости?
Лорин вздохнула.
– Ваша гипотеза подтвердилась. Плоскоклеточная карцинома. Судя по высокой митотической активности и слабой дифференциации клеток, мы имеем дело с первой группой опухолей. Худшей из того, что я видела.
– Стало быть, язык жертве никто не отрезал. Его сгноил рак.
Лорин едва не передернуло, несмотря на долгую практику. Рот мертвеца изобиловал метастазами. От языка остался лишь окровавленный сгусток, изъеденный карциномой.
Впрочем, на этом патологии не заканчивались. Во время вскрытия обнаружилось, что все тело покойного было поражено огромным числом опухолей на различных стадиях: рак проник в легкие, печень, почки, селезенку, поджелудочную… Лорин взглянула на стопку стекол, подготовленных для анализа, – препаратов опухолевых тканей и вытяжек костного мозга.
– Когда, по-вашему, начал развиваться рак ротовой полости? – спросил патолог.
– Трудно сказать наверняка. По моим оценкам, шестью-восемью неделями раньше.
На том конце линии удивленно присвистнули.
– Чертовски быстро!
– Знаю. Больше того, осмотр остальных образцов показал сходные сроки развития. Я не нашла ни одной опухоли старше трех месяцев. – Она взглянула на стопку. – Впрочем, осталось еще несколько непроверенных образцов.
– А что у нас с тератомами?
– То же самое. Все в возрасте от одного до трех месяцев. Но…
Доктор Гиберт прервал ее:
– Бессмыслица какая-то. Никогда не видел столько опухолей у одного трупа. Тем более тератом.
Лорин было понятно его удивление. Тератомы представляли собой кистозные образования, состоящие из эмбриональных стволовых клеток, тех самых зародышевых клеток, что способны трансформироваться в любую ткань тела – мышцы, волосы, кости. Опухоли, образованные стволовыми клетками, характерны лишь для некоторых органов – вилочковой железы или яичек. В теле агента Кларка они были повсюду, что и поражало.
– Стэнли, здесь не просто тератомы, а тератокарциномы.
– Что, все сразу?
Она кивнула.
– Все до единой.
Тератокарциномой называли злокачественную форму тератомы, опухоль, образующую беспорядочное смешение элементов мышц, костей, зубов, волос и нервов.
– Первый раз с таким сталкиваюсь. В некоторых участках я находила частично сформированную печень, семенную ткань, даже нервные узлы.
– Что ж, это в некотором роде объясняет нашу находку, – сказал Стэнли.
– Вы о чем?
– Видимо, придется мне еще раз пригласить вас спуститься и посмотреть на все собственными глазами.
– Отлично, – устало выдохнула Лорин. – Сейчас буду.
Она отключила микрофон и, отодвинувшись от стола с микроскопом, потянулась, чтобы размять спину от двухчасового сидения за образцами. Решила было позвонить мужу, однако передумала: у него в управлении наверняка не меньше забот. Через час они все равно встретятся во время конференции с Келли и Фрэнком.
Лорин схватила лабораторный халат и по лестнице спустилась в институтский морг. В ее душе росло беспокойство. Вскрытие трупов до сих пор вызывало тошноту. Ей куда больше подходила чистота гистологической лаборатории, нежели анатомичка с костепилками, весами и столами из нержавеющей стали. Но сегодня выбирать не приходилось.
Направляясь к двустворчатой двери у дальнего конца длинного зала, она, чтобы отвлечься, принялась размышлять над загадочной историей Джеральда Кларка. Четыре года его считали пропавшим без вести, пока он не вышел из джунглей с новой рукой, несомненным чудом медицины. Однако его тело, в противоположность руке, было изъедено опухолями – результат всплеска канцерогенеза, который начался не раньше трех месяцев назад. В чем причина бурного разрастания опухолей? Почему оказалось так много ужасающих тератокарцином? И наконец, где, черт возьми, Джеральд Кларк пропадал все эти годы?
Лорин покачала головой. Ответы еще только предстояло найти, но она верила в современную науку. Ее ли исследованиями или полевой работой близнецов, тайна будет раскрыта.
Лорин толкнула дверь раздевалки, натянула поверх туфель бахилы, натерла ноздри дезодорирующим составом и надела хирургическую повязку. Закончив приготовления, она вошла в анатомичку.
То, что она увидела, напоминало плохой фильм ужасов. Тело Джеральда Кларка лежало на столе, распластанное, словно лягушка на уроке биологии. Внутренности были вынуты и частью рассованы в мешки с маркировкой биологической опасности, частью уложены на стальные весы. По всей комнате стояли емкости с образцами, залитые формалином и жидким азотом. В итоге все они попадут к Лорин в наилучшем для нее виде – аккуратными стеклышками с бирками, окрашенными и готовыми к изучению.
Едва Лорин вошла, как сквозь ментоловую массу пробились более острые запахи – хлорки, крови, внутренностей, трупных газов. Теперь она старалась вдыхать ртом.
Вокруг суетились мужчины и женщины в залитых кровью передниках, безразличные к жуткому зрелищу. Их действия были выверены и слаженны, настоящая мистерия смерти профессионалов-медиков.
Один из них, высокий и тощий, поднял руку и помахал Лорин.
Она кивнула и направилась к нему мимо одной из сотрудниц. Та наклонила поднос и отправила печень Джеральда Кларка в пакет для отходов.
– Что ты нашел, Стэнли? – спросила Лорин, приблизившись к столу.
Доктор Гиберт ткнул пальцем.
– Хочу, чтобы вы взглянули на это, прежде чем мы удалим.
Они стояли у головного конца наклонного стола с телом Джеральда Кларка. Кровь, желчь и прочие жидкости стекали по желобкам в противоположный конец, а оттуда – в ведро-приемник. Прямо перед ними лежала голова Кларка с распиленной черепной коробкой и выступающим мозгом.