– Спасибо.
– Мы должны подчиняться Кролику. Иначе он нас достанет.
– Я понимаю.
– Последняя просьба будет? – поинтересовался Ящик, направляя оружие на Карлоса, который…
…который упал на землю за секунду до выстрела. Не в сторону, а вниз. Обрушился, словно ему подрубили ноги, пропустил пулю над собой и выхватил пистолет.
Ящик и Перец считали его безоружным, не обыскивали, конечно, но к одежде присматривались тщательно и подозрительных складок не приметили. К тому же Флегетона осматривали телохранители Кролика – тщательно, потому что иначе нельзя, – ничего не нашли и сообщили об этом убийцам. Никто ведь не знал, что в тот момент маленький плоский пистолет с четырьмя патронами, который апостол купил у подбросивших его фермеров за две последние радиотаблы, лежал в тайнике и лишь перед самой поездкой перекочевал под одежду.
Никогда не знаешь, кем окажется встреченный тобой человек…
Грохот.
Выпущенная Ящиком пуля свистит мимо опешившего Перца, а узкое пространство расселины уже разрывают два следующих выстрела: Карлос бьёт с земли, и бьёт точно в лицо боевика. Ящик отлетает прочь. А Флегетон уже перекатился на живот, и Перец промахивается. А Карлос – нет. Ещё две пули из старого пистолета за две радиотаблы: одна улетает в Зандр, вторая бьет Перцу в глаз.
Бой окончен.
Несколько секунд Флегетон лежит на тёплых камнях, прислушиваясь к затихающему эху выстрелов, затем поднимается, неспешно обыскивает неудавшихся убийц, забирая у них всё содержимое карманов и подсумков, подгоняет багги к ЗСК и начинает прикидывать, как в одиночку погрузить в кузов тяжеленный комплекс.
* * *
Время Света ударило по людям, по городам, странам… по всей планете… Ни о ком не забыло, каждому приготовило и вручило поганый подарок. Жирной тьмой накрыло всё, что было до войны.
Всем тогда не повезло. Без исключений.
Но кому-то не повезло меньше: они выжили, не хлебнув ни радиации, ни «химии», не получив ранений, увечий и не подхватив боевых вирусов; кому-то не повезло больше – изуродованные, искалеченные, заражённые, они превратились в презираемых «чистыми» веномов; а кому-то не повезло так, что даже веномы смотрели на них с ужасом и состраданием.
И называли Уродами.
Цирком Уродов.
«На этой грёбаной планете всё встало с ног на голову! Она никогда не была раем, а теперь и вовсе превратилась в каталог магазинчика ужасов. Она стала злой и безумной… Хорошо, что мы сумели сохранить рассудок!» Так проповедовала своим подданным легендарная Адель Тачи, директрисса и бессменная составительница программ для необузданных дикарей, которые подчинялись ей только потому, что она была самой жестокой из них.
И самой умной.
Эти ублюдки, отнюдь не добровольные участники сверхсекретного военного проекта по созданию совершенных солдат, изначально задумывались дикарями, безжалостными убийцами, быстрыми, сильными и жестокими, с чудовищной реакцией и запредельной выносливостью, способными выжить там, где рассыпался на атомы танк седьмого уровня защиты. Гуманизмом в военных экспериментах не пахло, правильные решения биологи искали не только в теории, но и на практике, часто проводя операции лишь для того, чтобы узнать, выживет подопытный или нет, а потому военные предпочитали привозить в лабораторию тех, кого не станут искать: бродяг, нелегалов, приговорённых к смерти преступников…
О чём впоследствии сильно пожалели.
Время Света превратило район, где находился Цирк, в Пятно-14 – зону жёсткого радиоактивного и химического заражения, к которому добавился «коктейль» вирусов из взорвавшейся лаборатории крупного фармацевтического концерна. А вишенкой на торте стало землетрясение, переломившее западное крыло лаборатории, ласково называемое вольером.
Уроды вырвались, и только чудо помогло учёным выжить.
Звали это чудо Адель Тачи.
Репутация закоренелой преступницы, ум и хладнокровная, расчётливая жестокость помогли Адель завоевать авторитет среди товарищей по несчастью, и оказавшиеся на воле Уроды подчинились ей, сообразив, что в условиях новой Земли нужно держаться вместе.
Перепуганных учёных не растерзали, как хотели и как того требовал жестокий инстинкт убийц, им предложили сделку, от которой «биологические отцы» Уродов не смогли отказаться.
И Цирк снова заработал, только теперь он производил суперсолдат не для погибшего государства, а для армии Адель Тачи.
– Затаились, суки, – проворчал Орич, злобно разглядывая поднимающиеся в сотне шагов сине-зелёные джунгли. Знал, что сейчас ему ничего не грозит, но не мог справиться с инстинктом, намертво впившимся во всех обитателей Зандра: сине-зелёное – значит, опасное, держись подальше. Орич был Уродом, по мнению многих «чистых» людей – таким же уродом, как Садовники, но он предпочитал «общаться» с джунглями и их жителями с помощью огнемёта или яда. – Не нравятся они мне.
– А кому нравятся? – философски поинтересовался в ответ Евне Мун. Глубоким басом поинтересовался, как, впрочем, и положено гиганту ростом в два метра двадцать сантиметров. – Знаешь таких?
Таких Орич не знал, поэтому хмыкнул, показывая, что оценил шутку шпрехшталмейстера, после чего добавил:
– И ещё больше они мне не нравятся, потому что мы принесли дурные вести.
Орич и Евне находились в Субе, на границе затопивших эту область джунглей, у разросшегося леса, к появлению которого они имели самое непосредственное отношение. А вот принесённая новость касалась Заовражья, точнее, практически полной гибели в нём десантного посева Садов Безумия. На растения плевать – отрастут новые, но в посев местные джунгли направили сто пятьдесят Садовников, а уцелело, по самым оптимистичным подсчётам, всего трое. По слухам, сине-зелёные терять своих не любили, и кто знает, что сотворят они с горевестниками.
– Полагаю, они уже всё знают, – поморщился Мун. – Главное, чтобы они не решили, что в случившемся есть наша вина.
Евне так не думал, но ему нравилось держать простоватого Орича в неуверенном состоянии лёгкого ужаса.
– Вот-вот, – тут же согласился помощник. – А мы не виноваты в том, что Агроном успел поддержать Дорохова. Мы свою часть сделки честно выполнили.
Мун помолчал еще, наблюдая за трепетной мимикой Орича: во всем Зандре лишь Адель да Сады Безумия вызывали у безбашенного «Бабуина» внутренний страх, и сжалился:
– Всё будет в порядке.
– Уверен?
– Абсолютно. Садовники знали, на что шли, и знали, что в той атаке мы не собирались их поддерживать. Это была полностью их затея.
– Кто знает, как думают эти твари?
– Что верно, то верно.
Будучи похожими принципиально – оба Уроды, – Орич и Мун крепко отличались друг от друга и внешне, и внутренне, на уровне, как это называлось в Цирке, родословной, в которую скрупулезно вносились все перенесённые «особями» изменения. Основным протоколом Евне оказался «Бык», благодаря чему Мун заполучил чудовищную силу и выносливость, но при этом, как ни странно, ухитрился сохранить ясный ум и без труда занял высокое положение в иерархии Цирка. Орича же яйцеголовые эскулапы переделывали по протоколу «Бабуин», в результате этот цепкий, жилистый и весьма подвижный боец обладал совершенно несносным характером и лютой жестокостью. Эмоции частенько овладевали Оричем, и ему приходилось прикладывать усилия, дабы держать их в узде.