Но Юденич резервы сберег. Он преднамеренно начал битву одним Туркестанским корпусом. Пржевальский глубже вклинился в неприятельскую оборону, на северный фланг оттянулась большая часть защитников. У Камиль-паши не осталось свободных частей, и он начал снимать пополнения для контратак с южного фланга. Когда накал боя достиг предела, Юденич бросил свои резервы именно сюда, на ослабленный фланг. 18 января вражеская оборона дрогнула. Русские вклинились на юге, в центре. Турки начали подаваться назад.
Этим немедленно воспользовались наши командиры, нажали с фронта. Боевые порядки неприятелей стали ломаться, они отступали все более беспорядочно. Взяли 2 тыс. пленных, погнались следом. А командующий бросил из своего резерва Сибирскую казачью бригаду генерала Раддаца. Она рванулась вперед и влетела в крепость Гасан-кала. Отходящие турки не смогли закрепиться в ней, их части перемешались и покатились к Эрзеруму.
Но и это была еще не победа. Теперь-то перед Кавказской армией встали основные твердыни, их протяженность составляла 40 км. Горы у Эрзерума раскинулись в форме буквы «Z» (север сверху). Верхняя черта — хребет Гяур-даг (Собачьи горы), верхний угол — нагорье Карга-Базар, косая черта — хребет Деве-Бойну, нижняя — хребет Палантекен. Русские выходили с востока, а сам город и цитадель Эрзерума лежали за нижним углом, в 10 км западнее. Горы преграждали путь к ним, их высота достигала 2400 м., а по горам была построена мощнейшая оборона. С юга, со стороны хребта Палантекен — 2 форта, хребет Деве-Бойну был превращен в гигантскую крепостную стену, на нем угнездились 11 фортов. С севера в горах имеется проход Гурджи-Богаз, его запирали 2 форта. Каждый форт представлял собой каменную башню из нескольких ярусов с бойницами для орудий. Подступы к ним прикрывались валами, рвами, проволочными заграждениями. В промежутках между фортами были устроены батареи, пулеметные гнезда, траншеи. Вся местность простреливалась перекрестным огнем.
Атаковать такой крепостной район с ходу — значило просто погубить солдат. Юденич приостановил наступление. Начал новую подготовку, на нее отводилось 3 недели. Для непосредственного участия в штурме выделялось 60 тыс. человек, 166 полевых орудий, 29 гаубиц и тяжелый дивизион из 16 мортир калибра 152 мм. Командующий провел дополнительную разведку, лично руководил пилотами, вылетавшими изучать укрепления. Завозились запасы снарядов вместо израсходованных. Солдат отводили с передовой, тренировали брать горные кручи. На важнейших направлениях Юденич создавал штурмовые отряды — полкам пехоты придавал орудия, пулеметные команды, саперные подразделения, чтобы взрывать укрепления.
В штабе великого князя Николая Николаевича знали, что представляют собой твердыни Эрзерума. Очень сомневались, что его вообще можно взять зимой. Разрешения на штурм не давали, снова и снова запрашивали Юденича — не отложить ли? Но он сам выехал в Тифлис, повез план операции. В вопросах секретности Юденич был верен себе, план знало лишь несколько человек. Командующий доложил его великому князю, и он поверил — победа реальна. Дал санкцию начинать.
По замыслу Юденича, войска разделялись на 10 колонн, должны были атаковать одновременно по всему обводу. Но колонны были неравнозначными. На южном фланге, на кратчайшем пути к Эрзеруму, где у неприятеля располагалась большая часть фортов, одна колонна состояла из грузинских ополченских дружин, другие — из нескольких пехотных батальонов. Они должны были сковать противника, не позволять снимать отсюда войска. А прорыв намечался на севере, ударами с двух сторон. С севера группировка из корпуса Пржевальского, 5-я Туркестанская дивизия генерала Чаплыгина, должна была захватить проход Гурджи-Богаз. С востока, навстречу ей, пробивалась через горы группировка из корпуса Калитина — донская пластунская бригада Волошина-Петриченко, дивизии Воробьева и Рябинкина. Срезали «верхний угол» буквы «Z» и наступали на Эрзерум с западной, внутренней стороны хребта Деве-Бойну, обходя самые мощные позиции.
В горах стояли 20-градусные морозы, а ночью доходили до 30. Ветер поднимал на вершинах и в ущельях метель. Но на 11 февраля был назначен штурм. Время Юденич выбрал необычное. Не на рассвете, как делалось обычно — артподготовку начали в 14.00, а атаковать было приказано в 23.00. Ночной бой считается вершиной военного искусства, а уж тем более в горах и в такую погоду. Командующий полагал, что его войска достаточно подготовлены. Но подчиненные командиры, когда дошло до дела, заколебались. Уж очень трудная и необычная задача предстояла им. Нервничали, находили у себя разные недочеты, Со всех сторон посыпались просьбы перенести атаку. Юденич ответил: «Хорошо, согласен дать вам отсрочку: вместо 23 часов штурм начнем в 23 часа 5 минут».
Это подействовало. Его уверенность вольно или невольно передалась другим начальникам. Впрочем, он знал что делал. Когда колонны двинулись вперед, турки в темноте не могли разобраться, какие силы с какой стороны их атакуют, где наносятся главные удары. Солдаты карабкались по обледенелым склонам, увязали в сугробах, но ночью во вьюге они были невидимыми в своих маскхалатах. Сотни неприятельских орудий и пулеметов палили вслепую. К утру обозначились первые успехи.
С севера, как и планировалось, развернулся 2-й Туркестанский корпус. Одна из его дивизий, стрелки генерала Азарьева, взобралась на вершины хребта Гяур-даг. Здесь у турок были построены полевые траншеи, шел бой за них. Раненых и обмороженных клали на полотнища палаток и отправляли в тыл, спуская со склонов, как на санях. Полки Азарьева отвлекли на себя 2 дивизии противника, и их соседи, ударная дивизия Чаплыгина, овладела передовыми позициями турок, ворвалась в проход Гурджи-Богаз. Посреди узкого ущелья на конусообразной горе высился форт Кара-Гюбек. К нему подобрались саперы и взорвали стену, форт был взят. Командование направило сюда конницу, 5-ю казачью дивизию. Но двигаться дальше было еще нельзя. Не пускал форт Тафта — сам по себе мощная крепость, окруженная редутами и проволочными заграждениями. Наши части остановились возле устья ущелья.
С востока, со стороны 1-го Кавказского корпуса, сумели подняться на горы и вклинились во вражескую оборону 2 полка 39-й дивизии Рябинкина. Елисаветпольский зацепился в турецких окопах, а Бакинский захватил форт Долан-гез. Но соединения, которые должны были наступать на стыке корпусов, донские пластуны Волошина-Петриченко и стрелковая дивизия Воробьева, застряли. В горах Карга-Базар они попали в слишком глубокий снег, долину речушки Кечк-су завалило слоем в несколько метров. Пробивались с огромным трудом, один из батальонов пластунов за ночь потерял 500 человек замерзшими и обмороженными.
Между прорвавшимися колоннами Чаплыгина и Рябинкина остался промежуток, и турки стали собирать против них все что можно. К Гурджи-Богазскому проходу Камиль-паша послал дивизию из своего резерва, приказал запереть ущелье, оборудовать перед ним окопы. Но рыть окаменевшую землю было невозможно, а господствующие высоты были уже у русских. Хватило одной батареи капитана Кирсанова, она прицельным огнем расстреляла и прогнала турецкую пехоту, мечущуюся на открытом месте. Потом принялась прочесывать с фланга неприятельские позиции по соседству, заставила убраться их защитников, наши солдаты и казаки, собравшиеся в ущелье, продвинулись южнее.