Перед русскими стояли аналогичные проблемы. Фронт ежедневно расходовал 45 тыс. снарядов, а заводы производили лишь 13 тыс. Требовалось 60 тыс. винтовок в месяц, а производилось 10 тыс. Уже с сентября пошли приказы об экономии боеприпасов. С ружьями стало особенно напряженно, когда 150 тыс. отправили в Сербию. Так же, как немцы, изымали винтовки у флота, тыловых и запасных частей. Новобранцев обучали на ружьях старых образцов. Правда, с этими трудностями справлялись. Наши армии наступали, захватывали массу трофеев. Целые дивизии переводили на австрийские винтовки «манлихер» (солдаты называли их манлихеровинами), пулеметы «шварцлозе». А инженерные части русской армии были централизованно перевооружены германскими винтовками «маузер».
Но заменить подбитые или испорченные орудия было нечем, их количество сократилось на 25 %. Артиллерии производилось мало. Чтобы обеспечить пушками новые соединения, начали переформировывать батареи из 8-орудийных в 6-орудийные. Хотя и для оставшихся пушек было мало снарядов, все чаще случались перебои. Правда, положение было лучше, чем в Германии. Немцы применяли массированный огонь, а наши артиллеристы предпочитали бить прицельно. Меткостью они значительно превосходили противника. Германские начальники по опыту боев даже выработали неофициальное соотношение: чтобы уравнять возможности, надо на 1 русское орудие выставлять 3. А расход боеприпасов у русских получался меньше. Тем не менее запасы иссякали…
Однако военное министерство не особо озадачивалось. Даже имеющиеся оборонные заводы медленно выполняли заказы, нарушали сроки. А расширением производства министерство всерьез не занималось. Вокруг Сухомлинова было «все схвачено». Подрядчики, и посредники прекрасно знали, с какой стороны подъехать к министру, с какими суммами, какие знаки внимания оказать его очаровательной жене, чтобы на сорванные графики не обратили внимания, чтобы заказы распределились нужным образом. Уже позже, во время следствия, оценили гардероб мадам Сухомлиновой, шубки, вечерние туалеты, груды парижского белья. Оказалось, что стоимость только этих тряпок втрое превышала все заработки мужа. А в итоге вместо мобилизации отечественной промышленности министр пошел по старому, испытанному пути. Не хватает оружия и боеприпасов? Надо купить за границей.
Но для этого требовалась валюта… О, вот тут-то англичане и французы отыгрались! На фронтах их достижения были сомнительными, но если речь зашла о деньгах, увидели возможность поставить русских «на место». Принялись возить представителей России мордой по столу. Ах, мол, так вы оказались не готовы к войне? О чем же вы раньше думали? Правда, Англия начала войну вообще без армии, а Франция хапнула изготовленную для наших войск артиллерию и авиацию, но от таких «мелочах», конечно, не вспоминали. Ломались, увязали в обсуждениях, на какие русские заказы стоило бы выделить кредиты, а на какие нет.
Подала свой голос и финансово-политическая «закулиса». В США банкир Яков Шифф точно так же, как в японскую войну, развернул усиленную агитацию против предоставления кредитов России, призывал бойкотировать русские ценные бумаги. Когда в западной прессе начались публикации о зверствах немцев в Бельгии, Шифф объявлял, что это сущая мелочь по сравнению с «жестоким обращением царя с еврейским населением». Англии и Франции для закупок вооружения в США тоже требовались кредиты. Шифф соглашался выделять их лишь в том случае, если Лондон и Париж дадут письменное обязательство: ни копейки из этих сумм не давать русским. В Федеральной Резервной Системе США попытался ввести такое же правило ее вице-президент Пол Варбург — братец германского банкира и руководителя разведки. Но другие банкиры у него на поводу не пошли, кредиты и поставки державам Антанты были слишком уж выгодным делом.
Министр финансов России Барк трижды вел переговоры с англичанами и все же достиг соглашения. Но на чудовищных условиях! Запрашивали 100 млн. руб., а Англия выделила лишь 40 млн. Под 6 % годовых. При этом банкиры Сити и британский министр финансов Ллойд Джордж потребовали обеспечить кредит русским золотом. И его надо было доставить в Англию. Русские возражали, что золото перевозить по морю опасно, не лучше ли отложить расчеты до конца войны? Куда там, настояли на своем. Фактически получились не займы, а сногсшибательная спекулятивная сделка! Россия покупала вооружение за собственное золото (по заниженному, навязанному ей курсу), с нее еще сдирали проценты, и еще наворачивали ряд дополнительных условий! Зато военное министерство получило возможность выправить кризис. В британской компании «Армстронг и Виккерс» оно разместило заказ на 5 млн. снарядов, были подписаны контракты на поставку 1 тыс. аэропланов, 250 тяжелых орудий, 27 тыс. пулеметов, 1 млн. винтовок, 1 млрд. патронов, 8 млн. гранат, 200 тыс. тонн взрывчатки. Заказали и оборудование, чтобы довести отечественное производство снарядов до 40 тыс. в день. Заказ приняли, по самым важным пунктам продукцию должны были отгрузить уже к весне. Сухомлинов заверил царя и Думу, что в марте нехватку боеприпасов и оружия удастся преодолеть.
Уверенно строились планы на следующую кампанию. Командование Юго-Западного фронта, Иванов и Алексеев, предлагали нанести удар по более слабому звену вражеской коалиции, Австро-Венгрии. Добить ее, и Германия, оставшись в изоляции, тоже падет. Указывали, что «путь на Берлин лежит через Вену». Рузский и генерал-квартирмейстер Ставки Данилов отстаивали другое решение — разгромить немцев в Пруссии и наступать по кратчайшему пути на Берлин. Это было гораздо тяжелее, но ведь в случае удачи и война закончилась бы быстрее. А значит, общие потери оказались бы меньше. Великий князь Николай Николаевич после размышлений согласился с таким вариантом. У немцев-то с боеприпасами было совсем плохо, а наши войска еще могли кое-что наскрести. Сочли, что надо использовать момент, пока противник не нормализовал положение, не накопил резервов.
Зато Франция и Англия резко изменили стратегию. Успехи России выручали их, но и встревожили. А ну как после победы русские станут лидировать в Европе, диктовать условия? На 1915 г. союзники вообще не стали планировать крупных операций. Предполагали отсидеться за укреплениями, наращивать силы, перестроить промышленность, накопить вооружение. Френч заявлял, что на Западе «надо только выстоять до тех пор, пока русские не смогут завершить дело». Но русские, сражаясь в одиночку, надорвутся. А у союзников к этому времени будут могущественные, великолепно оснащенные армии. Кто тогда станет диктовать условия мира?
Австро-Венгрии досталось так крепко, что она самостоятельных планов уже не строила, отдалась под покровительство Германии. А немецкая военная промышленность набирала обороты. Дефицит боеприпасов надеялись ликвидировать к апрелю. Фалькенгайн формировал новые дивизии и корпуса. Он придумал, каким образом не допустить ухудшения их качества по сравнению со старыми. Начал реорганизацию всей армии, упразднял структуры бригад. В дивизии вместо 4 полков оставалось 3, но прежнее количество артиллерии. Огневая мощь сохранялась, удельный вес пехоты снижался. А офицеры из штабов бригад и четвертые полки направлялись в новые соединения, становились их костяком, передавали опыт. Эти мероприятия проводились не сразу, а по мере производства орудий и пулеметов.
Гинденбург и Людендорф предложили в 1915 г. перенести главные усилия на Восток. Убеждали, что надо разгромить русские армии, принудить царя к капитуляции, а уж потом навалиться на западных противников. В этом случае можно будет черпать из России необходимое сырье, продовольствие. Фалькенгайн был против. Он сомневался, можно ли окончательно разгромить русских, ссылался на пример Наполеона. Его поддержал Тирпиц, он по-прежнему считал, что с Россией надо мириться, а воевать с Англией и Францией. Но Гинденбург и Людендорф доказывали — если русских не сломить, последуют очередные вторжения в Германию, а Австро-Венгрия следующего удара уже не выдержит. Большинство генералов и министров приняли их сторону. Их позицию однозначно разделяли промышленники и финансисты, ведь они-то рассчитывали поживиться как раз за счет России. В результате план был принят, вся германская военная мощь разворачивалась на Восток.