Но австро-германское командование готовило еще один сюрприз. На южной оконечности фронта вздымались Восточные или Лесистые Карпаты. Они выше Западных, дорог в них еще меньше. Считалось, что крупные силы здесь развернуть нельзя, и масштабных действий тут не велось, с обеих сторон фронт прикрывала конница. Наткнувшись на ожесточенное сопротивление на кратчайшем пути к Перемышлю, Конрад задумал обойти этот фланг. Когда кипело сражение в верховьях Сана, за Карпатами уже шла грандиозная передвижка на юг. 2-я австрийская армия перемещалась к Ужгороду, Южная армия Линзингена — в район Мукачево и Хуста. 13,5 дивизий внезапно хлынули через горы, опрокинули заслоны нашей кавалерии. Стали с юга продвигаться в русские тылы, выходили к Станиславу, нацеливались на Львов.
Навстречу новой угрозе Брусилов перебрасывал все что можно — 2-й кавкорпус Каледина, 3-й кавкорпус Келлера, 12-й корпус Леша. В яростных боях они задерживали неприятеля, на подступах к Станиславу был ранен Каледин, находившийся в самом пекле. Но сил было недостаточно, русских отбрасывали к Днестру и Пруту. Однако командование Юго-Западного фронта тоже начало крупную рокировку. Со спокойного участка в Польше перебрасывалась на южный фланг вся 9-я армия Лечицкого. Первым сумели перевезти 11-й корпус генерала Сахарова. Он сразу же, едва выгрузившись из вагонов, ускоренным маршем выдвинулся навстречу врагу и перешел в контрнаступление.
А войска противника растянулись по немногим имеющимся дорогам, вязли и застревали в непролазной грязи, солдаты выбивались из сил, между частями образовались большие промежутки. Дивизии Сахарова с ходу разгромили головные соединения неприятеля, они побежали. Их гнали, продолжали бить, и уже все многокилометровые австро-германские колонны, перемешавшись в беспорядке, покатились обратно к горам. Лечицкий со штабом армии прибыл чуть позже. Оценив обстановку, он остановил преследование. Угрозу ликвидировали, а зарываться он не хотел. Приказал подождать, когда соберется вся армия, подсохнут дороги.
Провал наступления стал приговором для Перемышля. В помощь извне больше не верили, и Кусманек решился вести войска, фактически целую армию, на прорыв. Собрали полевую артиллерию, многочисленные обозы, начальство не забыло и свое ценное барахло. Ночью 20 марта гарнизон выступил из крепости. В авангарде шли лучшие, венгерские части, выплеснулись из темноты на русские позиции. Но Селиванов ох как давно этого ждал! Оборону на опасных участках оборудовали прекрасно. Авиаразведка предупредила, что враг готовится к вылазке. Местность была пристреляна, и атакующих смели огнем орудий и пулеметов. Уцелевшие кинулись назад. Столкнулись с подразделениями, двигавшимися следом, и сшибли их. Все в ужасе устремились к крепости. Давили друг друга. Бросали обозы, они загромождали дорогу, мешая удирающим.
После этого ни о какой защите не могло быть речи. Гарнизон превратился в неуправляемую мечущуюся толпу. Кусманек вступил в переговоры, и 22 марта Перемышль сдался. В плен попало 9 генералов, 2500 офицеров, 120 тыс. солдат. Русским досталось 900 орудий, огромные склады боеприпасов, обмундирования, большие запасы муки, картофеля, мяса. По всей России эту победу праздновали колокольным звоном, звучали здравицы нашим полководцам и воинам. Великого князя Николая Николаевича наградили орденом Св. Георгия II степени и шпагой, украшенной бриллиантами, с надписью «За завоевание Червоной Руси», Брусилов был произведен в генерал-адъютанты.
На русских позициях повсюду выставили плакаты — извещали неприятеля, что Перемышль пал. Еще продолжавшиеся атаки немцев и австрийцев сразу заглохли. Цель их наступления исчезла. Зато наши солдаты воспрянули духом, рвались вперед. Противника стали теснить по всему фронту. Австро-Венгрия была в панике, начала строить укрепления возле Будапешта. Отступая в Карпатах, немцы и австрийцы снова использовали тактику «выжженной земли». Истребляли скот, лошадей, жгли селения, угоняли мужчин, способных служить в армии. Людендорф писал: «Рубить леса… уничтожать деревни, поля и сады, аллеи и плодовые деревья было военной необходимостью». В Карпатском сражении с ноября по март противник потерял 800 тыс. человек убитыми, ранеными и пленными. Русские потеряли около 200 тыс.
Война диктовала некие новые закономерности, но тогдашние специалисты еще не могли понять их. Считалось, что войска должны маневрировать, собираться в кулаки. А во Франции они оказались растянуты на сотни километров. Ну что такое окопы? Казалось, разве трудно прорвать их? В декабре французы решили срезать Нуайонский выступ — здесь фронт прогибался к Парижу. Стянули артиллерию, за день по участку 1,5 км выпустили 23 тыс. снарядов, перепахали его начисто. Поднялись в атаку, заняли первую линию окопов… Но за ней оказалась вторая и покосила французов огнем. Упрямо пробовали атаковать, но у немцев обнаружилось еще одно новшество. У них по фронту ездили рабочие команды и прямо на месте отливали железобетонные колпаки. Поставил каркас, замесил цемент, залил, и готово. В короткое время позиции были утыканы множеством дотов, легкая артиллерия разрушить их не могла.
Первая военная зима стала для французов очень трудной. Лили дожди, а строить оборонительные сооружения не умели. Траншеи представляли собой простые канавы, в них было по колено грязи (русские еще в японскую войну сооружали в окопах водостоки, но проконсультироваться у союзников ума не хватило — они же сами были умными). Землянки обваливались или затапливались водой. Никаких средств для обогрева личного состава не было, об этом французское командование не подумало. Не было и теплой одежды, тонкие шинелишки продувались насквозь. Собирали теплые вещи среди населения, солдаты наматывали на себя по несколько шарфов. Часовым выдавали безрукавки из козьих шкур, их одевали под форму.
2 января Жоффр издал инструкцию. Требовал приспособиться к новым формам войны. Он видел выход во множестве наступлений. Если одно удалось, тут же начинать другое, не давать противнику опомниться. Но попробуй-ка, чтобы хоть одно удалось! В феврале французы снова изготовились на флангах Нуайонского выступа, в Шампани и Артуа, а англичане во Фландрии, юго-западнее Лилля. Наметили узкие участки, чтобы повысить плотность огня. Теперь за день на 1,5 км фронта обрушили 70 тыс. снарядов. Продвинулись на 3 км и застряли у второй линии обороны. Вдобавок узкие участки простреливались с флангов, атакующие оставили россыпи трупов. Тех, кто прорывался, накрывали массированным артогнем, а уцелевших вышибали контратаками.
Снова приспосабливались, переучивались, французы создали специальные школы для командного состава от сержантов до генералов. Обе стороны вспомнили средневековый способ минной войны. Рыли подземные ходы к противнику, закладывали взрывчатку. Но и неприятель, заметив неладное, рыл навстречу контрмину — подорвать выявленный ход вместе с копающими его солдатами. Очень удачной новинкой стали минометы и бомбометы, они могли навесным огнем поражать врага, укрытого в окопах.
А германские моряки выдвинули идею «неограниченной подводной войны». Исходили из того, что западные противники, в первую очередь Англия, чрезвычайно зависят от морских перевозок. Вот и нужно объявить воды вокруг Англии зоной боевых действий и топить любое судно, которое сюда зайдет. Независимо от того, какому государству оно принадлежит — грузы-то везет британцам. Предупредить об этом, издать особую декларацию. Если не хотят отправиться на дно, пусть не суются. Без подвоза промышленность Англии забуксует, и ей придется выйти из войны. Кайзер с проектом согласился.