С 5 декабря 1942 года смертность среди военнопленных от голода достигала 50–60 человек в день, и к моменту освобождения лагеря войсками Красной армии погибло около 3000 человек.
Бывший обер-квартирмейстер б германской армии подполковник Куновский на допросе 25–26 августа 1943 года показал:
«…Я лично, так же как и начальник штаба б германской армии генерал-лейтенант Шмидт, как и другие германские офицеры, относился к советским военнопленным, как к людям неполноценным.
Когда военнопленные, будучи измучены голодом, потеряли для нас ценность, как рабочая сила, по моему мнению ничего не мешало нам расстрелять их. Правда, военнопленные расстреляны не были, но они были уморены голодом. Цель была достигнута.
Свыше 3000 человек, которые могли в связи с разгромом б германской армии выйти на свободу— нами истреблены.
Я думаю, что и те немногие военнопленные, что остались живы, никогда не смогут восстановить своего здоровья и останутся калеками на всю жизнь».
Бывший комендант лагеря Керперт на допросе от 23 июля с. г. показал:
«…Военнопленные были размещены в невероятной тесноте. Они лишены были совершенно возможности лежать и спали сидя…
…С 5 декабря 1942 года среди военнопленных начался настоящий голод, на почве чего среди них наступила большая смертность.
С 10 декабря ежедневно умирало около 50 человек.
Трупы военнопленных, умерших за ночь, ежедневно утром выбрасывались из землянок, увозились за пределы лагеря и закапывались».
Это же подтверждает обер-лейтенант Медер, который также заявил, что о создавшемся положении в лагере он неоднократно докладывал обер-квартирмейстеру б германской армии Куновскому, который однако никаких мер к снабжению питанием лагеря не принимал и однажды сказал Медеру, что пленных необходимо перестрелять.
Медер на допросе 27августа 1943года показал: «…Полковник Керперт ни разу не поехал в штаб армии для того, чтобы лично потребовать продовольствие для военнопленных, а писал лишь докладные записки о голоде и смертности в лагере. Эти записки он через меня и других сотрудников лагеря посылал в штаб Куновскому.
…5 или б декабря 1942 года, во время одного из докладов Куновскому, я спросил его, не следует ли мне поговорить о положении в лагере с начальником штаба армии. На это Куновский мне ответил, что начальник штаба отсутствует и вообще непосредственное обращение излишне, так как он сам докладывает командованию.
На мой категорический вопрос: «Что же нам прикажете делать через два дня, когда у военнопленных не будет ни одного грамма питания?», — Куновский пожал плечами и сказал: «Придется тогда военнопленных перестрелять».
Тогда в лагере было еще около 4000 военнопленных».
Продолжая свои показания, Куновский по этому вопросу заявил, что о состоянии в лагере он информировал начальника штаба б германской армии генерал-лейтенанта Шмидта, но вместе с тем они никаких мер для облегчения участи военнопленных не предпринимали.
Кроме того, Керперт, Лянгхельд и Медер показали, что германские офицеры и солдаты избивали советских военнопленных за незначительные проступки, за вялость в работе, а также и без всяких провинностей.
Военнопленных, доведенных голодом до сумасшествия, во время раздачи пищи, приготовленной из разной падали, травили собаками для водворения «порядка».
Лянгхельд рассказал, что, производя допросы военнопленных, он сам, его фельдфебель и переводчик, в целях получения у них военно-разведывательных данных, избивали русских военнопленных. Также систематически избивала военнопленных охрана лагеря — солдаты и офицеры.
Лянгхельд признался, что он провоцировал через свою агентуру попытки к бегству военнопленных, в результате чего они были расстреляны.
Подобная практика насилий, издевательств, убийств и провокаций широко применялась не только в Алексеевском лагере, но также, как это известно Куновскому, Лянгхельду и Медеру, — ив других лагерях военнопленных.
Лянгхельд показал:
«Обыкновенно я избивал военнопленных палками диаметром 4–5 см, но это было не только в Алексеевке.
Я работал в других лагерях военнопленных: в Дарнице близ Киева, Дергачах близ Харькова, в Полтаве и в Россоши.
Во всех этих лагерях практиковалось избиение военнопленных. Избиение военнопленных являлось обычным в германской армии.
…В Полтавском лагере, германские солдаты из числа охраны стреляли из мелкокалиберных винтовок в военнопленных за то, что они мочились не в том месте, где это было предусмотрено».
О зверском обращении к военнопленным со стороны германских властей Куновский показал:
«Весной 1942 года в Харькове, в лагерях военнопленных свирепствовал сыпной тиф. Карантинные меры обеспечены не были, и в этих лагерях возникла высокая смертность. Об этом мне докладывали врачи.
…Советские военнопленные работали на восстановлении железнодорожной станции Чир. По сообщению командира батальона, руководившего этими работами, среди военнопленных, вследствие истощения, возникли болезни и высокая смертность.
Бесчеловечно и преступно германские военные власти относились также и к мирному населению оккупированных областей. Так, например, в июне 1942 года из Харькова на работу в Германию направлялись мобилизованные рабочие. Транспортировка этих рабочих производилась в жутких условиях.
Питание было исключительно плохое, а в вагонах отсутствовала даже солома, чтобы рабочие во время длительного пути могли прилечь».
Адъютант коменданта лагеря «Дулаг-205» Медер, будучи допрошен, показал:
«…До мобилизации в армию я проживал в г. Бурге, куда для сельскохозяйственных работ привозили русских военнопленных. Эти военнопленные были крайне истощены и измучены.
Судя по тому, что русские солдаты, которых мне впоследствии приходилось видеть, выглядели упитанными и здоровыми, я полагаю, что военнопленные, прибывавшие к нам в Бург, в лагерях и во время транспортировки питались исключительно плохо.
…В Алексеевке, в «Дулаге-205», где я служил, было несколько злых собак. Собаки использовались для наведения порядка среди военнопленных. Во время раздачи пищи (когда еще работали кухни) военнопленные выстраивались в очередь, чтобы получить немного похлебки.
Иногда голодные люди (некоторые из них от голода доходили до сумасшествия) нарушали очередь, тогда собаководы натравливали на них собак».
В процессе следствия по делу Керперта, Куновского, Лянгхельда и Медера, в Сталинградском спецлагере были установлены и допрошены бывшие военнослужащие Красной Армии — Крупаченко К.С., Писановский К.К., Касинов И.Д., Кучеряев С.М. и Алексеев А.А., которые длительный период времени, находясь в плену у немцев, содержались в «Дулаге-205».
Указанные лица показали о массовой смертности среди военнопленных от голода и зверского обращения к русским военнопленным со стороны германского командования.