И все же…
Может быть, лучше позвонить Лене?
По крайней мере, голос сестры по телефону успокоит Баако.
И меня тоже.
Крэндолл взглянула на часы, пытаясь сообразить, сколько сейчас времени в Хорватии. Они с Леной разговаривали почти каждый день – или по телефону, или через Интернет. Сестры сравнивали свои результаты, рассказывали друг другу о последних событиях… Нередко они говорили часами, стараясь, несмотря на разделяющее их расстояние, подкреплять связывающие их узы. Мария знала, что с близнецами такое бывает часто, но их с сестрой спаяли еще крепче невзгоды и общее горе.
Девушка закрыла глаза, вспоминая маленькую квартиру в Олбани, в штате Нью-Йорк, в которой они с сестрой выросли…
Дверь в детскую приоткрывается:
– Где два моих котенка?
Мария еще крепче прижимается к Лене. Сестры лежат под одним одеялом на двуспальной кровати. Им уже по девять лет, но они всегда ложатся спать вместе, если матери нет дома. Отца своего они никогда не видели, но Лена иногда берет альбом с фотографиями. Сестры всматриваются в лицо отца на снимке и выдумывают истории о том, куда он уехал и почему оставил их, когда они были еще совсем маленькими. Иногда отец предстает в этих рассказах героем, иногда – злодеем.
– Кажется, я слышу под одеялом мурлыканье…
Лена хихикает, и сестра присоединяется к ней.
Мать стаскивает одеяло, и Мария ощущает свежий запах персикового мыла.
Мать, вернувшись домой, первым делом всегда моет руки.
– Вот где мои котята! – говорит женщина, тяжело опускаясь на кровать.
Она очень устает, работая сразу на двух работах: по ночам в винном магазине за углом, а днем – в универмаге распродаж «Костко», расположенном в противоположном конце города. Мать крепко обнимает девочек, а затем мягко отправляет Марию в свою кровать.
Весь день сестры проводят дома одни. Няня стоит слишком дорого. Но их приучили после школы сразу же приходить домой и крепко запирать дверь. И близняшки ничего не имеют против. Они играют вдвоем или смотрят мультфильмы.
Как только Мария ложится к себе в кровать, мать целует ее в лоб.
– Засыпай скорее, мой котенок!
Девочка пробует мяукнуть, но вместо этого зевает и проваливается в сон еще до того, как мать закрывает дверь…
Громкий стук вернул Марию в настоящее.
Она обернулась к окну. За стеклом ей махал рукой Джек, показывая конец поводка.
Кашлянув, девушка крикнула:
– Заходи!
Она постаралась взять себя в руки и отбросить в сторону тревогу за Лену. И все же беспокойство не оставляло ее: Мария по своему опыту знала, как быстро может измениться жизнь, как в одно мгновение может исчезнуть бесследно любимый человек. Когда сестры учились в колледже на втором курсе, среди ночи в общежитии раздался звонок. Винный магазин, в котором ночью подрабатывала их мать, подвергся вооруженному ограблению. Мать лежала мертвая на полу.
С этого момента сестры остались одни.
Мария ощутила еще один резкий укол тревоги.
Лена, пусть у тебя все будет в порядке…
Увидев направляющегося к двери Джека, Баако возбужденно загукал, поднимаясь на ноги: он обрадовался появлению не столько дежурного, сколько того, кто обыкновенно сопровождал студента на конце поводка.
Однако Мария обратила внимание на то, что Руссо пришел не один, и появление его спутника было не таким желанным. В окне показалась лысая голова директора исследовательской лаборатории. Судя по всему, известие об утренних проблемах дошло и до доктора Траска.
Крэндолл выпрямилась, внутренне готовясь к предстоящему неприятному разговору. Джек вошел первым и, толкнув дверь клетки, спустил своего подопечного с поводка.
Баако восторженно запыхтел, встречая долгожданного гостя. Серый с черной мордой щенок австралийской овчарки с разбега запрыгнул на него, и они вместе покатились по полу. Танго было десять месяцев от роду, и по собачьим меркам он считался таким же подростком, каким был Баако по обезьяньим. Полгода назад горилла выбрала его из группы маленьких щенят, и с тех пор они стали лучшими друзьями.
– Я слышал, у вашего подопытного возникли кое-какие проблемы, – хмурясь, сказал доктор Леонард Траск, проходя в комнату.
– Ничего серьезного, – ответила Мария, указывая на резвящуюся парочку. – Как вы сами можете видеть.
Не обращая внимания на животных, директор скрестил руки на груди:
– Вы читали рекомендации ученого совета. Ваш подопытный растет, взрослеет… Необходимо позаботиться о мерах предосторожности.
– То есть запирать его в клетке, когда он не находится под непосредственным наблюдением, – проворчала девушка.
– Это необходимо делать ради безопасности как самого подопытного, так и всех тех, кто здесь работает. – Траск махнул рукой на Джека. – Что, если бы обезьяна разбила окно и вырвалась на свободу?
– У него недостаточно сил… – запротестовала Крэндолл.
– Пока что недостаточно, – перебил ее начальник. – Лучше приучить подопытного к клетке в раннем возрасте, чем заниматься этим потом.
– Я уже направила в ученый совет подборку материалов о том, как содержание приматов в клетке задерживает их интеллектуальное развитие, – не желала сдаваться Мария. – Обезьяны обладают способностью к самосознанию, они понимают, что такое прошлое и будущее, умеют мыслить абстрактно. У таких высокоразвитых животных изоляция и содержание взаперти может замедлить процесс психологического развития, что, в свою очередь, приведет к стрессам и нервным срывам вплоть до полномасштабного психоза. Вот в чем главный вопрос безопасности.
– Ученый совет принял во внимание ваши доводы и вынес свое заключение. У вас есть сорок пять дней, чтобы выполнить все сделанные вам предписания.
Мария знала, что ученый совет безропотно поддерживает любые решения директора. Но прежде чем она успела что-либо возразить, Траск повернулся к ней спиной и вышел. Девушка не стала его останавливать, понимая, что в основе этого спора лежит профессиональная зависть. По сравнению с грантом, выделенным на проводимые Марией исследования, меркли все остальные работы, которыми занимался в настоящее время центр, и, как следствие этого, именно ей в первую очередь выделялись все ресурсы, в частности, помещения.
Крэндолл слышала о том, что Леонард хочет расширить свою собственную программу трансплантации с использованием подопытных шимпанзе. Ознакомившись с его программой, она пришла к выводу, что директор центра не предлагает ничего нового. Кроме того, работы Траска были сопряжены с неоправданной жестокостью по отношению к подопытным животным.