Большая рука обнимает Баако за плечо. Сильные пальцы сжимаются – но горилла понимает, что Джо не собирается делать больно. Баако смотрит ему в глаза, а затем сжимает два кулака.
«Вместе».
Джо улыбается и произносит слово, которое Баако хорошо знает:
– Правильно!
Плохие люди уже ушли, но они бросили в клетку два свертка. Свертки красные, и от них пахнет перьями. Они напоминают Баако подушку, которая была у него дома. Однажды мама отчитала его за то, что он зубами разорвал подушку, чтобы добраться до перьев.
Мама и Джо развязывают свертки и раскатывают их на полу.
Полный любопытства, Баако протискивается между ними.
Мама показывает ему знак: кладет голову на раскрытую ладонь.
«Это постели».
Горилла фыркает, не веря ей. Иногда мама шутит над ним. Но сейчас она показывает ему застежку-молнию. Баако расстегивает и застегивает ее.
Джо что-то говорит, и мама смеется. Так хорошо слышать ее смех! Затем большой человек показывает Баако, как расстегнуть постель. Когда та раскрывается, Джо забирается внутрь, с ногами и руками, и делает вид, будто спит.
Баако обнюхивает постели, а Джо и мама тем временем разговаривают между собой – слишком быстро, чтобы он мог их понять. И все же обезьяна вздрагивает каждый раз, когда слышит свое имя. Затем мама уговаривает его съесть несколько бананов, после чего забирается в свою постель.
Баако смотрит на людей, ощупывая молнию.
Джо вытаскивает из своей постели руку и хлопает по полу между собой и мамой.
Баако понимает его и осторожно проходит туда. Он кружится на месте, и Джо недовольно ворчит, когда он случайно на него наступает. Наконец горилла ложится на землю и сворачивается клубком между мамой и Джо.
Мама целует его в лоб, как поступает вечером всегда. Баако переползает ближе к ней, и она обвивает его рукой. Он удовлетворенно вздыхает.
Впервые в этом новом месте Баако чувствует себя в безопасности.
И тем не менее его рука тянется в сторону Джо.
Глаза большого человека светятся в темноте. Затем раздается тихое ворчание, большая рука проскальзывает в расстегнутую молнию и находит руку Баако. Сильные пальцы переплетаются с его пальцами. Они сжимают Баако руку и расслабляются – но не отпускают ее.
Джо качает головой, зарываясь глубже в постель. Звучат приглушенные слова:
– Теперь ты счастлив?
Баако смотрит на их сплетенные пальцы и читает в них немое послание, такое же понятное, как движение рук. Это единственное слово несет в себе надежду.
«Вместе».
Баако закрывает глаза и отвечает Джо всем сердцем:
«Да».
30 апреля, 17 часов 44 минуты по среднеевропейскому времени
Рим, Италия
– Мы полагаем, что китайцы по-прежнему удерживают Ковальски и Марию Крэндолл где-то на территории зоопарка, – сообщил по защищенной линии связи Пейнтер Кроу.
Прижимая спутниковый телефон к уху, Грей стоял у окна третьего этажа Грегорианского университета в Ватикане. Опустевший кабинет принадлежал одному из коллег Роланда, тоже специалисту по средневековой истории, который в настоящее время находился в отпуске. После бегства с гор отец Новак предложил укрыться здесь, чтобы перевести дух и определить, что делать дальше. Священник также хотел воспользоваться обширной библиотекой университета, чтобы изучить один вопрос, по его мнению, имеющий очень большое значение.
Грей воспользовался передышкой, чтобы связаться с центральным управлением «Сигмы».
– Что насчет устройства GPS? – спросил он начальника. – Вам удалось поймать новый сигнал?
– Нет, но если учесть повышенную активность китайских военных в районе зоопарка, то, скорее всего, им известно о нашем участии. По крайней мере, так считает Кэт после разговора с Монком.
Пирс понимал, что Кэт беспокоится за своего мужа – и на то имелись веские причины. Со своей внешностью Коккалису было крайне нелегко затеряться среди жителей Пекина.
– И что Монк намерен делать дальше? – озабоченно спросил Грей.
– Я приказал ему и его напарнице ждать и не привлекать к себе ненужного внимания. Кэт пытается разузнать что-либо по своим каналам. Однако в настоящий момент мы остаемся в полном неведении во всем, что касается нападения на американской земле.
«Не говоря о том, что произошло здесь», – вздохнул про себя Пирс.
Его лицо и руки были облеплены множеством маленьких пластырей, а то, что осталось открытым, распухло и болело. Грей с трудом пытался во всем разобраться.
– Определенно, китайцам были нужны останки, обнаруженные в пещере в Хорватии, – начал рассуждать он вслух. – И каким-то образом это связано с исследованием сестер Крэндолл вопроса генетического источника происхождения человеческого разума.
– Скорее всего, это так, – согласился Кроу. – Нам известно, что китайцы тайно финансировали работы сестер Крэндолл, переводя деньги через своего агента в Национальном научном фонде, доктора Эми Ву. Но в остальном нам приходится действовать в полном неведении. Нам необходимо установить, что такого важного в этих костях. Судя по всему, именно эта находка стала толчком к действию.
– Мы здесь разрабатываем кое-какие ниточки, – сказал Грейсон. Он уже доложил директору о том, что они обнаружили в монастыре Менторелла, и об отце Атанасии Кирхере. – В настоящий момент китайцы ведут работы исключительно в научном аспекте, но нам, возможно, удастся пройти по историческому следу, оставленному Кирхером.
– Откуда такая уверенность?
– Определенно, Кирхер что-то узнал – что-то настолько важное, что он посчитал необходимым сохранить это, но в то же время что-то опасное, поскольку он позаботился о том, чтобы надежно это спрятать. Если нам удастся выяснить, что это такое, мы получим преимущество перед китайцами – по крайней мере, сможем понять, чем вызван их интерес к древним останкам и исследованиям сестер Крэндолл.
– Что ж, продолжайте работать в этом направлении, – сказал Пейнтер, однако в его голосе прозвучало сомнение. – В настоящий момент мы зашли в тупик, так что любая свежая информация может оказаться полезной.
– Я буду держать вас в курсе.