– Ну и как, помогла лекция Виты? – спросила Грейс.
– Да, очень. Твоя подруга объяснила, что не надо думать, будто «Фейсбук» заменяет детям нормальные отношения – даже если они сами так думают. На то они и дети, а мы – взрослые. Что бы там подростки ни твердили, общение в социальных сетях – это одно, а взаимоотношения, особенно с родителями, – совсем другое. Меня такие новости очень порадовали. А главное, до чего приятно, что не придется самому заводить аккаунт на этот самом «Фейсбуке»! Социальные сети и я – вещи несовместимые.
– У нашей группы есть аккаунт на «Фейсбуке», – заметил Рори.
– Конечно. Только это совсем другой случай. Он нам нужен для дела и приносит большую пользу.
– Помогает общаться со всеми десятью фанатами? – хитро прищурился Генри.
– Не с десятью, а с двенадцатью, – поправил Лео. – Думаешь, зачем мы бесплатно кормим тебя и твою маму? Чтобы завоевать вашу преданность и зазвать в свои ряды.
Генри, не сразу распознавший шутку, немного напрягся, но потом заулыбался.
– Сначала дайте музыку послушать, а там решим, – справедливо заметил он.
После ужина группа устроила для гостей выступление. Исполняли мелодии, которые Колум помнил со времен проведенного в Шотландии детства, а также произведения собственного сочинения. Создавалось впечатление, что за последние в основном отвечал Рори. Запястье руки, в которой он держал смычок, гнулось, точно пластилиновое. Виталий Розенбаум такой расхлябанности точно не одобрил бы. Смычок подпрыгивал и танцевал на струнах, а Генри, как заметила Грейс, не мог отвести от него завороженных глаз. Мелодии двух скрипок сначала текли параллельно друг другу, потом словно бы внезапно распадались, а потом начали прихотливо пересекаться. Наверное, существует музыкальный термин, описывающий эту технику исполнения, но Грейс его не знала. Мандолина и гитара же, в свою очередь, благодаря своей ровной игре служили крепкими берегами этой бурной реки. Названия у песен были географические – например, «Инишмор» [69] , «Лох-Оссиан» [70] и «Лейкслип» [71] . Третье слово гостям пришлось растолковывать. Оказалось, это ирландский городок, название которого означает «прыжок лосося». Грейс сидела, потягивая вино, и чем больше ее окутывало приятное тепло, тем более необъяснимо счастливой она себя чувствовала. Некоторые фрагменты мелодий показались Грейс знакомыми – видимо, эти аккорды донеслись до ее берега, когда она лежала на холодном причале, глядя в зимнее небо. Впрочем, на самом деле разбирать музыку на ноты не было ни малейшего желания – она текла вперед, гармоничная, точно единый поток, и звучала достаточно приятно для слуха. Генри давно уже сидел в полном молчании, хоть это и было не в его привычках, и ни разу не попросил взятую с собой книгу.
Около восьми музыканты сделали перерыв на кофе с принесенным Колумом пирогом. Пока тот был на кухне, Рори вдруг развернулся на диване и протянул свой инструмент Генри. Сын растерялся.
– Давай, попробуй, – подбодрил Рори.
К большому удивлению Грейс, Генри не стал отвечать решительным отказом. Вместо этого сказал:
– Я не умею.
– Разве? А Лео говорил, ты играешь.
– Да, но только классическую музыку. Занимаюсь с преподавателем. То есть занимался – в Нью-Йорке. А здесь просто играю в школьном оркестре. – Генри запнулся. – Я вроде неплохо играл, но в консерваторию поступать не собирался. А другие ученики собирались и готовились. Некоторые уже были профессиональными музыкантами.
Рори пожал плечами:
– Понятно. Но ты все равно попробуй.
Генри покосился на Грейс.
– Почему бы и нет? – разрешила она. – Если Рори не против…
– Конечно, не против, – подтвердил Рори. – Люблю свою скрипку, но ее ведь не Страдивари делал.
Генри взял инструмент в руки и некоторое время разглядывал с таким видом, будто первый раз в жизни увидел такую диковину, а не участвовал только сегодня в длившейся час генеральной репетиции перед зимним концертом. Затем прижал скрипку к подбородку и принял позу, которой его учили.
– Тебе так точно удобно? – с сомнением уточнил Рори. – Можешь держать ее, как хочешь.
Генри немного расслабил левую руку, и головка скрипки сразу опустилась. Грейс представила, как сейчас рявкнул бы на ученика Виталий Розенбаум. Генри, видно, подумал о том же.
– Перед тем как играть, потряси рукой, которой держишь смычок. Как следует потряси, – велел Рори. Генри подчинился. – В блюграссе никого не волнует, как ты держишь смычок, хоть в кулаке. Главное, чтобы самому было удобно играть.
– Нет, в кулаке не советую, – возразил из своего кресла Лео. Он тоже внимательно следил за мальчиками. – Спина потом болеть будет.
– Короче, расслабься, – завершил лекцию Рори и вложил смычок в руку Генри. – А теперь сыграй нам что-нибудь.
Грейс уж думала, что сын сейчас исполнит «Ты поднимаешь меня ввысь» – песню, по ее мнению, крайне неудачно выбранную в качестве центральной композиции для приближающегося концерта. Но, к удивлению Грейс, Генри сыграл несколько нот, чтобы прочувствовать инструмент, а потом принялся исполнять сонату № 1 Баха – соль минор, сицилиана. Ту самую, которую разучивал в Нью-Йорке до того, как произошло убийство, а главным подозреваемым стал Джонатан. И хотя Генри играл совсем не так уверенно, как тогда, получалось неплохо. Очень даже неплохо. Откровенно говоря, Грейс была очень рада снова слышать эту мелодию.
– Красиво, – задумчиво произнесла Лирика через некоторое время после того, как Генри закончил играть.
– Давно скрипку в руки не брал. Если не считать оркестра, – как бы оправдываясь, произнес Генри и, осторожно опустив инструмент, протянул его Рори.
– А джигу играть умеешь? Или шотландский эйр? – спросил хозяин скрипки.
Генри засмеялся:
– В первый раз слова такие слышу.
– Жаль, еще одной скрипки нет, – вздохнул Рори. – Учиться легче всего, когда играешь вместе с другими. В смысле, если ты не новичок. А ты ведь не новичок.
– Вообще-то скрипка у меня с собой, – сообщил Генри. – В машине.
Лео вопросительно взглянул на Грейс.
– По пятницам после уроков у Генри репетиция в оркестре, – пояснила та, чтобы хозяин не обольщался. – Скоро большой концерт.
– Давай вместе сходим за инструментом, – предложил Лео.
Когда они вышли на свежий воздух, с озера дул легкий ветерок, но холодно не было. Самые сильные морозы закончились неделю или две назад. Казалось, даже земля под ногами немного прогрелась и стала более податливой. Грейс ни разу не случалось жить в домике у озера в период весенней распутицы, поэтому она не знала, как быстро стоит ждать ее начала. Но, когда она шагала по двору, возникало ощущение, будто ноги уже увязают в земле.