– Разве кого-то убили? – осторожно спросил пилот.
– Да. Из-за нескольких подонков, являющихся одновременно и вашими нанимателями, погибло несколько очень хороших людей.
– Жаль это слышать, – пробормотал пилот, лихорадочно что-то соображая.
– Так вы готовы принять мое предложение? – спросил Алексей, не поворачиваясь к пилоту.
– А вы… – но договорить пилот не успел.
Сдавленный хрип и треск ломаемых ребер заставили его в очередной раз содрогнуться и, судорожно сглотнув, громко ответить, стараясь заглушить предсмертный хрип жертвы собственным голосом:
– Да! Да, черт возьми! Мы согласны.
– Хорошо. И помните, господа, одна ошибка – и вы покойники, – ровным, почти безжизненным голосом ответил Алексей, делая бойцам знак поднять остальных пилотов.
* * *
Подождав, пока Алексей и его новый приятель осторожно выйдут из хижины, Васильев приподнялся на локте и, посмотрев на еще колыхавшуюся циновку, неловко перекрестил ее чуть подрагивающей рукой. Стоявшее рядом с его изголовьем блюдо с мясом сказало ему больше, чем все разговоры, вместе взятые.
Историю рано овдовевшей женщины знали все сотрудники института, но в советские времена даже ее невеликой зарплаты младшего научного сотрудника хватало, чтобы сводить концы с концами. Но после развала государства и наступления дикого рынка, в упадок пришла не только наука, но и доходы сразу всех служащих.
Именно поэтому, плюнув на все сложности, условности и табели о рангах, Васильев принял парня на работу, на какую-то почти вымышленную должность. И вот теперь, глядя на честно разделенную пополам порцию мяса, он чувствовал, как на глазах закипают слезы. Долгая жизнь, в конце которой у старого профессора не осталось никого, кто мог бы позаботиться хотя бы о его похоронах, подходила к концу. И теперь Васильев особенно остро почувствовал собственное одиночество.
Только теперь, вдруг полностью оказавшись зависимым от этого парня, Васильев понял, чего лишился в фашистском лагере. Как мужчина он был полноценен, но при этом стерилен. Забивая одиночество работой, долгими научными командировками и тому подобной ерундой, он пытался отгородиться от возникшей проблемы. Но, как видно, судьба еще не до конца испытала его. Даже сейчас, уже предвидя окончание долгого пути, он знал, что все случившееся – это очередное испытание, выпавшее на его долю.
Столкнувшись с этим странным парнем, Васильев, сам того не ожидая, вдруг привязался к нему всем сердцем и искренне горевал, когда думал, что Алексей погиб в Непале, не представляя, как расскажет о беде его матери. Как посмотрит ей в глаза. Теперь же, увидев его живым и здоровым, он словно почувствовал прилив свежих сил. Так он не радовался даже когда получил профессорское звание.
Размышления Васильева были прерваны появлением очередной делегации. На этот раз пришли сразу четверо. Рассевшись вокруг лежащего профессора, делегаты смущенно переглянулись и, дружно покосившись на тарелку, где красноречиво валялись обглоданные кости, переглянулись. Не понимая, что могут означать все эти гляделки, Васильев уселся поудобнее и, вздохнув, спросил:
– Чем могу помочь, господа?
– Что задумал ваш помощник, профессор? – решительно спросил сотрудник английской экспедиции.
Васильев с самого начала отметил, что среди пришедшей четверки не было ни одного его подчиненного.
– Вы всерьез считаете, что мне это известно? – иронично усмехнулся Васильев.
– Мы видели, как ваш помощник и тот темнокожий доктор вместе вышли отсюда. Но перед этим они долго что-то обсуждали. Вы просто не могли не слышать их планов, – возразил англичанин.
– Должен вас разочаровать, друг мой, но я спал; и проснулся буквально двадцать минут назад. Говорили они очень тихо, так что ничем не могу вам помочь. А теперь позвольте и мне спросить. С чего вдруг вы так заволновались? До сих пор его действия не вызывали у вас особых претензий.
– Мы долго обсуждали, что нам делать дальше, но так и не пришли к единому мнению. И все только потому, что не знаем его планов.
– Думаю, вам стоит просто подождать и посмотреть, что будет дальше, – пожал плечами Васильев. – Как говорит мой помощник, спешка для нас злейший враг.
– Мы не можем просто так сидеть и тупо ждать неизвестно чего, – возмутился англичанин. – В конце концов, такое отношение к остальным участникам экспедиции просто неприемлемо. Кем он себя вообразил, этот ваш помощник? Как говорил профессор Спенс, полуграмотный дикарь, не умеющий толком читать, считает, что может помыкать несколькими десятками цивилизованных людей!
Возмущенный англичанин и сам не заметил, как начал повышать голос. Глядя на него с непонятным выражением лица, Васильев покачал головой и, чуть улыбнувшись, ответил:
– Дикарь? Нет, друг мой. Боюсь, это вы дикари. Снобы и наглые дикари, не видящие дальше своего носа. Я приведу один пример, и в следующий раз, прежде чем швыряться подобными обвинениями, вспомните мои слова.
Это было в Бирме. В 1857 году король Бирмы Миндон приказал построить дворец, целиком из древесины тикового дерева. Якобы на склоне той самой горы Меру, что занимает центральное место в брамино-буддийской космологии. Легенда гласит, что именно сюда некогда совершил путешествие сам Гаутама Будда, чтобы объявить, что ровно через 2400 лет после его смерти, у подножия Мандалайского холма возникнет крупнейший в мире центр буддизма.
Однако, придя в Бирму, британцы презрительно отмахнулись от этой легенды как от азиатского суеверия. Овладев городом в 1885 году, они переименовали дворец в Форт Даффери и превратили его священные залы в казарму. Сразу после захвата дворца английский генерал Прендергаст ввел в тронный зал, известный также как Львиный зал, своего коня, после того как король Тибо вынужден был покинуть страну, отправившись в изгнание зимой 1885 года.
Навоз скакуна благородных кровей изгадил ковры, которым было несколько сотен лет, привезенные из древней столицы Бирмы – Амартуры. Генерал приказал сжечь все тканые изображения святых Теравады, поскольку они раздражали его. А в 1945 году, когда дворец защищала горстка японских и бирманских солдат, все те же английские артиллеристы, взявшие его в осаду, просто стерли город с лица земли.
От крепости остались только ров да кольцо внешних стен. Так был потерян один из самых знаменитых на востоке Золотых Городов. Так что не вам говорить о дикарях, и не вам считать себя венцом творения. Скорее уж, потомками тупых тварей, – жестко закончил профессор.
Не ожидавший такого отпора англичанин смущенно потупился, пытаясь найти достойный ответ. Обведя сидящих долгим, усталым взглядом, Васильев в очередной раз вздохнул и, пожевав сухими, потрескавшимися губами, добавил:
– В общем, решайте сами, что делать дальше. Можете как я: сидеть и ждать неизвестно чего, а можете собраться и идти. Куда? Я не знаю. Именно поэтому я предпочитаю ждать. Знаете, что самое смешное в нашей с вами ситуации? – неожиданно спросил он.