Девушка собиралась позвонить из дома Абдель Габриелю Сайеду, чтобы уточнить кое-что насчет книги, и Резеку Бадани. Она хотела узнать у него, удалось ли полиции установить личность незнакомца, выбросившегося в окно. Афдера нащупала в своем кармане странный матерчатый восьмиугольник. Что бы это могло значить?
Стоило рассветному солнцу заглянуть в номер Афдеры, как ее разбудил телефонный звонок.
Она не сразу поняла, что происходит, но все-таки протянула руку к назойливому аппарату и сонно сказала:
— Да.
— Привет, сокровище.
— Макс! Это ты?! — Афдера подскочила в постели.
— Ага. Как ты там?
— Я очень тобой недовольна. Ты пропал, и я ничего не слышала о тебе после отъезда из Венеции, — произнесла девушка невинным тоном, каким в детстве, нашалив, отвечала рассерженным родителям. Она не без выгоды для себя переходила на этот наивный детский голосок, когда было нужно. — Откуда ты звонишь? Где ты?
— Я недалеко.
— В Италии?
— Не совсем.
— Так где же? — начала кипятиться Афдера.
— В нескольких метрах от тебя. Стою в холле отеля.
— Тогда не двигайся, ни с кем не разговаривай, не дыши. Я спускаюсь.
— Не забудь одеться перед этим. Тут много светской публики, которая возмутится при виде обнаженной женщины.
— Не волнуйся. Уж халат-то я накину.
Через две минуты Афдера мчалась вниз по лестнице, устланной коврами.
— Гюнтер, ты видел мужчину, который только что звонил мне в номер?
— Господин Кронауэр ждет вас в баре.
Афдера быстро пересекла холл, но у дверей бара замедлила шаг, чтобы Макс не подумал, будто она сгорала от желания его видеть. Тот сидел за дальним столиком, спиной к двери, и читал «Геральд трибюн». Девушка неслышно подошла сзади и закрыла ему глаза руками.
— Кто я?
— Одеколон «Гермес» с мандариновым запахом выбирает только одна страшно некрасивая девушка, которую зовут Афдера, — засмеялся Макс.
— Я по-прежнему очень недовольна тобой.
— Что я могу сделать?
— Угостить меня завтраком. Провести со мной день. Провести со мной ночь.
— Начнем с завтрака.
Афдера без умолку говорила несколько часов. Она рассказала Максу о своем путешествии в Александрию, Магагу и Каир, о нападении насильников, об убийстве Лилианы Рэмсон, о странном восьмиугольнике, найденном в кармане убийцы, о встрече с сотрудниками фонда в Берне, об ужине с Агиларом и о том предложении, которое он ей сделал.
— Ух… я бы на твоем месте продал. Восемь миллионов — огромные деньги. Можно отдыхать всю жизнь.
— Я и так могу отдыхать всю жизнь на деньги, скопленные родителями. Мне не нужны миллионы Агилара.
— Тогда оставь книгу себе.
— Это не вопрос денег. Я поставила Агилару несколько условий, на которых готова продать Евангелие. Если книга останется у меня, то ее смогут изучать лишь немногие. Если согласиться на предложение миллионера, то исследователи смогут приезжать в Соединенные Штаты и работать с ней.
— А ты знаешь человека, который хочет ее купить?
— Нет. Мне было сказано, что он желает сохранить свое имя в тайне. Пусть Агилар занимается сделкой. Когда в моем распоряжении окажется перевод всего текста, я решу, стоит продавать книгу или нет. Теперь скажи, где ты был все это время.
— Я навестил своего дядю в Италии, затем поехал в Лондон, где выступил в Британском музее, оттуда отправился в Германию, чтобы посмотреть на арамейскую рукопись, которую Берлинский университет предлагает мне перевести, а из Германии — в Берн, где очень хотел встретить одну замечательную девушку по имени Афдера.
Та посмотрела на часы.
— Ой, у меня совсем нет времени. Надо собираться, скоро самолет. Хочешь подняться в номер и помочь мне?
— Большое тебе спасибо, но мне надо сделать несколько звонков. После этого, если хочешь, я зайду к тебе и провожу в аэропорт.
— Ладно, в другой раз. Не надо меня провожать. Я большая девочка, доеду сама. Не хочу тебя беспокоить.
— Никакого беспокойства. Мне нравится быть с тобой.
— Не очень похоже. Как только я собираюсь сделать еще один шаг, пойти чуть дальше, то сразу чувствую, что ты весь настороже и уходишь от этого под любым предлогом.
— В свое время ты поймешь, почему я так себя веду. Но пока лучше пусть все остается так, как есть.
— Ты женат?
— В каком-то смысле да, но это не то, что ты имеешь в виду. Другой женщины у меня нет. Это все, что могу сейчас сказать. — Он обнял стройную талию Афдеры.
— Мне надо идти, — заявила она, стремясь покончить с тягостным молчанием, которое воцарилось между ними.
Перед расставанием Афдера встала на цыпочки и легонько, почти по-дружески, поцеловала Макса в губы. С одной стороны, ей было бы приятно видеть Макса у себя в номере, с другой — зачем торопить события? «Всему свое время», — часто повторяла ее бабушка. Девушка не могла сказать, когда они снова увидятся, и это тревожило ее.
Через несколько часов она уже летела в Венецию, в свой любимый город, чтобы найти надежное убежище в стенах родного дома и встретиться с сестрой. Ей надо было многое рассказать Ассали.
Ватикан
— Государственный секретариат. Слушаю вас.
— Я хотел бы поговорить с монсеньором Мэхони, секретарем кардинала Льенара.
Через несколько минут, показавшихся директору фонда вечностью, ему наконец ответили:
— Говорит монсеньор Мэхони. Слушаю вас, господин Агилар.
— Я попросил соединить меня с вами, хотя, вообще-то, мне нужно поговорить с его преосвященством.
— Его преосвященство велел мне лично заняться этим вопросом, так что у вас, господин Агилар, есть лишь один выход — говорить со мной и только со мной. Я знаю о вашей неприязни ко мне, и это чувство взаимно. Не выношу таких людей, как вы, способных за деньги продать Господа. То, что вы делаете, по-моему, является гнусной ересью. Однако прежде всего я обязан повиноваться приказам, пусть даже мне придется сопровождать вас в глубины ада.
— Но…
— Не перебивайте, я не закончил, — сухо отрезал епископ. — Хочу сразу уточнить две вещи. Во-первых, если вы или господин Делмер By намерены одурачить меня, его преосвященство, Его Святейшество или Святой престол, то мы будем вынуждены принять меры. Верьте мне, рука Господня наносит удар медленно, но с сокрушительной силой. Во-вторых, если выяснится, что вы присвоили себе часть денег, переведенных Делмером By на некий банковский счет, то я буду добиваться от вас объяснений при личной встрече и уж точно не появлюсь с распятием в руках.