«Может быть, разговор с Леонардо Колаяни заполнит кое-какие белые пятна в истории книги? Я должна это сделать ради бабушки, но прежде всего — ради моих родителей», — подумала девушка.
Она спускалась по лестнице и краем уха услышала, как в гостиной шепчутся Сэмпсон и Ассаль. Ей понравилось такое секретничанье. Оно означало, что между сестрой и ее женихом все было в порядке.
— Извините, что помешала вам, — сказала Афдера, войдя в комнату.
— Совсем не помешала. Сэмпсон уже уходит.
— Сэм, можно тебя на два слова?
— Сколько угодно.
— Пойдем на кухню.
— Зачем так таинственно? — спросил адвокат, когда они оказались вдвоем. — Ассаль напугаешь.
— Вот ты и проследишь, чтобы она сохраняла спокойствие. Знаешь, о чем говорится в бабушкином письме?
— Я обычно не читаю запечатанных писем, адресованных не мне.
— Извини. Я не это имела в виду. Может быть, бабушка что-то говорила тебе о нем?
— Нет. Я узнал о существовании письма только после ее смерти, разбирал разные бумаги и нашел договор на покупку сейфа. Поскольку ты выписала доверенность на мое имя, я попросил открыть его и обнаружил конверт. Больше там ничего не было.
— А бабушка рассказывала тебе что-нибудь о смерти наших родителей?
— Однажды я спросил об этом, и она ответила, что оба погибли в Америке в результате несчастного случая. Я подумал, что речь идет об автокатастрофе.
— А где произошел этот несчастный случай, она не говорила?
— Аспен, штат Колорадо… кажется, так. Да, Аспен. Твоя бабушка была категорически настроена продать дом, имевшийся у нее в тех краях. Ей не хотелось туда возвращаться.
— Можно попросить тебя об одном одолжении, только чтобы Ассаль ничего не узнала?
— Конечно.
— Ты мог бы получить копию полицейского отчета о том несчастном случае в горах?
— Думаю, да. Надо запросить тамошнее полицейское управление. Позвонить им?
— Лучше всего, если ты сам отправишься туда. Это очень важно. Но главное — ни слова сестре. Я не хочу, чтобы она попусту волновалась. Скажи, что надо разобраться с бабушкиными бумагами в Лондоне или Женеве. Она поверит.
— Подожди-ка. Получается, что я еще не женат, а уже обманываю свою будущую супругу.
— Пожалуйста, сделай это ради меня и бабушки. — Афдера поцеловала его в щеку.
— Почему это я всегда поддаюсь на твои просьбы?
— Может, потому, что я напоминаю бабушку?
— Да уж, Крещенция могла уговорить кого угодно.
Афдера взяла Хэмилтона за локоть.
— Прошу тебя, будь осторожен и не доверяй никому. Не говори ни одной душе, даже своей секретарше, о том, что едешь в Аспен. Обещай мне.
— Обещаю.
Ватикан
Поздним вечером в государственном секретариате раздался звонок. Молодой священник, дежуривший в это время, снял трубку.
— Мне нужно поговорить с монсеньором Мэхони. Это срочно, — услышал он.
— Как вас представить?
— Скажите ему, что звонят из Берна. Он поймет.
Священник зашагал по длинным ватиканским коридорам и вскоре оказался у дверей, ведущих в рабочие комнаты кардинала Льенара Швейцарские гвардейцы равнодушно взглянули на него.
Этому человеку пришлось долго барабанить в дверь, пока Мэхони, заснувший за своим столом, не пробудился и не зажег лампу.
— Кто там?
— Монсеньор, звонит какой-то странный незнакомец, не желающий себя называть. Я не мог перекинуть его звонок. У вас было все время занято.
— Я снял трубку, чтобы немного отдохнуть. Он не сказал, откуда звонит?
— Кажется, из Швейцарии. Уверяет, что вы поймете.
— Перебросьте звонок на защищенную линию государственного секретариата.
Вскоре Мэхони услышал голос отца Корнелиуса:
— Fructum pro fructo.
— Silentium pro silentio, — ответил епископ.
— Монсеньор, перевод еретической книги скоро будет завершен. Если ее содержание станет широко известно, то это будет грозить опасностью, как мне кажется.
— Делать выводы могут великий магистр и я. Вы только получаете приказы.
— Простите меня, монсеньор. Я не собирался вас беспокоить, просто мы с отцом Альварадо очень встревожены тем, что ученые слишком близко подобрались к словам предателя.
— Какие последствия имела смерть Хоффмана?
— Бернская полиция расследует происшествие. Они пока не пришли к заключению, что это несчастный случай или убийство, но вроде бы склоняются ко второму.
— Нам нельзя хоть как-то проявлять себя в Швейцарии. Я поговорю с великим магистром и передам вам его приказы. В данный момент вы, отец Понтий и отец Альварадо не должны совершать никаких шагов без разрешения великого магистра.
— Но…
— Никаких «но», отец Корнелиус. Не делайте ничего до получения нового приказа. Кстати, кто ведет расследование?
— Отец Альварадо выяснил, что этим занимается некий инспектор Грюбер. Этот полицейский старой школы работает очень старательно. Его деятельность может угрожать нам.
— Типичный старательный швейцарец. Вот поэтому-то они делают часы и отмывают деньги в своих банках, — насмешливо заметил Мэхони.
— Так что же нам делать?
— Пока что, как я уже говорил, сидите тихо вплоть до новых распоряжений. Я должен побеседовать с великим магистром. Fructum pro fructo, отец Корнелиус.
— Silentium pro silentio, монсеньор.
Мэхони понимал, что совершать еще одно убийство в Берне будет слишком опасно. Но если этот Грюбер и вправду так старателен, то в ходе расследования убийства Вернера Хоффмана он способен выйти на братство.
Мэхони набрал номер личных апартаментов Льенара.
Трубку сняла горничная.
— Квартира государственного секретаря. Слушаю вас.
— Здравствуйте, я секретарь кардинала Льенара. Мне нужно с ним поговорить.
— По-моему, его преосвященство уже спит.
— Проверьте. Дело крайней важности.
Мэхони знал, что Льенар страдал от бессонницы и спал от силы три часа в сутки, как некогда Папа Иоанн XXIII.
Действительно, чуть погодя в трубке послышался голос кардинала:
— Монсеньор Мэхони, чего вы хотите от меня в этот час?
— Ваше преосвященство, прошу срочно принять меня. У нас намечаются проблемы в Швейцарии.
— Хорошо, жду вас через десять минут.
От покоев Святой Марты, где обитал Мэхони, до Апостольского дворца, в котором находились покои кардинала, было метров четыреста. Епископ предпочитал самую короткую дорогу — от площади Санта-Марта по виа дель Фондаменто, огибая сзади собор Святого Петра. Мэхони миновал кордон швейцарской гвардии, вошел в так называемые апартаменты Борджа, быстрым шагом пошел по коридорам и наконец добрался до здания, где располагались помещения, предназначенные для Папы и государственного секретаря.