– Восточный палочник?
– Да, насекомое, такое странное существо. Я назвал его Занозой. Что ты думаешь об этом?
– Занозой?
– Да, – подтвердил Бекстрём. – Занозой. Знаешь, я убежден, что он понимает меня, когда я разговариваю с ним. Мне кажется, он реагирует, стоит мне назвать его Занозой. У меня есть привычка ставить его на стол, когда я завтракаю по утрам. Он, знаешь ли, живет в маленьком стеклянном сосуде. В общем, мы делим втроем квартиру: Исаак, Заноза и я.
Росита Андерссон-Трюгг сидела молча почти минуту. Затем всплеснула руками, откашлялась несколько раз с целью перевести дыхание, прежде чем снова смогла говорить.
– Знаешь, Бекстрём, у меня и мысли не возникает, что ты сидишь здесь и врешь мне прямо в глаза. Просто это абсолютно не вяжется с тем, что ты говорил на встрече позавчера.
– О чем это ты? – спросил Бекстрём с невинной миной.
– Ну, если я правильно помню, ты назвал заявительницу, Фриду Фриденсдаль, чокнутой на встрече в понедельник.
– Да, но это чистое недоразумение, – нахмурился Бекстрём. – У меня просто создалось неправильное мнение о ее обществе. «Защитим наших братьев меньших». Мне пришло в голову, что она забросила защиту животных, а взамен принялась заботиться о чертовых малолетках. Поэтому и ушла из «Друзей животных», а вовсе не из-за их слишком трепетного отношения к котам и собакам.
– О ком ты? Какие еще чертовы малолетки?
– Ну, обычные сорванцы, которые пачкают краской из баллончиков вагоны в метро и отрывают ноги у всяких жучков. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Совершенно очевидно, у Роситы с пониманием возникла проблема. Она ошарашенно смотрела на него, и стоило ему еще чуть-чуть продолжить в том же духе, как он стал бы свидетелем чуда. Впервые в человеческой истории смог бы наблюдать, как глаза вывалились из глазниц исключительно от удивления.
– Послушай меня. – Бекстрём поднял руку в попытке остановить поток эмоций, который она собиралась выплеснуть на него, и дать ей время взять себя в руки. – Ты же знаешь Кайсу? Нашу Кайсу с крысой.
– Да, мы пользователи одной социальной сети – «Женщины полицейские за животных».
– Можно поверить в это. Я всегда просто восхищался Кайсой. Могу даже утверждать, что, когда она создала наш новый отдел по защите животных, это стало самой значительной реформой в истории шведской полиции.
– Ага, вот как. Ну, в данном вопросе я целиком и полностью согласна с тобой.
– Да конечно. И кроме того, у нашей дорогой Кайсы есть один интерес, который я разделяю. Наверняка и ты тоже. Ну, ты же, разумеется, знаешь о ее огромной любви к крысам?
Росита Андерссон-Трюгг довольствовалась лишь кивком.
– У меня та же история, – сообщил Бекстрём, откинулся на спинку стула и воздел руки к потолку, точно хотел обнять весь мир.
– Я любил крыс всю мою жизнь, – продолжал он. – Их и мышей. Всех подряд, больших и маленьких, а еще японских голых крыс, совсем без меха, как тебе наверняка известно. Не говоря уже о мышах, лесных, землеройках, танцующих и обычных домашних, конечно. – Бекстрём опустил руки и широко улыбнулся своей посетительнице. – Так обстоит дело, – продолжил он с нажимом и, положив ладони на колено, энергично кивнул. – Сейчас, раз уж ты все равно здесь, есть еще одно дело, над которым я давно думал. Как тебе наверняка известно, у нас в Вестерорте собираются учредить новую должность полицейского по защите животных. Ему вдобавок придется тесно сотрудничать с коллегами из аналогичного отдела городской администрации и постоянно поддерживать с ними связь. И знаешь, Росита, мне кажется, это место прямо создано для тебя.
– Здорово, что ты говоришь так, Бекстрём. Я собиралась просить о нем.
– Тогда я при первой же возможности переговорю с нашим руководством. Обещаю, будь уверена.
– Спасибо, Бекстрём. Спасибо. Мне надо попросить у тебя прощения. Я неправильно тебя поняла…
– Забудь, забудь об этом, – отмахнулся Бекстрём. – Анна Хольт, конечно, непростой человек, но она прислушивается ко мне, не сомневайся. Недавно она даже рассказала мне, что подумывает завести кота. Ее мужчина работает в Государственной комиссии по расследованию убийств, и ей часто приходится сидеть дома одной. И просто-напросто нужна компания.
– И какой совет ты ей дал?
– Отговорил, естественно. Ты же понимаешь? Как кошки относятся к крысам и мышам?
– Спасибо, Бекстрём, сердечное спасибо. – Росита Андерссон-Трюгг кивнула и посмотрела на него блестящими от слез умиления глазами.
Как только главная чокнутая его отдела удалилась, Бекстрём позвонил своему боссу Анне Хольт и попросил ее о встрече.
– В чем дело? – спросила Хольт.
– Это не телефонный разговор, – ответил Бекстрём. – Речь идет о важнейшем, практически решающем для работы моего отдела вопросе.
– Ну хорошо, тогда увидимся через пять минут. У тебя будет десять минут.
– Речь идет о должности полицейского по защите животных здесь, в Вестерорте, – сказал Бекстрём, как только переступил порог кабинета Анны Хольт. Он не хотел напрасно тратить время, помня об ожидавшем его обеде.
– Тихий ужас, – сказала Хольт всем своим видом подтверждая, что именно так она и считает. – Я, как и ты, тоже абсолютно не в восторге, но решение уже принято на уровне лена, высшим полицейским руководством, и совершенно независимо от моего мнения…
– Что ты думаешь о коллеге Андерссон-Трюгг, – перебил ее Бекстрём.
– Значит, без нее ты в состоянии обойтись, – констатировала Хольт со слабой улыбкой.
– Да, – подтвердил Бекстрём.
– Так и поступим, – сказала Хольт. – Я сама подумывала об этом. У тебя есть положительные стороны, Бекстрём.
16
В четверг 30 мая дождь наконец закончился. Порой из-за облаков даже выглядывало неяркое солнце. Там на небе, кроме того, якобы находился целый город, во всяком случае так Бек-стрёма учили в детстве, когда он ходил в воскресную школу. Но город этот слишком высоко, поэтому и невидим для человеческого глаза. Так рассказывала ему учительница.
День начался зловеще (он едва успел сесть за свой письменный стол, как ожил его телефон), но стоило ему услышать, кто звонит, ситуация сразу изменилась. Кардинально и в лучшую сторону, и это воспринялось как знак того, что проблемы недели подошли к концу. Ведь покой Бекстрёма осмелилась нарушить его новоиспеченная сотрудница, инспектор Йенни Рогерссон, которой понадобилась помощь шефа в связи с расследованием таинственного избиения на парковочной площадке перед дворцом Дроттнингхольм.
– Я чувствую, что мне необходим хороший совет, – сказала она. – Поэтому, если бы шеф смог уделить мне пять минут, моя благодарность не знала бы границ.
– Естественно, Йенни, – с жаром поддержал Бекстрём. – Моя дверь всегда для тебя открыта, ты же знаешь.