Дэвид явно не собирался отвечать на мои безумные излияния. Я знала, что он вернулся из Африки — мой зять как бы случайно обмолвился, что Дэвид приступил к работе. В отчаянии я изобретала фантастические схемы, которые помогли бы мне с ним встретиться. Я могла бы, к примеру, написать пространную статью о волне насилия, захлестнувшей город. А материал собирать отправилась бы в приемное отделение «скорой помощи» Западной больницы… Но что это изменит? Даже после восьми месяцев тончайшего психологического тюнинга я по-прежнему не умела вступать в нормальные отношения с мужчинами.
И потому, чтобы утешиться, я ждала, когда кого-нибудь из моих друзей постигнет неудача.
Знаю, что нехорошо радоваться чужому горю. И все-таки нельзя отрицать: злорадство — мощное средство, которое помогает мгновенно воспрянуть духом. Только вот незадача — я жаждала вкусить освежающий нектар чужих неприятностей, а на меня со всех сторон сыпались хорошие новости.
В течение всего одного ясного и прозрачного сентябрьского дня, когда деревья только начинали ронять листву, а я мучилась неясной тревогой, вероятно вызванной жестоким похмельем, из окружающего мира поступили следующие известия:
1) Моя знакомая по имени Алисия переезжает в Хьюстон, штат Техас, со своим красавцем-мужем и двумя очаровательными дочурками. Алисия купила дом и основала успешное издательство, едва выйдя из подросткового возраста. Поэтому в свои тридцать с хвостиком она уже могла уйти на покой и посвятить себя воспитанию детей.
2) Другую подругу включили в список кандидатов на престижную работу в «Вашингтон пост». Я подавала аналогичную заявку шесть лет назад и не услышала в ответ ни звука. Мне даже вежливого отказа не прислали. Я тогда в знак протеста прекратила читать «Вашингтон пост» — на целых два дня.
3) На связь вышла моя бывшая однокурсница, которую я не видела уже несколько лет. Она похвасталась, что написала книгу, рецензии — одна лучше другой. К письму она приложила рукопись, но у меня рука не поднималась ее открыть — вдруг она окажется гениальной? Или даже не гениальной, а просто хорошей?
4) Рэчел отправилась на второе свидание с парнем, на которого давно положила глаз, а Эмили завела себе нового кавалера и купалась в любви.
5) Кэти сообщила, что ее квартира подорожала почти в пять раз. А потом небрежно обронила, что тоже по уши влюблена.
Так же, как и Алисия, Кэти приобрела свое первое жилье, когда ей по возрасту еще полагалось влюбляться в поп-звезд. Она уже почти расплатилась по кредиту. Я же еще только пыталась вскарабкаться на первую ступеньку лестницы, на вершине которой — мой собственный шикарный особняк. Недавно я подала заявку на приобретение квартиры — и это был единственный луч надежды посреди тотальной безнадеги. Много лет я свысока смотрела на одержимость своих сограждан вопросами недвижимости, но теперь решила, что пришло время не только рассуждать, но и поступать, как подобает взрослому человеку. Я созрела для того, чтобы стать рабыней ипотеки. Я была готова взять на себя обязательства. На целых двадцать пять лет. Продаться своему банку с потрохами в обмен на кучку кирпичей и цемента. Мне согласились выдать ипотечный кредит, в пять раз превышающий мой годовой доход. За крохотную двухкомнатную квартирку, даже меньше той, что я сейчас снимала.
— Ну и в кого же ты влюбилась? — спросила я Кэти, даже не пытаясь скрыть зависть. — Я смотрю, ты не очень откровенна.
— Все расскажу, когда увидимся. Покажу снимок!
А когда мы уже собирались распрощаться, Кэти воскликнула:
— Ой, совсем забыла! Я тут купила на «Амазоне» диск — уроки аэробики от Джейн Фонды. Потрясающая вещь.
О нет. Я окончательно скисла. Ну вот, теперь она будет стройная и подтянутая. Такая же красотка, как Эмили. И те немногие холостяки в возрасте за тридцать, что еще остались в Глазго, падут к ее ногам.
— Отлично, — сказала я и с тяжелым сердцем повесила трубку.
Мне были отчаянно нужны новые подруги. Не такие успешные. И когда я думала, что хуже уже некуда, мне позвонила мой риелтор Бренда. Абсолютно бесчувственная особа.
— Лорна, — сказала она, — мне очень жаль, но с вами все безнадежно.
Тоска пополам со злостью накрыли с головой. Целый день люди безжалостно бомбардировали меня своими хорошими новостями, а единственная новость, касавшаяся меня, оказалась дурной. В глазах предательски защипало. Я уже успела мысленно обставить новую уютную квартирку. Безнадежно. Я безнадежна. Это даже для риелторши очевидно. И маленький дьяволенок внутри меня тут же принялся за работу. Даже толком не поплакав, я принялась с остервенением прокручивать в голове фантазии — неприятные, но успокаивающие. «Чтоб у хозяйки этой квартиры, у этой чертовой интриганки, которая кинула меня из-за другого, надежного покупателя, на новом месте завелась плесень. Нет, пусть у нее крыша провалится! И пусть надежный покупатель возненавидит купленное жилище. Пусть его соседи буянят ночи напролет. Пусть он мучается бессонницей и волосы на себе рвет. Да, пусть жалеет о том, что УВЕЛ МОЮ КВАРТИРУ, УРОД! А она пусть жалеет о том, что ПОДСТАВИЛА МЕНЯ, СТЕРВА!»
Словом, в отсутствие доктора Дж., которая отнеслась ко мне наплевательски, бросив одну на целый месяц, я стремительно деградировала: мысленно ругалась с риелторами и покупателями-конкурентами, отсылала бредовые письма мужчине своей мечты и страстно желала, чтобы хоть кого-нибудь из моих суперуспешных подруг постигло аккуратненькое, маленькое несчастьице. До первого в новом сезоне сеанса психотерапии оставалось еще восемнадцать часов.
Я старалась избегать счастливых и довольных жизнью людей, пока не облегчу душу на кушетке доктора Дж. Но не тут-то было. Кэти жаждала поведать мне про свою новую любовь, так что я заставила себя встретиться с ней вечером в ресторане.
— Ну давай, выкладывай. Не терпится послушать! — бессовестно солгала я.
Уплетая огромную порцию салата из чоризо [28] , сыра манчего и жареного миндаля, она принялась рассказывать:
— Он нереально прекрасен. Его зовут Майло. Представляешь?
Необычное имя, подумала я, и настроение у меня чуть-чуть улучшилось. По крайней мере, не Брэд (Питт), Джордж (Клуни), Роджер (Федерер) или, прости господи, Дэвид (Макензи). Кэти порылась в сумочке и протянула мне сложенный лист бумаги.
— Я нашла его по Интернету.
Я развернула листок и чуть не взвизгнула от восторга. Она же не про мужчину все это время говорила! А про собаку! Это была борзая — по-моему, серая, но Кэти, как все собачники, упорно называла ее «голубой». Майло лишился хозяев и искал новых.
— Никак не могу решиться позвонить, — пожаловалась подруга.
Мне захотелось броситься ей на шею. Даже Кэти, при своей железобетонной самоуверенности, боялась брать на себя обязательства. А ведь речь шла всего-навсего о псе, которого она видела только на фотографии. Господи, какое счастье.