Book.

Капитан Джексон и другие люди из Гаваны поведали нам, что подобные пиратские действия открыто поддерживаются некоторыми жителями этих мест, которые заявляют, что это возмездие американцам за то, что они мешают их торговле рабами.

Приблизительно в это время корабль «Ливерпульский пакетбот» под командованием капитана Рикера из Портсмута, штат Нью-Гэмпшир, недалеко от мыса Святого Антонио на Кубе был взят на абордаж двумя пиратскими шхунами. Две баржи с тридцатью – сорока матросами унесли с судна все, что можно было сдвинуть с места, даже флаги, такелаж и лодку, которая находилась на плаву и в которой сидел мальчик с этого корабля. Отведя судно на якорную стоянку, они стали совещаться, стоит ли им перебить команду, как они поступали обычно, или оставить моряков в живых. Встав на якорь, команда увидела проплывающий мимо бриг, сожженный до самой ватерлинии, и три тела, плавающие рядом. Пираты заявили, что они сожгли этот бриг вчера, убили всю команду и намерены сделать то же самое и с ними. Они сказали: «Взгляните на этих черепах (имея в виду мертвецов) – вы скоро будете такими же». Говорят, что это судно было балтиморским бригом. Как уже было сказано, пираты ограбили и сожгли его и перебили всю команду. Капитан Рикер был жестоко избит, а привязанный за шею старший помощник, которого все уже считали мертвым, пришел в себя и здравствует и поныне. Пираты сказали капитану, что раз они из Реглы, то их обоих следует убить, чтобы избежать разоблачения.

В 1822 году Соединенные Штаты держали несколько крейсеров в районе Вест-Индских островов, чтобы контролировать действия пиратов. Ими было сделано много полезного; тем не менее торговые суда по-прежнему подвергаются нападению и уничтожаются вместе с экипажами. В этом году от рук пиратов погиб отважный лейтенант Аллен. Он был капитаном американской шхуны «Аллигатор» и однажды в Матансасе получил сведения о том, что несколько судов, следовавших из этого порта, были захвачены пиратами и отведены в бухту Лехуапо. Он поспешил им на помощь. Он прибыл как раз вовремя и успел спасти пять парусников, находившихся в руках пиратов, которых было триста человек. Они обосновались в бухте Лехуапо, расположенной примерно в пятнадцати милях к востоку от Матансаса. Он пал, сраженный двумя мушкетными пулями на виду у множества лодок, атаковавших главное судно пиратов, прекрасную шхуну водоизмещением около восьмидесяти тонн, с длинноствольным восемнадцатифунтовым орудием на поворотном механизме и четырьмя меньшими пушками, а также кроваво-красным флагом, прибитым к мачте. Капитан Фриман, командир отряда морской пехоты, и двенадцать его подчиненных сели в лодку, ушли далеко вперед и захватили пиратскую шхуну, сломив отчаянное сопротивления разбойников, проявив в бою невиданную храбрость. Пираты, все кроме одного, бросились к своим лодкам или попрыгали за борт прежде, чем к ним приблизилась шлюпка с «Аллигатора». Еще две шхуны ушли на веслах, поскольку ветер был слаб.

Капитан Аллен прожил еще около четырех часов, продемонстрировав невиданное хладнокровие и твердость рассудка, а также спокойствие перед лицом смерти, которое делало ему честь. Это утешало его друзей сильнее, чем беспримерное мужество, проявленное им во время боя.

Хирург «Аллигатора» писал другу: «Он продолжал отдавать команды и вести беседу с мистером Дейлом и с нами почти до самой последней минуты своей жизни, с бодростью, которую трудно ожидать от человека в его состоянии. Он сказал, что желает, чтобы его близкие и его страна знали, что он дрался достойно, и добавил, что умирает в согласии с этим миром и надеется на вознаграждение в мире ином».

Мало кто мог сравниться на службе с лейтенантом Алленом. Он был горячо предан интересам своей страны, храбр, умен и искусен в своей профессии. Живя и умирая, он проявил величие, озарившее ярким светом его родственников, друзей и его страну.

Приблизительно в то же самое время в руки пиратов попал капитан Линкольн, а поскольку обращение с ним демонстрирует типичную практику этих мерзавцев, мы приводим здесь рассказ самого капитана.

Пиратский налет и кровавые убийства, совершаемые мексиканским капером

«Шхуна «Усилие», под командованием капитана Линкольна, вышла из Бостона в Тринидад-де-Куба 13 ноября 1821 года. В состав ее команды входили: Джошуа Брэкет, старший помощник; Дэвид Уоррен, кок; Томас Янг, Фрэнсис де Сюз и Джордж Рид – матросы.

Корабль вез муку, говядину, свинину, сало, масло, рыбу, бобы, лук, картофель, яблоки, ветчину, мебель, сахар и другие товары общей стоимостью восемь тысяч долларов. Во время плавания ничего особенного не произошло, только погода была очень плохой. Потом меня захватили пираты. Это произошло следующим образом.

В понедельник 17 декабря 1821 года подул приятный бриз с востока. На рассвете мы увидели несколько островов к северу от мыса Крус, которые здесь называют Отмелями и которые тянутся в северо-западном направлении. Казалось, все предвещает удачное завершение нашего плавания. В три часа пополудни мы увидели парусник, который огибал одну из Отмелей и входил в пролив, обозначенный на карте как Бока-де-Каволоне, около 20°55' с. ш. и 79°55' з. д. Он шел прямо на нас, подняв все паруса, но ветер был слаб, поэтому с обеих сторон работали весла. Вскоре он подошел совсем близко, и мы увидели на его палубе около сорока человек, вооруженных мушкетами, мушкетонами, абордажными саблями, длинными ножами, кинжалами и т. п. На паруснике были установлены две карронады: одна двенадцатифунтовая, а другая – шестифунтовая. На этой шхуне развевался флаг Мексиканской республики: голубой, белый и голубой. Я подумал, что если это пираты, то сопротивляться им будет неразумно, поскольку наша команда из семи человек имела всего пять мушкетов. Поэтому я приказал спрятать оружие подальше и стал ждать переговоров в надежде, что республиканский флаг означает честь и дружелюбие со стороны тех, кто его поднял; я знал, что этого можно было ожидать даже от испанцев. Но каково же было мое удивление, когда капитан шхуны, подойдя совсем близко к нам, приказал на английском языке прислать к нему на лодке наши документы. Я, конечно, спустил лодку на воду, но она заполнилась еще до того, как я в нее спустился. Затем мне приказали поменять галс, чтобы пиратская шлюпка смогла подойти к моему борту. На мое судно поднялся Болидар, их первый лейтенант, а с ним – шесть или восемь испанцев, вооруженных вышеописанным оружием и в таком количестве, которое только можно было навесить на себя. Они затащили меня в лодку, и двое из них отвезли меня на свой капер (как они называли свое судно). Там я пожал руку капитану Хоннии, испанцу, который прежде, чем просмотреть мои бумаги, приказал Болидару подогнать поближе судно «Мексиканец», которое они оставили за отмелью, что и было сделано. В шесть часов вечера «Усилие» встало на якорь на глубине 11 футов рядом с этим самым судном, неподалеку от острова, который назывался Отмель Двенадцати Лье (на карте – Отмель Ларго). Это примерно в 30 или 35 лье от Тринидада. После этих странных действий они стали изучать мои бумаги с помощью своего штурмана, шотландца по имени Никола. Он хорошо говорил по-английски, обладал довольно приятной наружностью, хотя его борода и усы придавали ему устрашающий вид. Выражение лица у него было озабоченным; вероятно, он мне сочувствовал. Он отдал мне бумаги со словами «Береги их, поскольку я боюсь, что ты попал в плохие руки». Затем на «Усилие» отправили пиратскую лодку с людьми и оружием; часть из них осталась там, а остальные вернулись вместе с тремя моряками из моей команды, а именно: Томасом Янгом, Томасом Гудаллом и Джорджем Ридом. Пираты угостили их выпивкой и предложили равную с ними долю и кое-какие деньги, если они поступят служить на их корабль, но уговорить их не смогли. Затем я попросил разрешения вернуться на борт своего корабля, и мне это позволили, но когда я попросил, чтобы со мной отправили Никола, капитан в очень жесткой форме отказал мне, воскликнув: «Нет, нет, нет», и топнул ногой. Когда я поднялся на борт, меня пригласил вниз Болидар. Там я обнаружил, что они опустошили ящик со спиртным, разломали на куски сыр и раскрошили его по столу и по полу каюты. Пираты, обрадованные своим призом (как они назвали выпивку и закуску), напились и стали чрезвычайно навязчивыми. Мне разрешили прилечь на свою койку. Но, читатель, если тебя когда-либо будила банда вооруженных головорезов, которые в полуночный час захватили твое жилище, ты можешь представить себе мои чувства. Я забыл, что такое сон, мной овладело беспокойство. Болидар, однако, изображал дружелюбие и увлекал меня перспективой скорого освобождения. Но я убедился, что мои подозрения оказались истиной – передо мной сидел законченный лицемер; это было видно по его внешности. Это был полный, крепко сбитый мужчина со смуглым лицом, пытливым жестким взглядом, огромными усами и подбородком, который зарос бородой в пять или семь сантиметров. По рождению он был португальцем, но стал натурализовавшимся французом, имел жену и, быть может, детей, как мне сказали во Франции, и был известен как командир первоклассного каперского корабля. Его внешность действительно ужасала. Он немного говорил по-английски и имел голос, подобный львиному рыку.