– Гадость! В самом деле, она просто отвратительна.
Если ей нравится пицца, он приготовит такую, что она язык проглотит. Если бы продолжал готовить. Джо потянулась за вторым куском.
– Пицца в ресторане гораздо лучше. Но эта, не знаю, она все равно мне нравится.
Такая соблазнительная.
Джо права. Он взял второй кусок и быстро прикончил его.
– Что вы собираетесь сказать Рассу?
Она аккуратно облизнула пальцы. Не смотри. Не вздумай снова целовать ее.
Джо открыла бутылку красного вина. Раньше он ее не замечал. Что она задумала? Хочет помучить его и собирается с мыслями.
– Я собираюсь сказать Рассу, что вы один из самых твердолобых упрямцев из всех, кого я знаю. Спорите по любому поводу, а когда вам мешают работать, закатываете истерики, которыми мог бы гордиться самый капризный ребенок. Постоянно хмуритесь, потеете и дуетесь. И еще скажу, что вы украли мою собаку.
Мак почувствовал странное жжение в глазах.
– Я вас поцелую.
Все, что она сказала, лишь успокоит Расса. Лучшего он не мог и желать.
– Этого я ему не скажу.
Тень поцелуя повисла между ними, воздух мгновенно наполнился невысказанными эмоциями и желаниями. Мак знал, Джо тоже это чувствует, ее глаза расширились, как в первый раз.
Который мог бы стать последним. Не вздумай снова целовать ее! Но ее губы раскрылись, дыхание участилось.
Она отвела глаза, глотнула вина. Даже в неярком свете Мак заметил, как вспыхнули ее щеки. Он попытался придумать, что бы сказать.
– Вам действительно жаль отдавать Бандитку?
– Думаю, больше, чем надо. Хотя и не так сильно с тех пор, как узнала про щенков.
Джо сверлила его взглядом:
– Можно вопрос?
– Если мне будет позволено в ответ задать свой.
– Идет.
Мак напрягся, предчувствуя, что вопрос не из легких. Ладно. Его не легче.
– Валяйте.
– Почему вы не едете навестить Расса?
Мог бы и догадаться, что она спросит об этом.
– Странно, вы ведь не похожи на легкомысленного пустого человека.
Он не такой.
– Но ваши действия говорят громче ваших слов.
О чем это она?
– Неужели вы так боитесь показаться на людях со своей страшной рожей.
В другое время Мак бы посмеялся над словами «страшная рожа». Он уже понял, что Джо весьма пристрастна к этой самой «страшной роже». Неужели она такого мнения о нем?
– Я не пустой человек, Джо. Я обещал миссис Девлин, что не покажусь на людях, пока Этан не вый дет из больницы. Репортеры устроят на меня настоящую охоту, если узнают, что я в Сиднее.
Не знаю как, но они найдут меня, несмотря на все старания затаиться.
– Зачем вы пообещали?
– Шумиха вокруг меня и несчастного случая может сильно расстроить Этана.
– А вы хотели бы не усложнять ему жизнь?
– Если бы сделал это, он или его мать спросили бы с меня. Почему вы считаете то, что я делаю для Этана, неправильным?
– Это и есть ваш вопрос?
Проклятье!
– Нет.
Она сидела, как сфинкс, потягивая вино. Вытащила из пиццы кусочек пеперони, отправила его в рот. Мак внезапно ощутил, что голоден как волк. Их глаза встретились, Джо прекратила жевать. Несколько секунд он не видел ничего, кроме нее, она отвела глаза.
– Итак, ваш вопрос?
Ее голос звучал высоко и пронзительно. Мак понял почему. То же томительное чувство, хлынув в его вены, заставляло кожу зудеть. Возможно, легкая физическая связь – это не так уж плохо?
Вертевшийся на языке вопрос об отношениях с бабушкой и ее сестрой невольно отступил на второй план.
– Я хочу понять, откуда такая уверенность, что вы некрасивы? Кто или что заставило вас так думать? Я хочу знать правду. Если не можете сказать, лучше молчите. – Джо посмотрела ему в глаза. Мак не отвел взгляда, хотелось, чтобы она поняла, что он не шутит.
– Возможно, нам не стоит вступать в связь, хотя бы и хотелось, но, сидя в этом захолустье, мы, по крайней мере, можем быть искренни друг с другом.
Джо кивнула:
– Хорошо. Когда я училась в школе, меня постоянно дразнили из-за того, что я такая большая. Меня с удовольствием звали поиграть в баскетбол, но на танцах приглашали в последнюю очередь. Мальчикам явно не нравилось встречаться с девочкой ростом выше них.
Мак поморщился. Дети жестоки.
– В университете, когда мне исполнилось девятнадцать, я безумно влюбилась в парня, который учился на химика. Казалось, у него тоже есть ко мне чувство. – Джо так стиснула стакан, что побелели костяшки пальцев. – Потом выяснилось, что он поспорил на меня. У них в химическом клубе была игра – тот, кто приведет на Рождество самую страшную девушку, выигрывал.
Мак не верил своим ушам, запнувшись, трясясь от ярости.
– Он… Вы…
– Я и несколько других девушек случайно узнали об этом и бросили этих парней.
Но она усомнилась в своей внешности. С тех пор сомнения и не исчезли.
– Не хочу об этом говорить. Я ответила на ваш вопрос и хватит.
– Нет! Не могу поверить, что вы позволили кучке тупых недорослей повлиять на вашу самооценку, заставить считать себя страшной и никому не нужной. Вы красивы и стоите миллиона таких, как они.
– Поезжайте и навестите Расса, Мак, тогда и поговорим на эту тему. А пока придержите язык.
Ему хотелось хорошенько встряхнуть ее, сказать, что парни ошибались. Однако на пороге столовой он остановился, ухватившись за дверной косяк. Если он пойдет за ней, непременно поцелует, тогда ни один из них не сможет остановиться.
Он вышел на веранду. Бандитка семенила рядом. Если бы эти жестокие идиоты попались ему в руки. Если бы он смог доказать, что она красива.
Ты можешь. Поезжай, навести Расса. Сделай это ради нее.
Это бы на нее подействовало. Поехать к Рассу? Он хотел этого, но не мог нарушить обещание.
Когда на следующий день Мак дал ей новый рецепт курицы в вине, Джо попыталась найти в его лице признаки жалости, но ничего подобного не обнаружила. Почувствовала замешательство от пристального взгляда на ее губы. У нее внутри вспыхнул ответный голод. Ей не нравилось, что этот человек вызывает в ней желание. Она жалела, что вечером рассказала свою малоприятную историю, не смогла противостоять призыву к откровенности. Теперь она чувствовала себя куда более беззащитной. Бросив взгляд на рецепт, она заставила себя встряхнуться.