– Вы не умеете себя вести на кухне.
Неужели правда?
– Смотрите. Вот как надо.
Она могла бы наблюдать за ним весь день.
– Почему вы росли с бабушками?
Джо с готовностью ответила бы на любые вопросы, лишь бы он продолжал взбивать.
– Мой отец был на двадцать лет старше матери. Когда мне исполнилось пять, мать ушла. Думаю, ей надоело общество немолодых людей. Бабушка и тетя Эдит переехали к нам.
– Вы встречаетесь с матерью?
– Изредка. Сейчас она живет в Англии. Разве еще не готово?
– Нет. Попробуйте. Видите? Пена еще недостаточно густая.
Ладно, с одним вопросом разобрались.
– А ваш отец?
– Мы с ним не слишком близки. Он съехал в отдельную квартиру, когда мне исполнилось шесть. Он геолог. Я тоже стала геологом, потому что думала, это даст нам хотя бы тему для разговоров.
– Но?
– Но мне не нравится эта работа, и если его это не устраивает, его проблема. Отношения – улица с двухсторонним движением. Если он хочет иметь со мной хорошие отношения, тоже должен приложить к этому какие-то усилия.
– Вы считаете, что со своей стороны сделали все? Вот, попробуйте смесь. Чувствуете, насколько плотнее она стала? Вот этого мы и добиваемся.
О, понятно. Это объясняет и то, что сырное суфле тоже…
Мак, похоже, собрался уйти. Джо протянула ему венчик.
– Мой отец такой, как есть. Меня вырастили бабушки. Как бы мы ни ссорились, они всегда меня любили. Семья для меня – это они, и я даже думать не хочу, каким было бы мое детство без них.
– Поэтому вам хочется покончить с их глупой распрей из-за жемчуга? И вы полагаете, башня поможет?
– Хуже не станет.
– Ладно, тогда вот вам для начала прекрасно взбитые белки.
Нельзя, чтобы он ушел! Джо взяла сахар, который отмерила раньше, и собралась высыпать его в белки. Мак схватил ее за запястье:
– Что вы делаете?
Она притворно вытаращила глаза:
– Добавляю сахар.
– Вы должны делать это медленно.
Он показал, как нужно. Возможно, она несколько переигрывала, стараясь выглядеть глупей, чем на самом деле, но это заставляло его работать. И оно того стоило. Она исподтишка доставала другие ингредиенты и подкладывала их на стол, чтобы в нужный момент Мак мог ими воспользоваться. Продолжай рассказывать свою историю. Не давай ему задуматься над тем, что он делает.
– Именно из-за бабушек я хочу вернуться в город. Одной восемьдесят пять, другой восемьдесят три. Мне хотелось бы проводить с ними больше времени.
– Значит, кино, библиотеки, кафе просто…
– Дополнительные бонусы. – Он продолжал пристально смотреть на нее. Джо с трудом выдержала этот взгляд. – У них все нормально. Они независимы и здоровы на данный момент, но это не может длиться вечно. Когда придет время, я хочу заботиться о них. Они потратили на меня значительную часть своей жизни и… в общем, мы семья, и это не пустой звук.
Болезнь Расса дала понять, что в жизни самое главное, Джо запомнила этот урок.
– Вы пытаетесь внушить мне чувство вины перед Рассом?
– Конечно нет.
Мак придвинул к ней миску:
– Думаю, ваша смесь готова.
– Мак, не уходите. Я не пытаюсь заставить вас чувствовать себя виноватым. Однажды уже попыталась, не собираюсь к этому возвращаться. Просто мне бы хотелось быть уверенной в том, что вы понимаете, каково ему. Он ничего не сказал, но ему больно от того, что вы не приехали навестить его. Теперь вы это понимаете, остальное ваше дело.
– Нет никакого «остального», Джо. Я ничего не могу сделать.
– Но могли хотя бы объяснить – почему. Признать, что расстроили его, извиниться. Я понимаю, вы чувствуете себя ответственным за Этана, но он не единственный, кому вы нужны.
Не лучший способ задержать его. Джо выставила бедро. Взгляд Мака на секунду застыл на нем, потом перешел на ее лицо. Джо старалась дышать спокойно.
– Послушайте. Я изо всех сил стараюсь справляться с вашими ужасными рецептами. Разве нет?
– Не думаю, что они такие уж ужасные.
– Тогда почему я по-прежнему мечтаю о бургерах и рыбных палочках?
– Хотите сказать…
– Да, я пытаюсь вам помочь, так что могли бы, по меньшей мере, посидеть здесь и посмотреть, как я пытаюсь превратить это чертово месиво в хорошенькие маленькие печенюшки. Дайте мне пару подсказок.
В его глазах появился странный блеск.
– Я готов это сделать за плату.
– За что?
– За поцелуй.
Внутри у нее что-то обмякло. Он ухмыльнулся. Джо напряглась. Неужели Мак думает, что она испугается?
– Идет. Поцелуй в щеку. – Она прикусила щеку изнутри, чтобы не улыбнуться.
– Поцелуй в губы. – Мак будто прочитал ее мысли.
– Если не ошибаюсь, вы говорили, что целоваться не лучшая идея.
– Я ошибался. Мне хочется целовать вас. Много. Долго. По правде сказать, я хочу большего, чем поцелуй.
Она затрепетала от этих слов. Надо бежать отсюда со всех ног. Но для этого надо иметь крепкие ноги, сейчас она не могла этим похвастаться. Ее тянуло отдаться на волю потока эмоций. Он путал мысли, но не смог полностью завладеть ее сознанием.
– Хорошо. Пусть будет поцелуй в губы. Но только без рук. – Нельзя допустить даже самого легкого телесного контакта. – И только после того, как миндальное печенье отправится в духовку.
– Договорились.
Это полнейшее безумие. Целоваться с такой оглоблей, как она?
«Вы красивая женщина». Джо не верила, но не могла отрицать жаркую вспышку, промелькнувшую между ними. Это абсурд, но это было.
– У вас руки дрожат.
– Готовка заставляет меня нервничать. Покажите, как надо выкладывать массу, чтобы получились красивые маленькие полусферы.
– Ее не выкладывают. Ее выдавливают. – Мак достал пакет для заморозки и срезал кончик. Джо смотрела, как он ловко наполнил смесью самодельный кондитерский мешок и выдавил на противень ряд аккуратных заготовок.
– Давайте по очереди. Следующий ряд делаете вы.
У него твердые руки, у нее нет. Наверное, поэтому его заготовки гораздо аккуратней. Какая же она идиотка, что настояла на поцелуе без рук. Как сладко чувствовать эти пальцы, скользящие по телу.
– Теперь они готовы для отправки в духовку.
Пульс стучал уже в горле, затрудняя дыхание, дрожали колени. Не демонстрируй слабость. Джо изо всех сил старалась держать спину. С видимой беззаботностью подняла поднос и двинулась к плите.