Коза? Есть ещё и коза? Точно, есть. Да не одна, а с козлёночком. Ну и кот рыжий в придачу – разлёгся на походном столе, греясь на солнышке. Комбат швырнул в котяру камешком. Не попал, но спугнул. Котов и кошек Алсынбабаев почему-то недолюбливал. Своя своих не познаша? Сам был похож на толстенного кота, сидящего на обильной сметанно-сливочной диете.
А вот и бригада проверяющих – прибыли! Во главе с подполковником – красная рожа в паутине багровых сосудов, жёлтые глаза пьяницы. Он заранее вытаращился, изображая «праведный» гнев. За ним из «уазика» выпали помощники, майор и капитан. Ватные ноги их не держали, хотя солнышко только поднялось. Какими же будут к закату? Третий день проверяют гарнизон…
Комбат отправил на вышку руководить занятиями товарища Неслышащих (Недумающих, Незнающих, Неверящих, Невидящих, Непомнящих), дорогих проверяющих усадил дремать за стол с напитками, а сам занялся шашлыком. Алсын лично рубанул головы гусям, забил маленького подсвинка, разделал его и устроился у мангала, покручивая шампуры и что-то напевая.
Ромашкин подрёмывал у походной Ленкомнаты и плакатов по мерам безопасности. В его обязанности входило инструктирование взводов перед началом заездов.
«Наездники», чёрт бы их побрал, показали себя во всей красе. Не прошло и часа, как один танк перегрелся, а у другого заклинила коробка передач. Потом боец-узбек не вписался и свалил танк с препятствия, с моста.
Право, какие пустяки! Не туда смотрите, сюда смотрите! Алсын подсел с дымящимися шашлыками к проверяющим, всячески отвлекая от танкодрома и доводя компанию до нужной кондиции. Впрочем, высокая комиссия уже пребывала в ней, в кондиции. Уже пошли жеребячьи анекдоты, байки, тосты.
– Лейтенант, поди сюда! – Алсын пощелкал пальцами Ромашкину.
Никита не спеша, вразвалочку направился к столу. Приказ начальника – закон для подчинённого… Но что за барское пощёлкивание! Нашёл, понимаешь, трактирного полового!
– Быстрее, замполит! Чего как неживой! Сходи к Мурыгину, принеси ещё водочки! А то у нас тут остался шашлык да зелень. Быстро!
Никита не спеша, вразвалочку направился к Мурыгину. Приказ начальника – закон для подчиненного… Мурыгин пересчитал водку и со вздохом выдал очередные две бутылки:
– Сволочи! На них не напасёшься. Нам ещё три предмета сдавать! Такими темпами только на стрельбу останется! Замполит, политзанятия под угрозой! Твой предмет в опасности. Будешь сам своих политиков поить.
Да в гробу Никита видал – поить-наливать неизвестно за что! Не спеша, так же вразвалочку вернулся к жрущим-пьющим. С резким стуком поставил бутылки на стол.
Подполковник, задремавший было, осоловело уставился на Никиту:
– Лейтенант! Ты кто?
– Лейтенант Ромашкин.
– И что?
– И ничего. Водку вам принес. А то всё мало, наверное…
– Ага! Умничаем!..
Никита смолчал, но взглядом сказал.
– Ага! Презираем!.. Давно в чужих руках не обсирался?!
– Вообще никогда не обсирался!
– Ага! Не уважаем!.. Да ты знаешь кто я? Знаешь?!
– Нет. – Никита еле удержался от «и знать не хочу».
– Да я ж тебя, лейтенант, могу изничтожить! Буквально! Форменно извести! Под корень истребить!
– А за что? За то, что водку вам подношу?
– Э-э-эй! Ромашкин! – Алсын заволновался. – Принес – спасибо. Можешь идти. Уйди, да!
– Нет, погоди, комбат! – завелся проверяющий. – Водку, говоришь, лейтенант? Мне, говоришь? Значит, я алкаш, да?
Никита смолчал, но взглядом сказал. Типа: «Ты сам сказал!».
– Да я тебя в порошок сотру, лейтенант! И размажу! Сейчас поставлю двойку за вождение, а завтра за стрельбу – и тебе крышка! Снимут с должности и в Афган отправят!
– Спасибо, товарищ подполковник! Сам об этом начальство прошу! Вот товарищ комбат не даст соврать!
– Но-но! – пуще прежнего заволновался Алсын. – Замполит! Чушь несёшь! Двойки он захотел! Кроме тебя, в роте другие живые люди есть, которые за дело болеют. Мы год работали не для того, чтоб ты все экзамены испоганил. Шагай давай!
– Э, нет, комбат! – Проверяющий не унялся. – Я хочу с ним разобраться, понять, что он за человек! Нет, погляди, кого теперь из училищ выпускают! Пороху не нюхали, а пыжатся, пыжатся!
– Да-да, – поддакнул Алсын, лишь бы ещё больше не разгневать. – Без году неделя как стал лейтенантом, а ведёт себя… Ты знаешь, Ромашкин, что такое учения под руководством министра обороны? Нет? А я дважды участвовал и благодарность получал. Марш-бросок на танках через пол-Европы совершал. Вот у тебя на плакате пакет с вертолета командиру танковой колонны передают… На плакате! А у меня так и было, и не на плакате! И реки форсировал, и вообще… А ты тут губы кривишь!.. Шагай давай, я сказал!
– Э, нет, комбат! – зациклился проверяющий. – Я ему ещё и по политподготовке двойку поставлю! Лично! Хоть сейчас проэкзаменую! Они ведь ни хрена не знают, комбат! Ну-ка… Лейтенант! В каком году Дмитрий Донской разбил Чингисхана?
– Чингисхан умер еще до рождения Дмитрия Донского, – ухмыльнулся лейтенант.
– Бестолочь! – обрадовался проверяющий. – Так и знал, что бестолочь! В 1380 году, бестолочь! Читать надо! Это, м-м, «Слово о полку…»! Этого… как его? Игоря!
– Ну да. – Никита внутренне гоготнул, но внешне псевдопокорился. – Я читал, читал. Стараюсь много читать, товарищ подполковник!
– Читает он! Смотришь в книгу, видишь фигу! Вот что ты читал последнее?
– Книгу! Историческую! – дал себе волю Никита. – Как Екатерина Вторая Аляску продала Америке! – (А что? Ничуть не хуже Чингисхана из «Слова о полку»!)
– Вот-вот! Такие, как Катька, и просрали Россию! Немчура! А вы про них книжки читаете! А потом доверь вам армию – до Урала отступать будете. Неруси! Правильно я говорю, комбат?!
Сын башкирского народа Алсынбабаев сморщил нос при упоминании нерусей.
– Правильно, товарищ подполковник, правильно! – Алсыну главное было отвести грозу. – Космополиты! Всё спустят! Ни пить не умеют, ни баб…
– Иди, лейтенант! И думай! – торжествуя победу, проверяющий вновь приложился к стакану. – Думай, и быстрее уму-разуму набирайся!
О чем тут думать? Как и сколько пить? Как преданно есть глазами начальство? Да ну вас всех… Никита, уже бредя от фуршетного стола, в сердцах поддал сапогом пустую жестянку из-под шпрот, валявшейся во дворе. Она, разбрызгивая остатки масла, взлетела высоко вверх, прочертила замысловатую петлю и, подхваченная внезапным порывом ветра, понеслась в противоположную сторону – плюхнулась к столу пирующих.
Алсын вскочил, затопал ногами, завизжал:
– Лейтенант! Уйди прочь с моих глаз! От греха подальше! О-о, об-блисполком!!! – (Любимый эвфемизм комбата: «О-о, об-блисполком!»).