– Стоп! – озадачился граф, он же князь Серж. – А почему всё-таки дерево гинекологическое?
– Потому что, блин, его там не оказалось – рядом с балконом! А то бы – прыг на ветку и вниз!
– Гинекология-то при чем?
– Гинекология, Серж, совсем не то, что ты подумал, – просветил начитанный питерский Дибаша. – В переводе с греческого это просто – наука о женщине. И его пример, то есть Лебедя, – другим наука.
– Всё-то вы, питерские, знаете! На всё у вас ответ готов! – крякнул Кирпич.
– Так ведь, культурная столица, мать-перемать! – вставил веское слово разведчик Виталик.
– Да что мы всё о женщинах и о женщинах! – поморщился Ромашкин.
– Мы?! О женщинах?! Да ты, Никита, сам – всё о них и о них! Будто других тем нет! – поморщился Котиков.
– Почему нет? Есть!
– Например? – поправил Котиков на переносице большие очки и приблизил подслеповатые глаза к глазам рассказчика.
– Например…
Командующий округом вызвал командиров рот и заместителей в Ашхабад на совещание.
Неслышащих приболел, и Ромашкин отправился один. А приятно после пыли, грязи, трущоб оказаться в большом современном городе! Никита ехал в столицу республики с радостью – у тетки день рождения, снова можно погостить у родственников деда.
Дед Семён в сорок первом был мобилизован в действующую армию, на фронт, а в августе сорок второго, отступая из-под Харькова к Сталинграду, оказался в окружении. Боеприпасы закончились, и весь пехотный полк сдался в плен. Далее – два с лишним года лагерей и каторжного труда. Дахау, Освенцим, Заксенхаузен… Потом – Победа… которая не принесла свободы. Был лагерь немецкий – стал ГУЛаг. Расконвоировали деда в сорок седьмом, но из ссылки домой не отпустили. Женился на сибирячке. А первая жена была сослана неизвестно за что в Туркестан и вышла замуж на поселении. Вот эти дальние родственники, седьмая вода на киселе, жили где-то в районе аэропорта.
В принципе, Никите они были почти никто и звать почти никак. Но дедуля с ними регулярно переписывался. И наказал обязательно повидаться, передать привет.
Первый раз Ромашкин побывал у них по дороге в новую часть, после училища. Второй раз – когда возил документы в политотдел. Встречали сродственники тепло и радушно. Никита наметил заехать к ним сразу после совещания, скоротать время до поезда.
После общей беседы с командирами рот и заместителями совещание разделилось на две части. Одну половину, молодых офицеров, собрал начальник политуправления. С другой половиной «перестарков», долго служащих в должностях замполитов и командиров (в основном всё капитаны), решил встретиться командующий округом Череватов.
Генерал-политработник построил совещание на чествовании героев, вернувшихся из Афганистана. Молодой комбат, капитан, Герой Советского Союза, получил из рук командующего запоздалый орден за ранение, еще несколько офицеров – тоже ордена и медали. Затем два часа беседы. Точнее, монолог. О дисциплине. В разделе разное можно задать вопросы.
Никита поднял руку:
– Товарищ член Военного Совета! Я писал рапорт в Афганистан, но меня не отправляют. Почему? Не посодействуете отъезду за «речку»?
– Лейтенант! Служи там, где Родина приказала! Не суетись. Придет твоё время – отправим. Набирайся опыта и военного мастерства. Таких молодых и горячих, как ты, в первую очередь убивают. Считай, что спасаю тебе жизнь! – ответил ЧВС.
– Спасибо за спасение, – буркнул под нос Никита. Вырваться из этого «болота» опять не получалось.
Хлюдов направился в актовый зал штаба вместе с другими «неудачниками-карьеристами». Занял место в задних рядах, сразу задремал. И был отнюдь не исключением из правил…
Первые полчаса бубнил полковник, начальник отдела кадров, – нудно, монотонно. Дремал почти весь зал, отведавший в перерыве стирально-порошкового пива, уснул. Ну что интересного в информации о том, что половина сидящих в зале пребывают в званиях по пять-десять лет, а в должностях и того дольше. А то они сами не знают!
Но тут в актовый зал ворвался командующий армией – молод, статен, груб, косноязычен. И беседа приняла более энергичный оборот.
– Сколько лет служишь, капитан? – ткнул он пальцем в одного из ротных. – Что расселся?! Не встать?! И член, небось, уже не встаёт?!
– Капитан Шаров! – представился ротный. – Никак нет, встаёт!
– Ишь ты! Вставальщик! Ну и чего ты тогда недоволен?
– Желаю замениться в Россию! Служу одиннадцать лет в Туркво. Устал….
– Ха! Устал он. Что, мешки носишь или бочки катаешь? Ведь груши околачиваешь… тем, что у тебя встаёт! Да водку хлещешь! Какой гарнизон?
– Кызыларбат. Виноват! Я не пью, у меня язва, товарищ командующий.
– Во! Допился! Уже язва! Ай-яй-яй! Тебе бы ещё жить да жить!
– Умирать не собираюсь, хочу замениться.
– Хрен с тобой, живи. Садись.
– А по поводу замены? Срок вышел. Десять лет!
– В других гарнизонах служил?
– Так точно! Пять лет в Ашхабаде и шесть в Небитдаге.
– Молодец! Как только десять лет прослужишь в своем Кызыларбате, так и напишешь рапорт. А пока отдыхай и гордись – в Кызыларбате служишь! Кызыларбат – «красный Арбат»! Можно сказать, почти древняя столица!
Ветераны возмущенно зароптали. Десять лет без замены в одном гарнизоне, без надежды выбраться! Ничего себе заявочка!
– А-атставить шум! Службой недовольны? Тепло круглый год, фрукты-овощи! Если б Заполярье, с белыми медведями, я б вас всех ещё понял.
Кто-то не выдержал, встал без разрешения:
– Товарищ генерал! Я русский человек! Родился в России!
– Нашел чем хвастать! А я хохол! Ну и что?
– Не могу я больше в этих песках париться!
– Фамилия? Должность?
– Иванов. Зампотех роты.
– Зампотех. Зам потех. Зам по потехе, да?
– Никак нет! Зам по вооружению! – поправился капитан.
– Вот так и докладывайся! – Генерал окликнул кадровика: – Полковник! Что у нас с заменами зампотехов?
Полковник-кадровик пошелестел бумажками:
– Одного можем отправить в Забайкалье, в Борзю. Еще один нужен в Афгане, внеплановая замена.
– О! Внеплановая! Взамен убитого! Трупом хочешь стать, капитан? Хотя обычно двоих на одной должности подряд не убивают. Как говорится, в одну воронку второй снаряд не ложится. Ну, что молчишь? Согласен?
– Нет уж, спасибо! У меня двое детей. В Афган не желаю!
– Ага! Повтори-ка фамилию свою?
– Иванов. Кизыларбатский гарнизон.